Звездный десант - Злотников Роман Валерьевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/60
• Следующая

Проблему решили быстро. Вскоре внизу показалась крыша элитного госпиталя, в котором обычно лечились высокопоставленные члены клана Саггети.

– Я же насквозь провоняла отходами из корпоративной столовой, – пожаловалась Рысь. – Как я буду врачам в глаза смотреть?

Казимир пожал плечами.

– Ну, раз тебя беспокоят такие глупости, жить точно будешь, – резюмировал он. – Подруга, им такие деньги платят, что они не станут особо принюхиваться.

– Надо же, выходит, дон Исайя, земля ему пухом и осиновый кол в гроб, сделал за нас часть нашей работы, – вдруг проговорил Песец, который тем временем думал о другом. – Мотыльки летят на огонь. Благородные доны в панике уже сами суют головы в петлю. Славную кашу мы заварили…

– Вообще-то большую часть этой работы сделала я! – оскорбилась Рысь и даже закашлялась от возмущения. – Когда сидела голая в пыточном подвале Берковица.

– Конечно, ты, – заверил Родим. – Никто не отнимает у тебя лавров. Просто гора в этот раз сама пришла к Магомету. Интересно, две остальные не собираются сами явиться с повинной?..

– Только в этот раз пусть они… приходят с повинной к тебе, – болезненно фыркнула Света. – Или к Казимиру. Я вообще-то выжила чудом, если ты не заметил. Знали бы они, на что я способна… небось не стали бы меня развязывать. Так и порезали бы на куски прикрученную к стулу. А вы бы потом получили по электронной почте… экстремальный порнофильм с моим участием…

Пестрецов ничего не ответил, лишь отвернулся к окну. Рысь явно была немного раздражена тем, насколько спокойно он отнесся к ее ранению. Непрошибаемый Казимир и тот разволновался больше него. Конечно, между ними давно все было кончено, и все-таки Родим мог проявить чуть больше человеческого сочувствия, отнестись к ней не как командир, прикидывающий допустимые потери среди личного состава.

Песец снова посмотрел на Свету, и их взгляды встретились. Если бы только она знала, как тяжело даются ему этот спокойный вид и рассудительный голос. Когда он вновь увидел ее после семи лет разлуки, то понял, что его чувство к ней никуда не делось – просто оно было погребено слишком глубоко в его душе. Однако он больше не имел права любить ее. Все, время упущено, страница перевернута. У Рыси теперь другой мужчина. Даже если она сама об этом еще не догадывается… А он, черт возьми, командир и должен делать то, что должен, а не то, что хочется.

Родим отвернулся.

Глидер стремительно пошел на посадку.

В разгар рабочего дня мистер Гвидо Каперони изволил находиться в небольшом врачебном кабинете в правом крыле своего здания и нервно расхаживать из угла в угол. Внезапно дверь открылась, и в кабинет в сопровождении Джанфранко Пануччи вошел высокий худощавый человек в зеленом халате и квадратных очках. Он приблизился к раковине в углу и, насвистывая, принялся мыть руки, словно босса и не было в помещении.

– Ну?! – прорвало Каперони.

– Это он. – Доктор Гауди нетерпеливо тер палец за пальцем, то и дело окуная руки под струю воды. Он был гением медицины, и за это дон Гвидо многое ему прощал – например, то, что за столько лет сотрудничества Гауди так и не научился относиться к боссу с должным почтением. – Генетический материал, взятый у этого типа, совпадает с присланными образцами с точностью до 99,8 процента. Нет никаких сомнений: это он. Или его клон. – Доктор саркастически ухмыльнулся.

Каперони вопросительно посмотрел на Пануччи. Тот кивнул: я контролировал процесс, босс. Ошибки нет.

– Хорошо, – проронил дон Гвидо. – Пригласи его в мой кабинет.

Пять минут спустя, поднявшись наверх на индивидуальном лифте, он радушно встречал у дверей своего рабочего кабинета мистера Роберта Маккейна, спецпредставителя Разведывательного Управления Соединенных Миров на Талголе.

– Что это за балаган, мистер Каперони? – первым делом поинтересовался Маккейн, когда они обменялись приветствиями. Левый рукав высокопоставленного разведчика был засучен, белоснежная застывшая полоса стерильной медицинской пены прикрывала место на его руке, из которого доктор Гауди взял образец для генетической экспертизы. – Вам что, было мало того, что мое руководство подтвердило мои полномочия?

– Я искренне прошу простить меня, мистер Маккейн, – склонил голову Каперони, – но в сложившейся тяжелой ситуации невозможно никому верить на слово. Как вам известно, ваш предшественник, мистер Фробишер, с которым я был знаком лично, скончался при весьма загадочных обстоятельствах, а с вами мы еще не работали. Наш противник невероятно хитер, он вполне мог подсунуть нам своего резидента под вашим именем, с вашими документами и даже под вашей внешностью. Минимальная безопасность требовала, чтобы ваша личность была удостоверена наверняка…

– Хорошо-хорошо, – нетерпеливо произнес разведчик. – Вы удостоверились, что я – это я. Теперь мы можем, наконец, побеседовать о делах?

– Безусловно.

– Для этого нам необходимо помещение, в котором можно было бы говорить максимально откровенно без опасения, что наш разговор станет достоянием третьих лиц.

– Прошу в мой кабинет, – широким жестом мистер Каперони указал на двери красного дерева.

Они с гостем расположились в удобных креслах возле заранее разожженного дворецким камина. Дон Гвидо очень гордился этим огромным камином в кабинете, который сразу располагал собеседника к уюту и невольно заставлял его излишне раскрываться.

На куратора из Разведывательного Управления, впрочем, камин особого впечатления не произвел. Он был из семьи потомственных конгрессменов и вырос среди роскоши.

– Итак, мистер Каперони, время не терпит, – сразу взял быка за рога Маккейн, едва Пануччи наполнил их бокалы драгоценным вином столетней выдержки и покинул кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. – Ситуация крайне серьезная. Противник один за другим наносит благородным семействам Тахомы сокрушительные удары. Ваше могущество трещит по швам. Как вы понимаете, такая ситуация не устраивает нас так же, как и вас: передел сфер влияния в вашем бизнесе неизбежно приведет к появлению новых фигур, к ненужным трениям и инцидентам, к необходимости налаживать новые контакты, а это долго и мучительно. Мы вполне довольны сотрудничеством со старыми семействами и не заинтересованы в появлении семейств новых.

Каперони задумчиво пригубил вино. Все так, думал он, только самую главную причину своей обеспокоенности ты держишь при себе, уважаемый. Если благородные кланы рухнут, неизбежно всплывет правда о нашем сотрудничестве на Дальнем Приюте, и вашему ведомству придется вертеться подобно ужу на горячей сковородке. Тайна уже под угрозой – с падением Колхейна, Мэннинга и Берковица. Если же рухнем мы с Бенуцци, взрывоопасные сведения вообще начнут расползаться как вши.

– Мы надеемся на вашу помощь, мистер Маккейн, – проговорил он. – Она в наших общих интересах.

– Безусловно. – Резидент тоже пригубил вина, с наслаждением почмокал. – Изумительное послевкусие; ванильные тона. Итак, я общался с главами других семейств. Увы, мистера Вагнера я уже в живых не застал, однако беседовал с его наследником. К счастью, успел переговорить с безвременно оставившим нас мистером Берковицем. Поступающую из разных источников, в том числе и от меня, информацию обрабатывают лучшие аналитики нашего центра. Увы, вынужден признать: ваши предположения совершенно верны. Против вас действует некто очень умелый и обладающий широчайшими возможностями. Гипотеза об участии личного вассала российского императора выходит на передний план, я бы даже сказал, остается практически единственной.

Каперони справился с выражением своего лица ничуть не хуже, чем покойный Берковиц. Честно говоря, после смерти Мэннинга, которую коллеги по бывшему гангстерскому союзу привычно списали на дона Гвидо, он уже ждал этого сообщения, а после гибели Берковица еще более укрепился в своих подозрениях. Однако все это время у него теплилась слабая надежда, что всему найдется рациональное объяснение, что непрерывная цепь убийств благородных донов – дело рук, допустим, полного отморозка и прекрасного актера Глама Саггети, рвущегося к абсолютной единоличной власти над городом…

• Предыдущая
• 39/60
• Следующая