Плоть и кровь - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 52

• Предыдущая
• 52/73
• Следующая

Бейдр в несколько прыжков пересек комнату и заключил ее в объятия.

— Папа, мне девятнадцать лет, не надо посылать меня в школу, — сказала Лейла. — На свете столько интересного, и я хочу принимать в этом участие.

Бейдр улыбнулся. Многое в дочери напоминало ему самого себя. То же нетерпение, та же любознательность и жажда деятельности.

— Чего конкретно ты бы хотела?

Девушка уклонилась от прямого ответа.

— Не знаю. Мне ясно только, чего я не хочу. Не хочу стать такой, как сестра. Не хочу выходить замуж, чтобы семья стала единственным светом в окошке. Должна же я попробовать что-то еще.

— Ты говорила об этом с матерью?

— Ну, ты же знаешь маму. Она ничего не понимает. Думает, меня можно заставить. Дедушка даже подыскал жениха.

Бейдру стало смешно.

— Твой дедушка ничуть не изменился. Наверное, какой-нибудь богатый юноша из хорошей семьи?

— Конечно. Дедушка Риад всегда славился умением обделывать такие дела.

— Это уж точно. Но есть множество профессий, которыми ты бы могла овладеть. Например, стать учительницей. Стране нужны учителя.

Ты имеешь в виду общепринятые женские профессии? — в голосе Лейлы зазвучали презрительные нотки. — Терпеть их не могу. Наоборот, я хочу заняться чем-нибудь таким, чем испокон веков воспрещалось заниматься женщинам. Участвовать в каком-нибудь реальном деле из тех, которые изменяют мир. В каком-то смысле я хочу последовать твоему примеру: сделать что-то такое, чтобы наша страна заняла достойное место в современном мире. Ипусть все остальные считаются с нами и принимают наши условия.

— Это не так просто. Разве тебе не известно, сколько еще людей, которые считают нас примитивными дикарями?

— Известно, — выпалила она. — Я хочу это изменить. Теперь, когда мы выиграли войну, у нас есть шанс заставить все страны мира признать нас равными себе.

— А ты уверена, что мы выиграли войну?

— Я это знаю. Если бы нам не навязали мир, мы бы раз и навсегда сокрушили израильскую военщину. Они так и шли в расставленные нами капканы — и в Сирии, и в Египте.

Бейдр задумчиво посмотрел на дочь. Во всей этой истории было много такого, о чем она и не подозревала. Это все пан-арабская пропаганда. Ему всегда было смешно, как миллионы арабов поддавались на эту удочку. То, что Израилю удалось отрезать Третью Египетскую армию и через несколько дней они могли оккупировать Каир и Дамаск, прошло мимо массового сознания.

— И все-таки я не представляю, что тебе предложить, — сказал Бейдр.

— У меня есть идея.

— Да?

— Работать вместе с тобой.

В глазах Лейлы светилась такая напряженная мольба, что Бейдр удержался от усмешки.

— В каком качестве?

— Я могла бы стать твоей помощницей, — серьезно проговорила она. — Мама всегда уверяла, что мне следовало родиться мальчишкой, что я вся в тебя.

— Боюсь, что нет, — мягко возразил Бейдр. — У всех моих помощников высшее образование—техническое и специальное.

— Я же не говорю прямо сейчас, — упорствовала Лейла. — Могу начать с клерка или секретарши, пока не подучусь.

— Ты владеешь стенографией, печатаешь на машинке?

— Немного печатаю.

Бейдр помолчал.

— Нет, все-таки вряд ли. На этих должностях у меня заняты люди с высшим образованием.

— Могу стать администратором. Всем, чем угодно.

— Ты же моя дочь. Как, по-твоему, это будет выглядеть?

— Никто не узнает. Станем держать это в секрете.

— Нет, так не пойдет. Такого не сохранишь в тайне.

Девушка совсем пала духом.

— Я не вернусь в школу. Я ее ненавижу.

— И не нужно. У меня другая идея.

Лейла с надеждой посмотрела на отца.

— Если ты говорила серьезно, я мог бы послать тебя в какой-нибудь университет в Штатах, где ты будешь изучать менеджмент. Через несколько лет сможешь занять какую-нибудь должность в моей фирме.

— На это уйдут годы, — надулась она, — а я хочу приносить пользу уже сейчас. За несколько лет уже все сделают.

— Не думаю, — засмеялся Бейдр. — Хватит нам до конца дней наших.

— А я не могла бы учиться здесь? — спросила Лейла. — И одновременно работать.

— Это не одно и то же. Все, чему тебяздесь научат, это стенография, машинопись да еще, может быть, элементарный счет.

— Для начала хватит. А потом, если я покажу себя способной ученицей, отправлюсь в Штаты.

— Мне нужно подумать.

— Не о чем тут думать, — категорически заявила Лейла. — Я слышала, как твой помощник звонил в банк, чтобы прислали нескольких секретарш. Пока они не приехали, я могла бы отвечать на звонки. Я это умею. В самом деле.

Бейдр расхохотался.

— Ты очень решительная юная леди.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ответила она.

— Ну что ж, я начинаю привыкать к этой мысли. — Бейдр посерьезнел. — Мне нужно будет переговорить с твоей матерью.

— Зачем? До сих пор ты нисколько мной не интересовался. Не говорил с ней обо мне.

— Это она сказала?

— Да. — Лейла опустила глаза, но лишь на мгновение. — Почему ты отказывался навещать нас после того, как уехал?

Бейдр выдержал ее взгляд.

— Это тоже исходит от матери?

Лейла кивнула.

Бейдр помолчал. Что толку рассказывать, как часто он просил Мариам позволить ему увидеться с детьми—только чтобы натолкнуться на очередной отказ? Лейле внушили, что отец бросил их, пусть так и остается. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.

— Это неправда.

Девушка молчала. Он угадал ее сомнения.

— Ну да сейчас это неважно. Ты здесь, и мы вместе. Скажи мне, — Бейдр слегка замялся, — как поживает твоя сестра?

— Прекрасно. Она замужем. Мы редко видимся. Между нами так мало общего. Они с мужем совсем домашние. И, кажется, Амалия считает, что она беременна.

— Ты хочешь сказать, что я скоро стану дедушкой?

— Может быть.

Бейдр присвистнул.

— Совсем американский, — резюмировала она.

— Что?

— Свист. Что он означает?

Бейдр засмеялся.

— Мне предстоит ко многому привыкнуть. Сначала к тому, что я — отец девятнадцатилетней девушки, а теперь еще оказывается, что я без пяти минут дедушка.

Лейла тоже развеселилась.

— Не очень-то полагайся на это. Амалия каждый месяц решает, что забеременела. Может опять сорваться.

— Ты знаешь, что у тебя есть братья?

— Да. Мухаммед и Шамир.

— Ты даже знаешь, как их зовут?

— Это же не военная тайна. В газетах о тебе постоянно пишут. И помещают фотографии.

— Они хорошие мальчики. Ты их полюбишь.

— Да, я бы хотела увидеть их.

— Увидишь и довольно скоро, — Бейдр встал. — Где ты остановилась?

— У одной подруги. Ее семья живет в Женеве.

— Она швейцарка?

— Да.

— Хочешь остаться там или переедешь ко мне?

Лейла отвела взгляд.

— Мне все равно.

— Тогда иди собери вещи. Успеешь вернуться к обеду?

Девушка подняла на него улыбающиеся глаза.

— Наверное.

— О’кей, тогда беги. У меня много работы.

Она встала со стула и обняла его.

^:— Спасибо, папа.

Бейдр поцеловал дочь в макушку.

— Не надо меня благодарить. В конце концов я ведь твой папа, верно?

Она остановилась в дверях и окинула глазами столики. Ресторанчик был почти пуст. Лишь несколько клерков зашли пропустить по чашечке кофе перед работой. Лейла взглянула на часы. Одиннадцать. С минуты на минуту они должны быть здесь. Она присела за столик. Немедленно явился официант.

— Да, мадемуазель?

— Коку с лимоном.

Он принес напиток и удалился. Лейла закурила сигарету, сделала несколько затяжек, а потом принялась медленно цедить кока-колу. Напиток оказался довольно сладким, не таким, как ливанская кока-кола, но слаще французского. Сверху плавал крохотный кусочек льда, которому было не под силу как следует охладить напиток, разве что вы пили очень медленными глотками.

В дверях показались двое молодых людей и девушка, одетая как и она сама, в джинсы, рубашку и жакет. Лейла помахала им рукой, и вся троица присоединилась к ней. Официант принес им кофе и исчез.

• Предыдущая
• 52/73
• Следующая