Смертельный удар - Злотников Роман Валерьевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/89
• Следующая

– Как тебя зовут на самом деле-то?

Грон состроил самую робкую физиономию и выдавил:

– Могион.

Надсмотрщик вздохнул:

– Ну, что будем делать, Могион? Рабские бараки?

Грон очень натурально вздрогнул и съежился. Надсмотрщик ухмыльнулся:

– Ладно, я знаю, что вашему брату часто тяжко живется на окраинах мира. Потому и лезете в Горогос, как вас только не гони.

В этот момент принесли заказ. Надсмотрщик со снисходительным лицом пододвинул свой тазик с пищей и принялся поглощать ее, делая это со столь ужасающей скоростью, что Грон невольно восхитился. Всегда приятно видеть профессионала в любой области. Он закончил со своим тазиком чуть ли не раньше, чем Грон, миска которого составляла по объему едва четверть от его, одолел половину своей порции. Затем с задумчивой физиономией уполовинил последний из оставшихся кувшинов с вином, который Грон простодушно посчитал своим, – ну кто мог подумать, что ему будет мало пяти кувшинов на одного, – и, сытно рыгнув, откинулся к стене.

– Ну так что, Могион?

Что ты надумал? Грон снова съежился:

– Полагаюсь на ваше милосердие, господин. Надсмотрщик тяжело вздохнул:

– Где моя дверь, знаешь?

Грон торопливо кивнул, хотя это было неправдой. Но если он не сможет отыскать дверь надсмотрщика за иноземцами, грош ему цена.

– Значит, с тебя зугарник. Каждый день, – невозмутимо закончил надсмотрщик.

Грон тут же состроил на лице выражение крайнего ужаса. Для бедного акробата в столице это была ужасающая сумма, но для него с его расписками двухнедельное пребывание в столице обходилось меньше чем в два золотых. Надсмотрщик с усмешкой смотрел на Грона, и тот, перекорежив всю физиономию, сдавленно ответил:

– Да, господин.

Надсмотрщик снисходительно кивнул, хлопнул его по плечу и, буркнув:

– До завтра, Искуан, – вышел из таверны. У столика тут же возник прислужник и, бросив на Грона презрительный взгляд, пробормотал сквозь зубы:

– Зугарник и семь щерников.

Грон хотел небрежно кинуть на стол два зугар-ника, но тут ему пришло в голову, что надсмотрщик, как видно, частенько захаживает в эту таверну. А Грону совсем не нужно, чтобы ему донесли, как нищий акробат разбрасывается деньгами. Поэтому он болезненно скривился и, выгребя из кошеля горсть щерников, со страдающим лицом стал выкладывать на стол монету за монетой.

Когда Грон появился на своем постоялом дворе, Самой, увидев его, тут же побледнел и отвел глаза.

Грон сел рядом и сказал:

– Каждый день я буду платить ему зугарник.

Самой осторожно покосился на Грона и слегка расслабился.

– Простите, гос… я думал, что… ты его… – Он запнулся, и Грон закончил за него:

– Убил.

Самой кивнул.

– Труп врага не всегда решает все проблемы, – вздохнул Грон. – Часто он только увеличивает их число.

Самой уставился на Грона, но тот уже встал и направился в свою комнату.

Своих ребят Грон нашел к исходу четверти. Эдон, старший группы, сначала не поверил, что это Грон. Он с веселой улыбкой и протянутой шапкой шел по кругу, когда его глаза встретились со взглядом Грона. В глазах Эдона мелькнуло удивление, почти мгновенно погасшее. И, получив щерник, он весело произнес:

– Ты очень похож на одного моего знакомого, парень. Думаю, очень многие страшно удивились бы, увидев его здесь.

Грон, которому не нужна была немая сцена на глазах у сотни зрителей, состроил глупое лицо и молча кивнул. Когда Грон после представления появился у палаток, Эдон, заметив его, воскликнул:

– Ну что я говорил, одно лицо!

Грон усмехнулся:

– Ты прав, Эдон, я действительно похож на одного твоего знакомого.

У парней от удивления отвисли челюсти. Грон покачал головой.

– Ладно, парни, закройте рты, зубы простудите.

Эдон пришел в себя первым:

– Это действительно ты, Грон?

Грон кивнул.

– Но… почему?

– Они украли Толлу и детей, – глухо произнес Грон.

Бойцы переглянулись и как-то подтянулись.

– Ладно, об этом не здесь, где вас найти?

– Мы остановились в таверне «Отрубленное ухо».

Из-за полога раздался свист и выкрики. Это означало, что очередной акробат закончил выступление. Ребятам пора было работать, и Грон вышел из палатки.

Вечером в «Отрубленном ухе» он слушал рассказ Эдона. Бойцы устроились в Горгосе не без комфорта. Закалка «ночных кошек», из которых в основном и была сформирована эта группа, помогла и на артистическом поприще. Труппа пользовалась популярностью и стала завсегдатаем местных базаров. Многие столичные жители специально ходили на «Веселых шутников», поскольку ребята частенько устраивали грубые шуточки, то скинув кому-нибудь на голову птичье гнездо, то облив водой. Кроме того, им удалось развернуть солидную сеть из местных кухарок, зеленщиц, прачек и иной обслуги, по большей части состоящей из иноземцев. А в нескольких местах даже обустроили небольшие склады с оружием. И, что было немаловажным, они хорошо подкармливали своего надсмотрщика за иноземцами. По причине чего тот был готов пробить им на подорожной любой маршрут.

– Короче, главное – узнать, где они держат базиллису. А вытащить ее оттуда мы сумеем.

Грон, до сего момента молча слушавший доклад, негромко произнес:

– Ее держат в главном храме Магр.

Бойцы переглянулись.

– Тогда… – заговорил Эдон.

– Нет, – перебил Грон, – я знаю, что каждый день их могут оттуда увести. Но освобождать их только для того, чтобы через несколько дней поймали нас всех… – Он помолчал, давая возможность привыкнуть к этой мысли, и спокойно закончил: – У нас есть четверть, чтобы подготовить операцию и отход.

Хотя Эдон предложил Грону устроить его перевод в их труппу, Грон отказался. Это не соответствовало плану, который он в общих чертах продумал еще в Сграре. Орден сумеет оповестить все уголки Горгоса о побеге пленников в течение суток. Зная о возможностях Мест власти, в этом можно было не сомневаться, но искать, скорее всего, будут именно женщину с двумя детьми, причем определенного вида. Поэтому он собирался с помощью Самоя добыть краску для волос и пигмент для кожи. Согласно его плану, отходить они должны были по трем направлениям. «Веселые шутники» разделялись на две труппы и уходили на юго – и северо-восток, к ближайшим от столицы портам на побережье. Они должны были сопровождать детей. Их задача была любым путем попасть на корабль и выйти в открытое море. По приказу Грона на расстоянии прямой видимости от горгосского побережья курсировали двойки унирем. Грон же с Толлой должны были уходить на юго-запад, в сторону Нграмка, вместе с труппой Самоя. Эта группа была наиболее уязвимой и двигалась самым кружным путем, но с ней шел сам Грон…

Четверть была заполнена бурной деятельностью. Наконец однажды вечером Грон, как обычно, вошел в дверь надсмотрщика за иноземцами и, униженно поклонившись, осторожно положил зугарник тому на стол. Пузан сгреб монету со стола и, : поскольку Грон остался недвижим, вопросительно посмотрел на него:

– Чего тебе?

Грон надрывно забормотал:

– Господин, я больше не могу, господин. Самой постоянно шпыняет меня, потому что я их объедаю. Все деньги, что я зарабатываю, я отдаю вам, больше ни на что у меня не хватает. Позвольте мне уехать.

Надсмотрщик поджал губы. Он не собирался так быстро прощаться с дополнительным доходом.

– Нечего ныть. Работать надо больше.

Грон всхлипнул:

– Я работаю, господин, но вчера у меня дрогнула рука, и я чуть не промахнулся. Нож прошел над самым черепом, господин стражник был очень недоволен.

– Какой стражник? – насторожился надсмотрщик.

Грон смущенно развел руками:

– Я вызываю из толпы добровольца, чтобы показать свое искусство, и на этот раз вышел он. А потом выяснилось, что он оказался стражником дома Лграйка.

Надсмотрщик подскочил:

– Ты чуть не убил стражника уважаемого Лграйка?!

Грон испуганно присел:

– Простите, господин, я же говорю – рука дрогнула и…

• Предыдущая
• 56/89
• Следующая