Грегор и проклятие теплокровных - Коллинз Сьюзен - Страница 8

• Предыдущая
• 8/49
• Следующая

В это время Грегор будил Лиззи. Та открыла глаза и подскочила в постели:

— Что это, Грегор?! Что это за звуки?

Крысы были уже и за стенами спален.

Но и в стенах гостиной шум не прекращался.

— Это крысы, да? — с ужасом спросила Лиззи. — Они что — в квартире?

— Нет, в квартире их нет. Они в стенах. Но нам нужно поскорее убраться отсюда. Пошли!

Он стянул ее с кровати и потащил в гостиную. От звуков, уже чрезвычайно громких, Лиззи начала дрожать.

— Давай же, Лиззи! Все будет хорошо — нужно просто выйти наружу! — подгонял ее Грегор, таща через комнату.

Он подхватил их куртки и шапки, а мама тем временем распахнула дверь и побежала вперед. Грегор волок за собой Лиззи, а отец, покачиваясь, с трудом нес бабушку.

— В лифт не заходим! — приказала мама. — Только по лестнице!

На верхней ступеньке лестницы отец поставил бабушку на ноги и позвал Грегора:

— Мне нужна твоя помощь, сынок, — я не смогу сделать это один.

Грегор сунул куртки Лиззи:

— Последи за ними!

Лиззи уставилась на него, в глазах ее плескался страх, она часто дышала и, кажется, не понимала, что он ей говорит.

— Все хорошо, Лиззи. Все хорошо. Прислушайся — здесь их даже не слышно!

На лестнице царила тишина. Тут не было квартир — это было пространство между лифтом и внешней стеной здания. И потом — ведь была уже ночь, а у большинства жителей дома были дети, совсем маленькие и чуть постарше, и даже в субботний вечер все они отправлялись спать не позже десяти часов.

Лиззи перекинула куртки через плечо и выдавила из себя:

— Я… постараюсь.

Грегор подхватил бабушку под руки, папа взял ее за ноги, — так они обычно носили ее по квартире, когда у нее обострялся артрит.

— Держись рядом с нами, милая, — сказал Лиззи папа. — И возьми меня за руку — чтобы я чувствовал, что ты здесь.

Вся семья медленно стала спускаться по лестнице.

Они прошли всего два лестничных пролета, и тут крысы вновь дали о себе знать. Это было не так громко, как в первый раз. Поначалу. Но шум усиливался с каждым шагом — и в конце концов им пришлось почти кричать, чтобы слышать друг друга.

— Быстрей! — приказала мама. — Осталось совсем чуть-чуть!

Вот уже показалась дверь, ведущая в холл.

Мама придерживала дверь, пока не подоспели Грегор с отцом.

— Когда вырвемся отсюда — нужно бежать прямо на проезжую часть. Ловить такси. А потом — на автобусную станцию. Давай же, Лиззи, поторопись, детка! — говорила мама.

По щекам Лиззи струились слезы. Она остановилась на последней ступеньке и так тяжело дышала, что не могла вымолвить ни словечка.

Держа Босоножку одной рукой, мама свободной рукой обняла Лиззи за плечи и повела к выходу из подъезда.

Крысиный гам стал невыносимым: писк и скрежет доносились отовсюду, когти бешено царапали штукатурку, словно пытались процарапать стены насквозь.

Грегор с папой первыми подошли к выходу. Дверь подъезда была из закаленного двойного стекла. Они поставили бабушку на ноги, и папа взялся за ручку. Он уже почти открыл ее, когда Грегор кое-что заметил.

Он отпустил бабушку и рванулся к двери, плечом резко снова захлопнув ее. Папа потерял равновесие и упал на колени под тяжестью навалившейся на него бабушки. Грегор видел, как мама что-то кричит ему, видел, как открывается ее рот, — но не слышал ни слова, таким громким был крысиный шум.

Зная, что его никто не слышит, Грегор стал тыкать рукой в дверное стекло, привлекая внимание семьи к тому, что ожидало их за дверью. Снаружи к стеклу прижимались, истекая слюной и пытаясь прогрызть стекло, полчища крыс.

В страхе они отпрянули от двери и сбились в кучку в центре холла. Лиззи свернулась калачиком, обняв коленки. Она тяжело дышала, пальцы ее непрерывно двигались. Мама опустилась на колени прямо на пол. Одной рукой она обнимала Лиззи, в другой держала Босоножку, которая начала просыпаться, — малышка уткнулась личиком в материнское плечо, жмурясь из-за яркого света. Папа уже стоял на ногах, поддерживая бабушку, которая тоже зажмурилась, а еще она закрыла руками уши.

Грегор боялся отойти от двери и присоединиться к ним. Он боялся, что замок не выдержит напора крыс — и они волной хлынут в подъезд. Он прижимался спиной к двери и с отчаянием смотрел на своих близких.

Из дома они выйти не могут, это уже ясно. Но что же им делать?

Что-то привлекло внимание мамы — она, казалось, на мгновение даже перестала дышать.

Грегор проследил в направлении ее взгляда. Поначалу он ничего не увидел. А потом…

Кусочек пластика у основания стены слегка приподнялся, и оттуда высунулась когтистая лапа, царапающая пол, а вслед за ней показался крысиный нос.

— Ладно! — закричала мама. — Хорошо! Они могут пойти!

Все, что было дальше, походило на то, будто кто-то нажал на кнопку «выкл.».

Все звуки мгновенно стихли. Теперь Грегор слышал только тяжелое дыхание Лиззи, гудение ламп и звуки уличного движения, доносившиеся из-за двери.

Он глянул на стеклянную дверь — ни единой крысы. Но он знал, чувствовал, что они здесь, рядом, в стенах, вентиляции, под полом… Смотрят и ждут.

— Значит, мы можем идти? — спросил Грегор.

— Да, можете идти, — устало сказала мама. — Но в этот раз… в этот раз я тоже пойду с вами.

— Так, перестань! Давай-ка поднимемся наверх и все обсудим! — вмешался папа.

Грегор подошел к Лиззи и помог ей подняться.

— Ты как? В порядке? — спросил он.

— Мои пальцы… Они онемели… и их как будто колют иголками… — пробормотала она.

— Я думаю, у тебя паническая атака, милая, — мягко сказал папа. — Не переживай. Когда поднимемся наверх, я дам тебе бумажный пакет — чтобы в него подышать. Это поможет успокоиться.

Он нажал локтем на кнопку лифта, и двери тут же распахнулись, будто лифт их поджидал.

Все вошли внутрь.

— Я могу назать копку! — обрадовалась Босоножка.

Мама, которая держала ее слишком высоко, чтобы она могла дотянуться, нагнулась, и Босоножка нажала на нужную кнопку своим маленьким пальчиком.

— Видите? — гордо спросила Босоножка.

— Умница, — сказала мама глухо, и двери лифта закрылись.

Когда они вошли в квартиру, на часах было половина двенадцатого.

— У нас всего полчаса, — произнес Грегор.

Отец отнес бабушку обратно в ее комнату. Потом он велел Лиззи сесть в уголок и показал ей, как следует дышать в маленький бумажный пакет.

— Так тебе в легкие будет поступать больше кислорода, тыковка. Только не торопись.

Лиззи кивнула. Она очень старалась, но все равно выглядела несчастной и испуганной.

— Я не хочу… чтобы мама… не хочу…

— Думаю, она права, — повернулся к маме папа. — Ты нужна здесь. Лучше я пойду с Грегором и Босоножкой.

— Нет! — отрезала мама. — Я. Я должна.

— Но почему папа-то не может пойти? — спросил Грегор чуть более раздраженно, чем следовало. Мама метнула на него предупреждающий взгляд, и он тут же пошел на попятную: — Ну, я имею в виду — ведь он уже бывал там, люди его знают.

Это была правда. Но это была не единственная причина, по которой Грегор предпочел бы, чтобы с ними пошел папа.

Начать с того, что мама вне себя от гнева — она может наговорить подземным чего угодно!

И еще кое-что. В Подземье Грегор был особенным. Он был Воином. И даже несмотря на то что это высокое звание досталось ему без всяких усилий с его стороны, — ему было важно, что он такой один и что только он может сделать что-то, на что не способны другие.

И теперь ему казалось, что как-то несолидно, то есть не очень-то круто будет, если Воин вдруг явится в сопровождении мамы. Особенно его мамы, которая не постесняется во всеуслышание заявить: «А теперь отправляйся мыть руки и заодно подумай, куда подевались твои хорошие манеры», — или отправить его в постель, нимало не заботясь о том, что подумают окружающие.

— Нет. Я не готова снова сидеть и ждать, не зная, что с вами происходит. На этот раз — нет. — Мама отпустила Босоножку и обняла Лиззи. — Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, правда, Лиззи?

• Предыдущая
• 8/49
• Следующая