Собор - Злотников Роман Валерьевич - Страница 71

• Предыдущая
• 71/92
• Следующая

— Где бомба?

Один из охранников заорал и собрался вскинуть автомат, но не успел. Крик перешел в хрип, и охранник рухнул на пол с разорванным горлом. А над ним грозно навис крупный серый зверь, напоминавший собаку. Лишь заглянувшему в его горящие красными искрами глаза сразу становилось ясно, что это не собака. Однако крик охранника побудил к действию двух остальных бойцов. Абисмал сам потянулся к пистолету, но тут странный посетитель исчез и сразу обнаружился на расстоянии вытянутой руки от араба. А трупы обоих охранников все еще медленно оседали на грязный пол. Абисмал замер.

— Я задал вопрос.

Абисмал тупо посмотрел на три свеженьких трупа, осторожно убрал вспотевшую ладонь от кобуры и промямлил:

— Она… ее здесь нет.

— Где она?

— Т-там.

Его страшный собеседник слегка искривил губы в презрительной гримасе, и до Абисмала вдруг дошло, что тот говорит не по-арабски, английски или на иврите. И все же палестинец прекрасно его понимал. Это было уже слишком. Абисмал облизал пересохшие губы.

— Если ты не знаешь… Абисмал вздрогнул и заговорил:

— Нет, нет, я знаю. Это Усама… — Он осекся, не в силах сразу все выложить и зная, что НЕ СМОЖЕТ промолчать ни о чем важном.

У него за плечами уже было три ареста и опыт доброго десятка допросов, но на этот раз все было совершенно иначе… Абисмал сглотнул. Пришелец молча ждал продолжения.

— Он разработал план. Два сильных отряда, состоящие из чеченцев и иорданцев, должны были напасть на военные патрули с севера и юго-востока, имитируя попытку прорыва. А когда иудеи перебросили бы туда все мобильные силы и ослабили контроль на остальных направлениях, настоящий отряд должен был, не привлекая внимания, подойти к Иерусалиму с запада, со стороны Тель-Авива.

— Как близко они собираются подойти?

— Самое большее до новых кварталов. На лице спрашивающего мелькнула тень удивления.

— Разве вы не собирались взорвать бомбу поблизости от Стены плача? Абисмал торопливо кивнул:

— Да, но нам нет необходимости подвозить ее совсем вплотную. У нас есть пороховая катапульта.

— Подробнее, — бросил собеседник.

— Она замаскирована под пятнадцатитонную цистерну для перевозки нефтепродуктов. С виду ничем не отличается, но внутри мощный пиропатрон и направляющие. Нажимаешь на рычаг, и цистерна на мощных гидравлических подъемниках приподнимается вверх, открывая жерло. Потом взрывается пиропатрон, и полтонны летит километра на два-три. Но когда она в походном положении — ничего не заметно. Чтобы снизить излучение, обшивку даже выложили изнутри свинцовыми листами.

— Марка, модель тягача, как раскрашена цистерна?

Абисмал объяснил. Мужчина с минуту о чем-то думал.

— Как скоро начнется операция? — вновь спросил он.

Абисмал открыл рот, чтобы ответить, но тут запищала рация. Он вздрогнул, а тихий голос произнес:

— Возьмите гарнитуру и ответьте.

От тона, каким это было сказано, Абисмала мороз по коже продрал, но он нашел в себе силы протянуть руку и взять гарнитуру рации.

— Да.

Пару секунд он, бледнея, вслушивался в то, что ему говорили, а потом выпустил внезапно налившуюся чудовищной тяжестью гарнитуру и прошептал:

— Они… они уже начали.

Но того, кому предназначались эти слова, рядом не было. Он исчез так же беззвучно и незаметно, как и появился. Абисмал несколько раз глубоко вздохнул и вытер дрожащей рукой вспотевший лоб. Что это на него нашло?! Но ответить на этот вопрос он не успел. За окном что-то полыхнуло, донесся звук взрыва, и тут же гулко застучали «галилы». А в отблесках взметнувшегося на месте взрыва пламени замелькали фигуры в комбинезонах израильских десантников.

Ваха сидел на теплом камне, привалившись к стволу молодого чинара, и, не разжимая губ, тихонько тянул надрывную, тягучую мелодию, которой он научился в том убежище, на берегу Мертвого моря. Слева стояли ботинки, а справа, на выступающей ветке, были развешаны для просушки носки. Разогретые камни приятно припекали босые ноги. Полуденное солнце этой земли, которую даже гяуры считали святой, уже сейчас накаляло камни так, что до них было больно дотронуться рукой. И в этой жаре у него сильно потели ноги. Так, что из-за сильного запаха его иногда даже выгоняли из-за стола. Вот он и воспользовался моментом, чтобы немного обсушиться. Когда небольшая колонна автомобилей очередной раз остановилась, он одним из первых выбрался из душной кабины, быстро осмотрелся и торопливо, чтобы его никто не заметил, взбежал по склону небольшого холма, перевалил через гребень и устроился в этой крошечной рощице на обратном скате. Солнце уже стояло в зените, но его укрывали от небесного жара ветви чинара. Ему было хорошо.

Мог ли он еще полгода назад представить, куда занесет его судьба? И что он, недоучившийся в школе малограмотный паренек из глухого чеченского аула, вдруг окажется среди тех немногих, кого Аллах изберет для своего возмездия неверным? Ваха оборвал напев и расплылся в блаженной улыбке. Он стал героем. Когда он, богатым и знаменитым, вернется в свой аул, все будут восхвалять его подвиги, и в каждом доме он будет желанным гостем. Ну а если вдруг его ранят, то самые красивые девушки аула, даже Фатима, будут приходить к дому его отца и просить им позволить ухаживать за раненым героем.

Тут его мечты были прерваны шумом, донесшимся со стороны дороги. Ваха выпрямился и в следующее мгновение услышал разъяренный голос Ахмеда:

— Скорее, сын ишака!..

Услышав этот выкрик, Ваха подскочил и, схватив в охапку носки и ботинки, бросился обратно к дороге. Ахмеда нельзя заставлять ждать. Особенно когда он в таком настроении.

Слава аллаху, оказалось, что кричали не ему. Ахмед стоял на высокой подножке тягача и орал на кого-то через капот. Ваха уселся на землю и начал торопливо натягивать носки и ботинки. Похоже, они снова отправляются в путь.

Огромный капотный тягач марки «Ивеко» с большой, сдвоенной кабиной, тянущий за собой здоровенную, пятнадцатитонную цистерну, рыча мощным, четырехсотсильным мотором, вырулил на шоссе Тель-Авив — Иерусалим и, пыхнув сине-черным дымом из длинной выхлопной трубы, вознесенной над высокой кабиной, набирая скорость, покатился в сторону Иерусалима. Он ничем не отличался от других таких же цистерн израильской государственной нефтяной компании, за исключением того, что в полукилометре впереди и в ста метрах сзади от него следовали два армейских джипа, заполненные вооруженными солдатами. Если кто-то рискнул бы остановить один из джипов и проверить документы у его пассажиров, скорее всего, это был бы последний рискованный поступок в его жизни. Трюк с переодеванием уже достаточно затаскан сценаристами боевиков и детективных романов, но продолжает срабатывать и в реальной жизни.

Ваха, скрючившись и подтянув к носу коленки, между которыми был зажат знакомый «калашников», правда китайского, а не русского производства, сидел на верхней полке, в задней части большой кабины. Несмотря на ее внушительные размеры, внутри кабины было страшно тесно. Кроме Ахмеда и Хамсы, одетых в оранжево-синие комбинезоны служащих компании, в кабину набилось еще человек десять, из которых Ваха был не только самым низкорослым, но и самым младшим. Парень вздохнул и, извернувшись, ослабил брючный ремень. Его позу никак нельзя было назвать удобной, но он уже немного привык. Они покинули убежище у Мертвого моря вчера днем, и за последние пятнадцать часов как минимум десять он провел именно в ней. В общем, приноровиться было несложно. Иногда, правда, хотелось хоть слегка изменить положение тела. Ваха потихоньку выпрямил левую ногу. Ахмед, раздражение которого начало возрастать сразу же, как они вырулили из ущелья на шоссе, ведущее в обход Иерусалима, дернулся и заорал:

— Ну ты, сын осла и овцы, убери от меня свои вонючие ходули.

Ваха втянул голову в плечи, торопливо убрал ногу и затих.

Основные события начали разворачиваться позавчера. Их подняли на рассвете, на два часа раньше срока. В убежище уже несколько дней ходили слухи о том, что Усама и Абисмал последнее время не очень-то ладят, и потому местные начали недовольно коситься на пришлых. Однако до явного выражения недовольства дело пока не доходило. И все были несколько удивлены, когда оба лидера предстали перед еще заспанными людьми, сияя сердечными улыбками. Абисмал произнес краткую речь, из которой Ваха понял едва ли десяток слов. Он еще не настолько освоился с арабским, хотя в отряде Хамсы язык был обязательным предметом. Они привычно выкрикнули «Аллах акбар!», и дальше все закрутилось как на карусели. Большая часть бойцов покинула убежище уже к вечеру. Причем безоружными. Оружие и снаряжение были упакованы в водонепроницаемые мешки и уложены на дно двух пятитонных цистерн с бензином, а люди загрузились в грузовики, легковушки, запрыгнули в седла мотоциклов и, поодиночке или мелкими группами, покинули карьер. К следующему утру в убежище осталось не более трех десятков человек. После завтрака Ваха пошлялся по окрестностям, повалялся на матрасе, поиграл в нарды с Бекмурзой и в очередной раз разобрал и почистил автомат. Когда он уже закруглялся с этим делом, в комнату заглянул Ахмед. Увидев, чем занимается Ваха, он одобрительно произнес:

• Предыдущая
• 71/92
• Следующая