На прорыв времени! Дилогия (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 12

Ледников остался в штабе Коробкова, ему хотелось поближе познакомиться с людьми этого времени, самому сравнить сухие строки из прочитанных книг и реальные характеры тех, кто самой своей жизнью дал возможность появиться ему и другим его современникам. Да и его помощь в правильном использовании новых средств управления войсками предками не была лишней.

Когда на экранах, транслирующих картинки с камер разведчиков, темнота внизу расцветилась множеством ярких вспышек, Лаврентий Георгиевич не удержался и опередил командарма, скомандовав своим подчиненным: «Ответный огонь!»

По этой команде заранее выведенные на позиции дивизионы и батареи самоходок одновременно произвели первые залпы. Введенные в прицельные устройства координаты целей были уточнены с помощью аппаратуры БПЛА и радаров контрбатарейной борьбы.

«Коалиции-202 °C» две минуты работали в режиме «шквал огня», выпустив каждая больше тридцати снарядов, которые в этом режиме накрывали цели практически одновременно. «Грады» отработали по местам сосредоточения пехоты, где немецкие солдаты с опережением в несколько месяцев от прошлого варианта истории на собственной шкуре испытали действие того ужаса, который они потом прозвали «Сталинским органом», только вот в еще более ухудшенном (для них) варианте!

Картинки на мониторах задергались, скрылись в клубах пыли и дыма, сквозь которые лишь только чуткие глаза тепловизоров могли разглядеть быстро тухнувшие огоньки разрывов.

Только на одном экране пока ничего не происходило – ракетам двух установок залпового огня «Смерч» надо было преодолеть почти восемьдесят километров до маленькой польской деревушки Вольска Добринска, где расположился штаб второй танковой группы генерала Гудериана.

При составлении огневого плана решили не экономить, выделив для этой цели двадцать три снаряда трех различных типов. Первыми достигли заданного района семь фугасных ракет, за ними последовали восемь с термобарическими головными частями. Разрывов оставшихся боеголовок с готовыми поражающими элементами никто уже не увидел. Разведчик, как и предполагалось, был поврежден «дружественным огнем», изображение пропало на целых две минуты, пока не начало поступать изображение с беспилотника, доставленного туда последним из выпущенных снарядов.

Запись трансляции потом будет проанализирована с помощью компьютеров оперативного центра, но и того, что увидели находившиеся у пультов люди, хватило, чтобы поверить в то, что о «быстроходном Гейнце» можно больше не вспоминать.

Остальные четыре машины пока были оставлены в резерве, как и батарея, приданная бригаде Соломенцева, для которой намечалась своя, особая задача, даже две.

Во-первых, они должны были предотвратить фланговый удар частей второй армии на Барановичи и Минск, поддержанный третьей танковой группой. Во-вторых, если получится с помощью Красной Армии на день задержать немецкое наступление в районе Гродно и чуть севернее города, то выдвинуть установки как можно ближе к границе и нанести удар по аэродромному узлу вокруг города Сувалки. Это была заманчивая цель, ведь там, кроме самолетов и пилотов, располагались штабы восьмого авиакорпуса…

Вокруг обители вождя СССР было довольно темно. Светившиеся окна лишь немного отгоняли мрак, изредка освещая проходящих охранников. И раздавшийся незадолго до знаменательных четырех часов утра телефонный звонок почему-то вызвал у начальника личной охраны Сталина Власика нехорошие предчувствия.

Через несколько минут он вошел в спальню и, глубоко вздохнув, осторожно тронул руку вождя, лежавшую поверх одеяла:

– Товарищ Сталин…Товарищ Сталин. – Отсутствие реакции на едва слышным шепотом произнесенные слова заставило его еще раз, но уже громко, повторить: – Иосиф Виссарионович…Товарищ Сталин.

Тот неожиданно открыл глаза и абсолютно свежим голосом, будто совсем и не спал, а просто глубоко задумался, спросил:

– Что-то случилось?!

Руководитель охраны на секунду замялся, вызвав реакцию, почти в точности соответствующую реакции президента страны из двадцать первого века:

– Проблэмы?

– Да, товарищ Сталин. Звонит начальник Генерального штаба Жуков, просит вас срочно подойти к телефону. – И, еще секунду спустя, добавил: – Вы требуетесь очень и очень срочно. Дело неотложное.

Председатель Совета народных комиссаров СССР сел и внимательно посмотрел на взволнованного Власика. Тот, еще секунду помявшись, пояснил:

– Немецкие самолеты бомбят советские города.

– Что?… Бомбят? – Сталин быстро встал с дивана и направился к двери. Уже выходя из комнаты, он остановился и, обернувшись, строго посмотрел в глаза начальника охраны. Но тут же развернулся, ничего не сказав, и, значительно ускорив шаг, едва ли не бегом отправился к телефону.

– Сталин, – коротко бросил вождь.

– Артиллерия немцев ведет огонь по нашим приграничным позициям и погранзаставам. Авиация бомбит наши города. В том числе Киев, Минск, Севастополь, а также аэродромы и военные городки. Это уже не провокация – это война. Разрешите начать ответные боевые действия? – Взволнованный голос Жукова, звучавший из телефонной трубки посреди ночи, мгновенно убедил лидера СССР в том, что ситуация более чем серьезная.

Начальник Генштаба, не услышав ответа, переспросил:

– Товарищ Сталин, вы меня слышали?

– Секунду. – Лихорадочно бьющиеся в черепной коробке мысли метались, словно тараканы. Наконец, молчание председателя СНК прервалось логичным вопросом: – Где находится Тимошенко, товарищ Жуков? Он там, у вас?

– Да, говорит по телефону с генералом Кирпоносом.

Нарком обороны, слушающий в данный момент командующего Киевским Особым военным округом, при этих словах начальника Генштаба поднял голову.

– Берите его и через сорок минут приезжайте в Кремль, – сказал Сталин и, опустив трубку на рычаг, повернулся к начальнику охраны:

– Вызовите Поскребышева, скажите, чтобы он быстрее пригласил ко мне всех членов Политбюро.

Еще какое-то время помолчав, глядящий вслед ушедшему Власику вождь негромко произнес:

– Все-таки напал… обманул, мерзавец!

К девяти часам утра объединенные штабы частей двадцать первого и сорок первого годов уже могли подвести некоторые итоги. Прорывов фронта, охватывающих ударов через Брест и Гродно, с последующим окружением дезорганизованных, лишенных связи и управления советских частей, на данном участке у немцев не получилось. Конечно, в отдельных местах, пользуясь многократным превосходством в живой силе и технике, вермахту удалось сбить с рубежей не успевшие развернуться в боевые порядки части нашей армии и продвинуться на территорию СССР, местами на десять-двадцать километров.

Но как это было не похоже на так и не случившийся блицкриг!

Многие подразделения вермахта даже не успели перейти границу, как понесли такие потери, что означенным соединениям требовалось немедленное пополнение для сохранения боеспособности. Только вот получать это самое пополнение было неоткуда – тех пяти резервных дивизий, что были у немцев в запасе на данном участке фронта, явно не хватало, чтобы вести активные наступательные действия, тем более что былого превосходства в воздухе Люфтваффе не имели. Оба дивизиона «Торов» расстреляли весь ввозимый боезапас, а это ровно четыреста восемьдесят ракет!

Первыми жертвами выстрелов ЗРК стали эскадрильи, атакующие города и аэродромы, непосредственно прикрываемые зенитчиками, кое-что досталось на долю тех самолетов, которые возвращались после ударов по целям в нашем тылу. Расчетам «Стрел» и «Панцирей» даже не приходилось принимать участия в обороне, кроме разве что нескольких эпизодических случаев.

Особенно большие потери немецкие ВВС понесли во время атак на Брест и Гродно, где они пытались поддерживать свои наземные части. Даже делая очень приблизительный подсчет, можно было уверенно сказать, что противник лишился более половины своих двухмоторных бомбардировщиков из чуть более трехсот, потерял не менее сотни «Штук» и примерно столько же «сто девятых», которые поплатились за свои попытки выступать в роли штурмовиков. Ведь как только «мессер» попадал в зону досягаемости пушек «Панцирей», то, как правило, после одной-двух коротких очередей российских скорострелок хоронить было уже некого. А ведь помимо зенитных батарей далекого будущего в дело вступили и советские летчики, в этот раз не собиравшиеся вот так просто отдавать небо врагу.