Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 76

• Предыдущая
• 76/347
• Следующая

Двери нерушимы. Замки прочны. И злость ее - далекое-далекое эхо - призрачна. Неужели когда-то он всерьез раздумывал над тем, чтобы жениться на леди Лоу?

- Мне жаль вас, - сказала она, глядя равнодушно и без тени жалости в синих очах. - Над вами уже смеются. А скоро станут презирать. Вы явно не в себе, Ваша Светлость.

Наша Светлость злились.

Они уговаривали себя не беспокоиться, но вместо этого злились еще больше. А главное, злость приходилось прятать. И вместо того, чтобы швырнуть чем-нибудь тяжелым в стену во успокоение разбереженной души, я делала вид, что счастлива до изнеможения.

Нельзя же девочек разочаровывать. Они стараются.

Песню вот запели… грустную… и голоса такие еще, с надрывом.

Что-то там о тяжкой женской доле.

Не надо вслушиваться! Вот не надо было вслушиваться…

…про руки материнские ласковые, которые меня берегли, холили и лелеяли…

…про клетку, где меня заперли…

…про волю строгую отцовскую, что путь тяжкий напророчила из дома-то родного да в дальнюю сторону…

Этак я разрыдаюсь сейчас. А главное, действо-то идет по укорененному сценарию. Меня, с подвываниями и причитаниями - оглядываюсь на Урфина и вижу, что не только у меня тик нервный на почве фольклора начинается - ведут по лестнице, причем на каждую ступеньку роняют по зерну, красным выкрашенному.

А жизнь моя, согласно песне, становится все мрачней и мрачней.

Вот и супруг-деспот объявился. Душу мою терзает. В подземельях сырых томит, без света белого.

Я аж икать начинаю, главное, что в ритм.

А лестница тянется… песня длится.

Вот уж меня, разнесчастную, шпыняют всячески, куском хлеба попрекая. Работать заставляют с утра раннего и до ночи поздней. Встаю я раньше солнышка, а ложусь на небо звездное.

Так, не расплакаться!

Вон, Сержант уже рукавом глаза прикрывает. Урфин лицом окаменел, видимо, от осознания серьезности момента.

Наконец, лестница заканчивается. Но в коридоре слышимость даже лучше.

- Иза, - Ингрид серьезна, как баньши перед домом потенциального покойника, - вы должны заплакать.

Им недолго осталось. Вот моя краса тускнеет от непосильных физических нагрузок. Ибо работаю я в мужнином доме, аки проклятая. Овец стригу, шерсть чешу, пряжу пряду, потом тку, крою, шью… попутно рожаю детей, подымаю целину огорода, блюду порядок и честь… одной рукой жарю тефтели, другой - взбиваю сливки.

- Зачем? - я и вправду вот-вот разрыдаюсь. Ну есть у девушек талант страсти нагнетать.

- Невеста плачет в первый день свадьбы, чтобы потом всю жизнь замужем слезы не лить.

Аргумент, однако.

И на моменте, когда я ослабевшею рукой подношу к губам плошку с водой, а муж - скотина он, а не муж - приводит в дом новую жену, меня прорывает на слезы. Рыдаю от души. Очень мне мой светлый песенный образ жаль: героическая жизнь с печальным финалом. Как раз меня хоронят на берегу реки под вербой, чтоб дети мои разлюбимые не нашли и следочка могилы. И я там лежу тихо-тихо, как и приличная покойница, но лишь до тех пор, пока злая мачеха не начинает моих кровиночек на тот свет низводить.

Девицы плачут все. Но петь не перестают.

Вот это талант!

А мы, наконец, приблизились к пункту назначения. И Урфин, сдавленно всхрюкивая - явно, от избытка эмоций, ведь высшая сила поднимает меня на поиск справедливости - распахивает двери, более похожие на ворота.

Сержант проверяет помещение. Фрейлины завывают, я размазываю слезы по физиономии и одновременно в образе призрака терзаю местного лорда изложением своей несчастной жизни, домогаясь немедленной казни подлой разлучницы… и главное, не просто домогаюсь, но и варианты предлагаю.

Причем, сказала бы, интересные варианты. Некоторые запоминаю, не то, чтобы из желания применить немедленно, но просто на всякий случай. Мало ли чего в жизни случается.

Наконец, нас пропускают в помещение, а за закрывшейся дверью раздается просто-таки неприличный гогот. Ингрид морщится:

- Мужчины…

Мой призрак сподвигает лорда на переосмысление прожитых лет.

А я оказываюсь… где-то оказываюсь.

Галерея. Полутемные нефы, в которых мертвенно белеют статуи. И как-то вот песенка становится жутковатой. Снова дверь и очередная комната необъятных размеров. Куполообразный потолок расписан звездами. И колонны, без которых тут, как понимаю, ни одно помещение не обходится, в меру изящны, чтобы не загромождать пространство. Впрочем, его здесь хватает.

Стена с узкими окнами.

Витражи.

Никаких больше лебедей и лилий, но лишь огонь в сотнях обличий. Иные мне знакомы - рыжие цветы, узкие клинки и плети. Другие скорее угадываются. Я вижу ощерившегося волка. Во?рона с рыжими крыльями. Коня, поднявшегося на дыбы.

И рыцаря, который скрыт за всеми.

Отражением этого пламени - живое. Оно мечется в пасти огромного камина, гложет дерево и облизывает воск свечей.

В центре комнаты, стыдливо прикрытая тенями колонн, - кровать.

Песня смолкает - я так и не поняла, удалось ли мне добиться справедливости и казнил ли лорд злодеев. Вдруг становится не до этого.

- Это покои Лорда-Протектора, - поясняет Ингрид. - Вы теперь будете жить здесь. Справа - ваш будуар. Слева - Их Светлости.

Будуар. Ага. Учту.

А между ними - нейтральная территория. Удобно. Можно у себя сидеть, можно - ходить в гости. На чай… ну или еще зачем.

- Там, - Ингрид указывает куда-то во тьму, - гостиные. Гардеробная. Комнаты для слуг. И выход на центральную галерею. Здесь же вы будете… отдыхать.

Фрейлины шепчутся, хихикают, но как-то очень уж неуверенно. Понимаю. Эта кровать похожа на минимавзолей. Я представила себя, лежащей по центру с ручками, на груди скрещенными, с видом томным, в меру бледным.

- Идемте, Ваша Светлость, - Ингрид взяла за руку. - Вам надо подготовиться.

Морально?

Нет, материально. Мне помогают раздеться, уже не обращая внимания на вялое сопротивление. Запихивают в ванну, вытаскивают из ванны, натирают, разминают, расчесывают…

Чувствую себя, мягко говоря, неудобно.

Запихивают во что-то легкое, белое.

Осталось ленточкой перевязать и чтобы бантик сбоку. Ну или на шее. Невеста подарочная, одна штука, в эксклюзивном исполнении. Кстати, о подарках… Ингрид понимает меня без слов и протягивает коробочку.

К кровати меня ведут, столь заботливо поддерживая под белы рученьки, что ноги сами собой начинают подкашиваться. Мне вручают нюхательную соль и веер - очень важные ноне предметы - и оставляют, наконец, в покое.

Как-то в покое неуютненько.

Тихо так… жутковато… огонь вокруг и особенно на витражах, но меня знобит. И мысли в голову лезут всякие. Дурацкие, но навязчивые.

А если Кайя не придет? Если он понял, что леди Лоу ему больше подходит?

Она ведь красивая.

Или придет и… тоже поймет, что ошибся?

У него ведь свои ожидания. Вдруг я не соответствую его идеалу? Скорее всего, что не соответствую. Недостаточно совершенна… в принципе не совершенна.

Чем дольше думаю, тем четче это осознаю.

Главное - снова не разреветься. Я шмыгаю носом и часто-часто моргаю, отгоняя слезы. И настолько сосредотачиваюсь на этом занятии, что пропускаю появление Кайя.

Мог бы хоть дверью хлопнуть приличия ради.

- Иза?

Ну я. Кто еще тут может быть? Сижу вот дура дурой. Без бантика.

- Иза, ты что, плачешь? - он действует по установленному ритуалу. И я не против оказаться у Кайя на руках. Ох, дедушка Фрейд нашелся бы, что сказать по этому поводу. - Пожалуйста, не надо плакать. Я тебя обидел?

- Нет.

- Тогда кто?

- Никто.

Кайя вздыхает:

- Хочешь, я уйду?

- Вот только попробуй!

Веером огрею.

От него пахнет вином и цветами. Мне неприятен этот запах. Чужой какой-то. И я чихаю.

- Все хорошо… просто я переволновалась немного.

- Из-за Лоу? - Кайя хмурится и мрачнеет. Успел хлебануть яду? Ну вот, ни на минуту мужа оставить нельзя: сразу обижают. - Ты не должна беспокоиться из-за нее. Или из-за кого бы то ни было.

• Предыдущая
• 76/347
• Следующая