Миссия невыполнима - Злотников Роман Валерьевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/83
• Следующая

– Призываю в свидетели Аллаха и всех, кто здесь присутствует! Я развожусь с этой женщиной!..

В зале мгновенно воцарилась тишина. Все взоры устремились на почтенного старца, хозяина пиршества, который, вскочив со своего места, яростно потрясал сухими кулачками.

– Все слышите? – выкрикнул он. – Перед лицом собравшихся здесь мусульман я заявляю, что развожусь с этой женщиной!

Эфенди Хаким, одобрительно поглаживая короткую черную бороду, разглядывал стоявшую перед ним Дженнифер, умелым взором арабского мужчины угадывая под черным бесформенным платьем столь взволновавшие его формы. Та же, лукаво прищурившись, неотрывно смотрела на своего престарелого муженька, тем самым доводя его до белого каления.

– Перед лицом Аллаха! – пронзительно заверещал старичок, с ненавистью глядя на нее. – Перед лицом Аллаха я заявляю, что развожусь с этой женщиной!..

Гости начали тревожно перешептываться. Общегалактическая цивилизация наложила серьезный отпечаток на саудитскую культуру (в основном, конечно, отметились ближайшие могущественные соседи – Соединенные Миры и Османская Империя), и многие вопросы в королевстве решались в рамках Всеобщей декларации прав человека. Однако никто до сих пор не отменял и старинных исламских обычаев, в соответствии с которыми мужчина мог развестись с женщиной, просто трижды публично объявив об этом в присутствии других мусульман. Такие случаи в последние десятилетия происходили довольно редко, но всякий раз местные власти были вынуждены узаконивать их соответствующими гражданскими актами из уважения к древним священным традициям.

– Что ж, – удовлетворенно проговорил эфенди Хаким, – я соболезную вам, досточтимый Абу-Фарах, в вашей семейной драме. Однако, как блюститель исламского порядка и спокойствия правоверных, не могу допустить, чтобы эта несчастная оступившаяся женщина оказалась на улице без средств к существованию. Распорядитесь проводить ее в мой глидер, и по окончании этого замечательного вечера я отвезу ее туда, где о ней и ее моральном облике смогут достойно позаботиться.

– Нижайше благодарю вас за проявленную заботу, почтенный Хаким. – Седой Абу-Фарах низко поклонился важному гостю – даже слишком низко, чтобы скрыть яростный взгляд и перекошенное от нестерпимого унижения лицо. – Не сомневаюсь, что вы сумеете перевоспитать эту недостойную женщину…

Важный гость несколько мгновений размышлял, не скрыт ли в последней фразе едкий двусмысленный намек и не расценят ли присутствующие это как оскорбление в его адрес, но потом решил, что старик все-таки сумел удержаться на самом краю публичной дерзости: всем известно, что эфенди Хаким в политической жизни провозглашает главной целью государства не наказание преступников, а их перевоспитание. Фарид вполне понимал ярость старика, вынужденного собственными руками отдать ему самую лучшую кобылку своего гарема. Однако зарубку на будущее мысленно сделал. Значит, женщина, которая понравилась эфенди Хакиму, недостойная?! Беситься можешь сколько угодно, сахарная башка, но не забывай, кто обеспечивает твой бизнес за сущие, Аллах свидетель, сущие гроши. Собаку, которая начинает огрызаться, следует бить палкой, чтобы ей не пришло в голову пустить в ход зубы.

На самом деле Фарид Хаким осознавал, конечно, что несколько зарвался. Он не так уж часто позволял себе подобные выходки, осознавая, что надежные деловые отношения с клиентами куда важнее, чем новая кукла в постели. Однако эта женщина – белая женщина с необыкновенной танцевальной пластикой! – необычайно понравилась ему. Старик сам виноват, если не сумел заставить такое сокровище смирно сидеть на женской половине, закрыв лицо платком.

Два часа спустя глидер эфенди Хакима взмыл над особняком Абу-Фараха и устремился к океану, к резиденции высокопоставленного таможенного чиновника. На заднем сиденье, отделенном от пилота непрозрачной звуконепроницаемой перегородкой, располагались сам хозяин лимузина и его прекрасная спутница, которая два часа назад была то ли женой, то ли наложницей досточтимого Абу-Фараха, но к которой почтенный старец не успел даже прикоснуться. Дженнифер вольготно раскинулась на бархатных подушках, небрежно забросив ножки на колени мужчине, и тот старательно и аккуратно разминал ей узкие ступни. Это было первым, что она потребовала, оказавшись в машине: помассировать ей ноги.

– А вы очень дерзкая женщина, мисс, – заметил он ей на это, с энтузиазмом принимаясь за дело. – Я еще на празднике у эфенди Абу-Фараха обратил внимание на вашу дерзость. Это ведь была ваша идея – танцевать перед гостями в голом виде, так? Едва ли бедный супруг разрешил вам это.

– Разумеется, – лукаво улыбнулась девушка.

– Хочу по-дружески предупредить вас: в нашем ортодоксальном обществе не поощряется женская дерзость.

– Я надеюсь, вы отучите меня дерзить. Вы же для этого забрали меня у моего достопочтенного мужа – чтобы перевоспитать, не так ли?

Хаким усмехнулся:

– На язычок вам лучше не попадать, мисс.

– Это как сказать. Язычком я умею многое.

– Не сомневаюсь. У вас еще будет возможность продемонстрировать.

– Кажется, я догадалась. На самом деле вы не собираетесь меня перевоспитывать. Вы, напротив, собираетесь ввергнуть меня в пучину разнузданного разврата.

– Не играйте с огнем, леди. Если вы своим прекрасным ротиком осмелитесь повторить это при посторонних, мне придется бросить вас в камеру с бетонным полом и крысами.

– Вы же джентльмен, это видно невооруженным глазом. Вы безукоризненно воспитаны в европейском духе, наверное, обучались на какой-либо цивилизованной планете. Вы не поступите с дамой столь низко, как какой-нибудь Абу-Фарах, ведь вы настоящий арабский рыцарь. Впрочем, я не собираюсь раскрывать ваши педагогические тайны посторонним. Все ваши умения останутся между нами…

Разумеется, мисс О’Хара играла с огнем, однако она знала, что делает. Эфенди Хакиму нравились не просто белые женщины с хорошей пластикой – ему также нравилось, когда эти дерзкие и необузданные кобылки показывали характер. Когда-то он обучался во французской столице, считал себя цивилизованным европейским человеком и еще во время учебы привык очень вежливо добиваться своего от самых неприступных феминисток, которых во французских мирах всегда было более чем достаточно. Более того, он специально искал знакомства с такими женщинами – независимые и гордые самочки чрезвычайно возбуждали его, особенно когда ему удавалось мягко сломить их первоначальное сопротивление. Американская разведка в то время вела за ним пристальное наблюдение, подозревая в связях с террористами, поэтому Разведывательному Управлению были хорошо известны вкусы Фарида Хакима. Разведывательному Управлению – а значит, и мисс О’Харе.

Той ночью эфенди Хаким заночевал в дорогом отеле в центре города, поскольку терпения добраться до дома за городом у него не хватило. И если Дженнифер была несказанно рада, что ей так и не довелось разделить ложе с престарелым Абу-Фарахом, то Фарид был мужчиной в самом соку, высоким, энергичным, черноглазым, с отличной фигурой и опрятной бородой, и такого эффектного жеребца просто грех было не взнуздать.

После того как часам к четырем утра он наконец угомонился и уснул, полностью удовлетворенная мисс О’Хара сладко потянулась на постели и закрыла глаза. За дверями спальни, в гостиной, а также в коридоре дежурили четверо телохранителей Хакима, однако она вполне могла исчезнуть из номера через окно. Вот только зачем бы ей это могло понадобиться, если все разворачивалось строго согласно плану?

На обзорных экранах частного космического челнока колыхалась тьма глубокого космоса, кое-где украшенная серебряными точками звезд. А прямо по центру главного экрана медленно, почти незаметно для глаза вращалась вокруг своей оси научно-исследовательская станция «Махаббат» – уединенная резиденция и неприступная крепость принца Рашада, ученого, некогда во имя собственного спокойствия и безопасности отказавшегося от королевского титула.

• Предыдущая
• 40/83
• Следующая