Беглец - Макбейн Эд - Страница 18
- Предыдущая
- 18/48
- Следующая
— Слушай, — сквозь зубы прошипел Джонни, — а ты не слишком много болтаешь?
Сэндс визгливо засмеялся.
— Ой, — протянул он, — ой, боюсь! Да ты, никак, и меня убьешь? А, Джонни? В жизни не видел, чтобы ты так бесился! Просто-таки дьявол какой-то, ей-богу!
— Успокойся, Сэндс, и не вопи так! На черта ты мне нужен?!
— Ох, Джонни, малыш, не говори так! — жалобно проговорил Сэндс. — Мне и нужно-то от тебя только одно... сам небось догадываешься, верно, Джонни? И будь я проклят, если не получу этого, когда тебя поджарят!
— Послушай, ты, грязный ублюдок...
— Ох, ох, Джонни, полегче на поворотах, сынок! Думай, что говоришь! И что за молодежь нынче пошла! Гляди, малыш Джонни, я ведь и обидеться могу! Я человек тонкий, ранимый... вот обижусь, пойду и позвоню копам! А уж они небось будут рады-радехоньки! Мигом слетятся, словно мухи на мед! А ты ведь этого не хочешь, верно, Джонни?
— Что ж, давай звони! — рявкнул Джонни. — Да гляди, чтобы это не оказался твой последний звонок!
Сэндс снова противно захихикал.
— Не-е, сынок, и не мечтай! А вот когда они обреют тебя, будто индейку на жаркое, да сунут в духовку, вот тогда я всласть позабавлюсь! Нарочно приду поглядеть, стану в первый ряд, да еще и Синди прихвачу, чтоб ты полюбовался, как я буду щупать ее за задницу вот этими самыми руками! — Он сладострастно вытянул руки вперед и пошевелил пальцами прямо перед носом у Джонни, явно наслаждаясь его беспомощностью. — Ну, как тебе это, малыш? Вот этими самыми руками!
— Заткнись, Сэндс! — угрожающе прошипел Джонни.
— Ну-у, ты опять за свое. Пойду-ка я, пожалуй, позвоню...
— Давай иди! Иди, иди, ублюдок! Хочешь, чтобы я свернул тебе шею прямо в телефонной будке? Тогда шагай!
Сэндс омерзительно улыбнулся.
— Да ты что, дружище? Я просто пошутил, вот и все. И нечего...
— А ну, убери от меня свои вонючие лапы! Пшел вон!
Улыбка медленно сползла с лица Сэндса. Губы его, вытянувшись в тонкую полоску, побелели, он оскорбленно шмыгнул носом. Он, казалось, хотел что-то добавить и не успел. Снова зазвучала музыка, и Джонни испуганно вздрогнул — он даже не заметил, как музыканты вновь оказались на эстраде. Несколько ламп потушили, и свет в зале сразу стал тусклым. Воспользовавшись этим, Сэндс бочком, бочком двинулся в сторону. Но неожиданно для него Джонни вдруг протянул руку и, словно клещами, стиснул ему локоть.
— Постой-ка, Сэндс. Я с тобой еще не закончил!
— Но послушай, сынок, ты ведь сам только что...
— Стоять, я сказал! А то я плохо вижу в темноте. А телефонные будки отсюда и подавно не видно.
Тусклый голубой свет залил маленькую дверь в стене, и у Сэндса опять вырвался смешок. Длинная цепочка девушек выскользнула откуда-то из-за эстрады. Тонкие браслеты на руках и ногах позвякивали в такт музыке, расшитые блестками юбочки танцовщиц в свете прожектора ослепительно сверкали, посылая в зал дрожащие отблески. В руках у девушек были маленькие черные шляпные коробки. Чуть слышно позвякивая браслетами, они двигались друг за другом, держа картонки в вытянутых руках над головой, будто умоляя какое-то божество о милости или собираясь принести ему жертву. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, по какому признаку Сэри подбирал себе танцовщиц. Девицы, все как одна, были длинноногие и грудастые. Даже в темноте Джонни успел заметить, как хозяин клуба плотоядно облизнулся.
Призывно вращая бедрами, девицы встали полукругом около эстрады. Музыка, как по мановению волшебной палочки, вдруг стихла, на полу вспыхнуло янтарное пятно света, покрутилось на полу и метнулось в сторону, туда, где слева от сцены висел тяжелый занавес.
Зал взорвался аплодисментами. Там, в ослепительном круге огней, улыбалась Синди Мэттьюс.
Зал затаил дыхание. Она была полностью одета. Потоки янтарного света, заливая ее с головы до ног, яркими лужицами стекали на пол. Как только воцарилась тишина, тело девушки изогнулось в напряженной позе — сейчас она напоминала пантеру, изготовившуюся к прыжку. Меднокожая, она была гораздо светлее Джонни, с высокими скулами и изящно очерченными, выпуклыми ноздрями настоящей дочери Африки. Большой, чувственный рот с пухлыми губами, гладкая прическа, обрисовывавшая небольшую изящную головку, придавали чертам ее лица какое-то загадочное, почти звериное выражение. Взгляд девушки казался тяжелым и таинственным, как у сфинкса. Облегающее черное платье обрисовывало каждую выпуклость грациозного тела. Воротничок пелерины доходил до самого подбородка, тонкая ткань в любую минуту, казалось, готова была треснуть под напором упругой груди. Согнутые в локтях руки тесно прижаты к бокам, изящные ножки в туфельках на высоких каблуках в самом центре янтарного круга света сразу бросались в глаза.
На руках Синди были узкие черные перчатки, доходившие до самого локтя. Положив руки на бедра и пристукивая каблучками, она грациозно двинулась вперед, пока не остановилась в самом центре шеренги полуголых красоток, а музыканты молча ждали. Послав зрителям дразнящую улыбку, она принялась медленно стягивать с рук перчатки. В то же время девушки за ее спиной опустились на колени. Поставив шляпные коробки на пол, они, будто по команде, разом сняли с них крышки... И все это время Синди медленно, словно нехотя, стягивала с рук тонкие перчатки, будто это была кожура какого-то экзотического фрукта. А девушки за ее спиной, достав по паре перчаток из каждой коробки, так же медленно и лениво натягивали их на руки, так что, когда вторая перчатка Синди, блеснув на свету, бесшумно упала на пол к ее ногам, все красотки, как одна, уже были в таких же черных перчатках.
— Волшебница, она очаровала меня, — прошептал как завороженный Сэндс. — Черт побери, приятель, эта женщина... и в самом деле...
— Заткнись! — прошипел Джонни сквозь зубы.
В зале зазвучала музыка. На этот раз это была не та, почти мучительно-сладострастная мелодия, нет, в ней не было даже намека на чувственность. И танец, который исполняла Синди, никак нельзя было назвать эротическим. Будь он таким, какой обычно ожидаешь увидеть в заведениях подобного сорта — так сказать, обычной жалкой пародией на стриптиз, сопровождаемой призывными взглядами и бешеным вращением бедер, копам и в голову бы не пришло найти в нем нечто недозволенное, а Сэри Моргану, вполне вероятно, не пришлось бы раскошеливаться каждый месяц на изрядную сумму. Нет, танец Синди был совсем другой. Никакой акробатики, никаких дешевых трюков с занавесом, ничего даже отдаленно напоминающего балаган. И к тому же она не улыбалась. Одна короткая, дразнящая улыбка в самом начале — и лицо ее вмиг стало серьезным, даже суровым. Казалось, она и думать забыла о том, что вокруг нее полный зал затаивших дыхание зрителей, оркестр и целая шеренга полуголых красоток.
Все было так, будто толпа людей каким-то непостижимым образом вдруг оказалась за ширмой в ее собственной спальне. Синди Мэттьюс была у себя дома. Она вернулась с бала и сейчас раздевалась, чтобы лечь в постель. И пока она раздевалась, девушки за ее спиной одевались, но, увы, этого никто не замечал. Глаза всех и каждого в зале были прикованы к Синди Мэттьюс. Наступила полная тишина, не было слышно ни одобрительных возгласов, ни свиста. Казалось, все затаили дыхание. Было в этом молчании еще что-то... нечто вроде почтительного удивления, ведь все они сейчас оказались в спальне Синди Мэттьюс, забыв дышать, стояли за ширмой в углу и страшно боялись нечаянно кашлянуть, чтобы Синди, не дай Бог, не догадалась об их присутствии.
А Синди вела себя точь-в-точь как женщина, которая раздевается, даже не подозревая, что за ней следят десятки внимательных глаз.
Она была восхитительно спокойна... невозмутима как любая красивая женщина, когда у себя в спальне занимается таким простым и привычным делом.
Именно за это Сэри и платил легавым каждый месяц бешеные деньги. Один раз став свидетелем того, как раздевается Синди Мэттьюс, вы бы с проклятием послали все стриптиз— и топлесс-шоу-клубы куда подальше.
- Предыдущая
- 18/48
- Следующая
