Любовь к мятежнику - Хенке Ширл - Страница 11

• Предыдущая
• 11/92
• Следующая

Поскольку до Саванны был всего лишь один день пути, Квинт решил отправиться немедленно. После соответствующих излияний благодарности и прощания с Бешеным Индюком и мускогами они также пожелали счастливого пути британским солдатам, причем Мадлен с явно большим энтузиазмом, чем Квинт.

Девон, широко расставив ноги и скрестив на широкой груди руки, улыбнулся и подмигнул Мадлен:

— Ну что ж, дорогие мои, я буду без вас скучать. Желаю вам добраться без осложнений.

— Вы, конечно же, будете на нашей свадьбе, — сказала Мадлен, которой инстинктивно нравились непринужденные манеры Девона.

На какое-то мгновение его лицо потеряло свой насмешливый блеск.

— Нет, боюсь, что нет. Я нежеланный гость в доме дяди Роберта. Квинт все объяснит вам. Ну, будьте счастливы, Мадлен. И ты тоже, Квинт — И не принимайте жизнь так серьезно.

Кузены обнялись, затем отстранились.

— Будь осторожен, Девон, заботься о себе. И знай, что ты всегда желанный гость в моем доме — к черту Роберта Блэкхорна и ему подобных.

— Да, я знаю, Квинт. Когда-нибудь я заскочу… как блудный сын. — С этим он поклонился Мадлен и зашагал к лагерю мускогов.

Они тронулись в путь, и огромный пес Мадлен затрусил рядом с ее лошадью. Джаспер Олдхэм, крепкий старый каролинец, и двое других слуг Дево вели за собой караван с багажом. В качестве эскорта для дополнительной безопасности Бешеный Индюк послал с ними шестерых своих воинов.

— Было очень любезно с вашей стороны подарить Гладкому Камню часы. Он остался весьма доволен, — сказала Мадлен, когда они ехали рядом по дороге. Желая нарушить мрачное молчание между ними, она твердо решила быть милой и втянуть сурового незнакомца в разговор.

— Мальчишка ведь спас вам жизнь. Это было самое малое, что я мог сделать. — Его профиль был неприступен, и больше Квинт ничего не сказал.

— Да, он вел себя очень храбро. Уилл Таррант был огромным и грубым негодяем. Он никогда мне не нравился. — Она вздрогнула, вспомнив его грязное, вонючее тело.

— Если он был так ненадежен, что делали вы с ним наедине так далеко от лагеря?

Его зеленые глаза обвиняюще сверлили ее.

— Я не была с ним наедине. Он пытался сбежать. Он был вилланом моего отца и должен был служить еще три года.

— А вы, слабая безоружная женщина, решили, что сможете остановить его? — В голосе Квинта сквозила насмешка.

— Все было не совсем так, — ответила она, защищаясь. — Я просто была у ручья и оказалась у него на пути. Гулливер остался с Джемми, иначе этот негодяй не посмел бы угрожать мне.

Квинтин взглянул на косматую копну шерсти, бегущую вприпрыжку рядом с ними, вопросительно приподнял одну бровь, словно собираясь еще что-то спросить, но затем передумал и снова погрузился в молчание.

— Почему вы так недовольны мной?

Он взглянул на нее с удивлением, и она поспешила добавить:

— О, я не имею в виду эпизод с Уиллом или бриджами лейтенанта Гудли и прочим. Я… я лишь имею в виду… только меня. Когда вы приехали в летний дом тети Клод, вы были очень грубы, словно невзлюбили меня еще до того, как увидели. Я знаю, что я выглядела отпугивающе, но…

— Ваша внешность тогда понравилась мне гораздо больше, чем сейчас. Что же касается моей грубости, если вы так это воспринимаете, то вам лучше привыкнуть к ней. Буду с вами откровенен, госпожа. Я не искал брака с вами. Он был устроен между вашим отцом и моим. Я лишь одобрил выбор Роберта Блэкхорна. Теперь я подумываю, не совершил ли ошибку, но уже слишком поздно, не так ли, леди?

— Возможно, вы не единственный, кто считает этот брак весьма непродуманным, — натянуто ответила Мадлен, изо всех сил пытаясь сдержать слезы, готовые брызнуть из глаз. Горло сдавило, но она проглотила обиду и не опустила голову. Когда они ехали в молчании, Мадлен украдкой бросала взгляды на его неприступный профиль и спрашивала себя, как она сможет позволить этому холодному, загадочному незнакомцу лечь с ней в постель в их брачную ночь.

Оставшаяся часть пути до Саванны была не лучше, чем его начало. К вечеру, примерно в часы ужина, они прибыли к Перрисбергской переправе, где пересекли грязную и бурную Саванну. Выросшая в болотистой местности Южной Каролины Мадлен привыкла переходить вброд маленькие, солоноватые речушки и переправляться на пароме через более глубокие, но когда она достигла середины широкой реки, то решила, что отцовская водобоязнь была, должно быть наследственной. Маленький деревянный паром, едва ли больший, чем бревенчатый плот, подпрыгивал и нырял на пенистых волнах реки, разлившейся от недавних проливных дождей. Лошади шарахались, и огромные негры-рабы держали их в гробовом молчании, словно смирившись с водяной могилой.

Мадлен тоскливо оглянулась на своих людей, терпеливо ожидающих на берегу с оставшимися лошадьми и с багажом. Почувствовав на себе взгляд Квинтина, она ухватилась за потрескавшийся деревянный поручень и, поглядев вперед, поклялась, что не выкажет страха перед этим возмутительным грубияном.

— Мы переночуем у одних немецких друзей в Эбенезере. Отсюда чуть более двадцати миль до Саванны, — было его единственным комментарием.

Мадлен твердо решила, что, въезжая в Саванну, она должна выглядеть как истинная знатная дама. Если ее будущий муж недоволен ею, быть может, ей удастся очаровать по крайней мере его отца, который устроил этот брак. Из нескольких беглых замечаний Мадлен сделала вывод, что Квинтин и Роберт Блэкхорн не ладят между собой. Во всяком случае, это дает некоторую надежду на доброе отношение отца. Мадлен была уверена, что даже для самого любящего родителя было бы трудно найти оправдание такого грубого поведения, каким было поведение Квинтина Блэкхорна.

Теплое гостеприимство немецких поселенцев в Эбенезере резко контрастировало с холодностью Квинтина. Мадлен оживленно болтала с пухлой, дружелюбной фрау Дассель, ела простую, но обильную пищу и спала эту ночь в чистой, мягкой постели.

Рано утром следующего дня они отбыли в Саванну. По дороге Мадлен размышляла, что может представлять из себя этот город.

Отец ясно дал понять, что семья Блэкхорнов сказочно богата. Но, учитывая то обстоятельство, что Джорджия была беднейшей и самой отсталой из всех колоний, это было сомнительно. Разве не были они все каторжниками и должниками, которых в тридцатые годы привезли с собой наивные миссионеры? Она знала, что члены правления передали свою колонию королевским властям еще в 1752 году. И тем не менее почти три десятилетия спустя истории об убожестве жизни в Джорджии все еще продолжали существовать. К какому мужчине и в какой дом Теодор Дево отослал свою единственную дочь?

Мадлен вздохнула, когда они приближались к городу. Возможно, ее отцу было на это наплевать. На протяжении всей ее жизни он был не более чем редким гостем, вдовцом, желающим поскорее вернуться к своим военным обязанностям. Теперь, наконец, он избавился от бремени заботы о ней. С этих пор на всю оставшуюся жизнь она будет во власти Квинтина Блэкхорна.

Мадлен украдкой наблюдала за ним, когда они ехали бок о бок по дороге. Его лошадь была великолепна, а его одежда — от изящной фетровой шляпы до сверкающих кожаных сапог — была прекрасного качества и безупречно сидела на нем. Он выглядел роскошно. Он был прекрасен, как бог. Она с тоской думала о своих девичьих мечтах о браке по любви с красивым, ослепительным мужчиной. И чисто внешне Квинтин Блэкхорн, без сомнения, совпадал с ее мечтами. Мадлен поклялась себе быть терпеливой «: его угрюмому нраву, хотя тетя Изольда всегда говорила, что эта добродетель ей не присуща.

Если она научится покоряться его властности, возможно, со временем он смирится с устроенным браком. И все же Мадлен чувствовала, что никто, даже грозный Роберт Блэкхорн, не сможет заставить этого человека, едущего рядом с ней, сделать что-то против его желания. Он излучал железную волю и смущающую ее мужественность. Каждый раз, когда он касался ее, каким бы безликим ни был жест, она ощущала, как между ними проскакивала электрическая искра, очень похожая на то, что мистер Франклин описывал в своих экспериментах.

• Предыдущая
• 11/92
• Следующая