Счастливчик Сандерс - Николаев Андрей Евгеньевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/60
- Следующая
– У нас в начальной школе ходили о вас легенды. – Парень в твидовом пиджаке картинно протянул руку и, не удержавшись, добавил: – И здесь тоже. О том, как не стoит действовать настоящим агентам.
Троица взорвалась жизнерадостным хохотом. К чести мисс Клейн, она к нему не присоединилась, а наоборот, слегка поморщилась. Впрочем, возможно всего лишь потому, что унижение ее напарника рикошетом ударяло и по ней самой.
– Вас поторопились выпустить из начальной школы, господа, – сказал Сандерс, улыбаясь широкой улыбкой кретина. – Впрочем, некоторые вещи или даются сразу, или не даются вовсе.
– Это какие же?
– Осторожность, господа. Осторожность, – Сандерс пожал руку парню, пристально глядя ему в глаза, – ну и, конечно, милосердие.
Кивнув остальным, он прошел к выходу. Позади раздалось насмешливое хмыканье.
– Агент Сандерс, – мисс Клейн догнала его, – не пора ли нам распределить обязанности?
– С удовольствием, агент Клейн. Я получаю свои документы и командировочные. Собственные вы, я надеюсь, сумеете получить самостоятельно. Завтра в десять ноль-ноль встречаемся на космодроме у пропускного пункта на рейс на Киото. Прошу вас, – он открыл перед мисс Клейн дверь.
Позади послышался негромкий возглас. Абигайль обернулась. Сандерс знал, что увидит, но тоже взглянул назад.
Парень в твидовом костюме, закатив глаза, оседал на мозаичный пол.
– О господи!.. – Абигайль рванулась к нему. Сандерс мягко, но настойчиво удержал ее за локоть.
– Не стоит утруждаться, агент Клейн. Через десять минут он придет в себя. Просто человеку внезапно стало дурно.
– Но что случилось?
– Понятия не имею, – сказал Сандерс в пространство. – Как с таким здоровьем его взяли в Контору – вот что удивительно.
«Напрасно я так, – подумал он, – но уж очень эти ребята просили преподать небольшой урок. А мисс Клейн и ухом не повела, несмотря на то, что я так подставился. Что ж, имеющий глаза – да увидит. Если ей хочется видеть во мне лишь отработанный материал – так тому и быть».
Глава 3
Он лежал на спине и боялся открыть глаза, потому что по лицу ползали скользкие лапки насекомых. Они ощупывали лицо, пытались пробраться под веки, в рот, проползти по пищеводу и дыхательным путям, чтобы осесть в нем новой жизнью, которая будет питаться его телом. Пищи будет много, мягкой и теплой, а когда личинки вылупятся, от него останется только пустая оболочка. Они с легкостью прорвут ее, чтобы продолжать жить вне его, но ему это уже будет все равно – к тому времени они съедят сердце, мозг, легкие, выпьют кровь, оставив белые чистые кости.
Скользкие личинки, они преследовали его там, в пещерах, и они последовали за ним и сюда. Там были влага и сырость, но здесь еще хуже – на лицо падает дождь, и уже трудно отличить, где колен касаются дождевые капли, а где тонкие назойливые лапки.
Они нащупали ноздри, и он с силой выдохнул воздух. Да, об этом он не подумал… значит, осталось недолго… его начнут есть с головы…
– Парень, открой глаза. Ты слышишь меня?
Глаза? Он уже открывал глаза по приказу, и вспышки света подавляли волю, и сознание съеживалось в крохотный комок, с ужасом наблюдающий, как тело исполняет приказы, подчиняясь чужой воле. Так было вначале, но постепенно он обнаружил, что подчинение тем, кто имеет право приказывать, не так уж и страшно. Если они действительно имеют это право.
А это кто? Нет, нужно вспомнить… Вспомнить и жить в соответствии с заложенным знанием.
– Сэр, санитарный глидер на подлете.
– Хорошо. Грузите его и сообщите в госпиталь, что через час у них появится сложный пациент.
– А кто оплатит лечение?
– Если не найдем родственников, попробуем договориться с муниципалитетом. Все, взяли…
Сквозь затененное фильтром темное, почти черное стекло солнце казалось желтым теннисным мячом, подброшенным в воздух для подачи и странным образом зависшим в небе.
Город лежал у ног, теряясь в закатной дымке. Игла штаб-квартиры концерна «Макнамара инк.» взметнулась на тысячу двести футов, и ее можно было увидеть с любой окраины столицы. Если бы только он мог так же просто разглядеть то, из-за чего жизнь превратилась в никчемное занятие, которым он занимался лишь по многолетней привычке…
Джеффри Макнамара прикосновением пальца отключил затемнение и вперился в солнце ненавидящим взглядом. Всего лишь пять минут! Ну неужели он не сможет?
Нет… Не прошло и минуты, как из-под век наплыли слезы, он непроизвольно моргнул и грязно выругался.
Вернувшись к столу, Макнамара смахнул слезы и грузно опустился в кресло. Детство, конечно, – загадывать желания, но что он еще мог сделать? Полиция, разведка и контрразведка уже опустили руки, то есть они еще делают вид, что все будет в порядке, но что им остается? А что остается ему? Молиться? Он пробовал… Вот Марта, она нашла выход, но ему он не подходит. Никогда Джеффри Говард Макнамара не опускал руки и не отдавался на волю высших сил. И черт с ним, с Федеральным бюро. За те деньги, что он может предложить, найдутся охотники перелопатить не то что эту планету, а половину освоенных миров в поисках Майкла. Он никогда не сдастся, иначе – вся жизнь зря.
Макнамара достал из кармана сигару, настольной гильотиной срезал кончик, подогрел на огне и неторопливо раскурил.
Неизвестность – вот что угнетало. Он мог поднять своих людей, мог при желании задействовать даже вооруженные силы – президент уже справлялся, не нужна ли помощь. Но что толку? Кого ловить, куда лететь? С кого, в конце концов, спросить за все, что случилось?
Одиннадцать месяцев прошло, как Майк исчез, будто его унесло в космос с поверхности планеты, не оставив никаких следов. Одиннадцать месяцев, и четыре, как Марта…
Писк коммуникатора прервал тяжелые мысли. Макнамара взглянул на часы. Для ежедневного доклада Томаса Лундквиста – секретаря, с которым он работал вот уже двадцать пять лет, было еще рановато.
Он встал из-за стола, отошел к окну и негромко сказал:
– Да.
Настроенный на распознавание голоса и речи компьютер разблокировал замок. В темном стекле Макнамара увидел Томаса, вошедшего в кабинет и остановившегося у дверей. В руках тот держал свою неизменную старомодную папку с документами. Макнамара перевел взгляд на свое отражение. Лицо с тяжелым подбородком, короткий нос, глубоко посаженные глаза, ершик седых волос. Все как всегда, только нет прежней уверенности во взгляде. Словно кто-то вынул из него важную деталь, без которой он – один из миллионов обывателей, а не глава могущественной корпорации, построивший ее собственными руками.
– В чем дело, Том?
– Сэр… – далее если бы Лундквист не запнулся, Макнамара по его тону понял бы, что что-то случилось, – со мной связался профессор Шейдеман из госпиталя Святого Патрика. Сегодня к ним поступил пациент. Профессор утверждает, что это ваш сын.
Лундквист замолчал, уставившись в широкую спину Макнамары. Спина была недвижима, как базальтовый монолит.
«Ну, скажи хоть что-то! Прояви хоть каплю эмоций, чертов ты истукан!» – подумал Лундквист. Иногда невозмутимость шефа доводила его до бешенства. Выдержанность хороша на переговорах, при заключении сделок, но неужели нельзя позволить себе проявить хоть каплю эмоций наедине с ним, Томасом Лундквистом, который знает шефа, как никто другой? Лишь однажды, пятнадцать лет назад, Лундквист был свидетелем, как Макнамара вышел из себя. Тогда эсминец новой серии, только что сошедший со стапеля одной из верфей концерна, в результате диверсии взорвался на ходовых испытаниях. С тех пор вспышек эмоций секретарю наблюдать не доводилось.
Макнамара почувствовал, как хрустнула в зубах сигара и рот наполнился крошками табака. Пепел упал на безупречный костюм. Он не спеша вынул сигару изо рта, снял с губ крошки и, не поворачиваясь, спросил:
– На чем основана его уверенность?
– Они провели анализ ДНК.
Макнамара кивнул. Госпиталь Святого Патрика был единственным медицинским учреждением, где хранились карты ДНК на всю их семью. Снова повисло молчание. Лундквист с ненавистью смотрел на шефа. Он знал Майкла Макнамару даже не с рождения, а, можно сказать, с момента зачатия – вестью о том, что у него будет наследник, Джефф Макнамара первым поделился с ним.
- Предыдущая
- 11/60
- Следующая
