Тигр в стоге сена - Майнаев Борис Михайлович - Страница 40
- Предыдущая
- 40/70
- Следующая
– Здесь что-то не то, – глядя в глаза Леонида Федоровича, проговорил Боляско, – последнее посещение секретаря ЦК КПСС вызвало меньший переполох.
– Ревизор?– Задумался Чабанов.
– Не похоже…
Личность самого Никитина люди Боляско высветили в самолете. Его незаметно охраняли, за ним следили и делали это, по мнению Чабановских специалистов, два человека, представлявших различные структуры. На трапе самолета Никитина сфотографировали, но ответ, через несколько часов пришедший из Москвы, удивил Чабанова. «Предъявленный человек, – гласила факсограмма, – не служит ни в одном из правительственных учреждений, в том числе и КГБ.»
– Армейская разведка? – Предположил Чабанов.
– Но суетится-то душанбинская служба безопасности, – возразил Сергей.
– Интересно.
Из аэропорта Никитин, покатавшись по городу, поехал в гостиницу «Таджикистан». Для него был забронирован обычный одноместный люкс. Без одной минуты девять он вышел из номера, спустился вниз и вышел из гостиницы. В ту же секунду появилась белая «волга», в которую он сел.
– Здравствуйте, Олег Андреевич, – за рулем сидел стройный немолодой мужчина.
– Я рад тебя видеть, Алишер. Как здоровье родителей? Как жена, дети?
– Спасибо, все нормально. Как ваши? Лешка, наверное, уже с меня ростом?
– Повыше будет, – Никитин взглянул в боковое зеркальце.
– Что-то не так?
– Мне кажется, что я сегодня похож на английскую королеву, так меня опекают.
– Мои мальчики перестарались?
– Нет, твоих и своих я знаю.
– Быть такого не может, – водитель протянул руку к радиотелефону.
– Не спеши, Рахимов, пусть пока покатаются, подышат горным воздухом. Скажи мне здесь – положение серьезное?
– Да. Золотой мираж независимости вскружил голову многим.
– Твои люди могут все взять на себя?
– Сегодня нет. Мне нужно с полгода, чтобы создать свои структуры. А что Кремль?
– Там и слышать не хотят.
– Понятно.
Машина вылетела из уже подернутого вечерней дымкой города и понеслась по горному шоссе, вьющемуся по берегу реки. Дорога была пустынна, но минут через десять сзади появилось две машины. Рахимов посмотрел в зеркальце и, усмехнувшись, спросил:
– А это не могут быть ваши, из столицы?
– Это может быть кто угодно,-ответил Никитин. – Сколько их?
– Я вижу две машины.
– Нам далеко?
– Минут тридцать.
– Тогда убирай их.
Рахимов протянул руку к телефону:
– Я– Беркут! Три тройки, как поняли меня?
– Девятый понял вас – три тройки, – прохрипела в ответ трубка.
Передняя машина, отставала от «Волги» Никитина, метров на четыреста. В ней, кроме водителя, сидело еще трое крепких мужчин. Двое внимательно следили за проносящимися по сторонам кустами шиповника и облепихи. Третий задумчиво смотрел в лежащую на его коленях карту. Резкий поворот бросил всех троих вправо, и почти в тот же момент водитель вскрикнул:
– Шипы!
Команда человека с картой слилась с возгласом мужчины, сидящего справа:
– Из машины! – Крикнул один.
– Пулемет! – Взревел другой.
Но оба они опаздали.
Водитель затормозил, пытаясь прижать машину к скалам, чтобы не перевернуться, но она, нарвавшись всеми четырьмя колесами на стальные колючки, взлетела в воздух. В этот же миг пулеметная очередь вскрыла, как гигантским ножом, крышу автомобиля. Он еще, меденно переворачиваясь в воздухе, летел, а из всех дверей уже сыпались люди. Те, которые были справа, были тут же прошиты очередями и на землю упали мертвыми.
Мужчина с картой катился по каменистому откосу и не видел, что к нему с трех сторон бегут вооруженные люди. Он на мгновенье задержался на берегу горной реки, но это было не желание остановиться, а попытка оценить обстановку. Мужчина оттолкнулся от берега, но прежде чем он упал в кипящие струи воды, автоматные очереди прошили его крепкую грудь и вычернили кровью белую рубашку.
Водитель нырнул под руль и пока машина кувыркалась, успел достать телефон, нажать кнопку и прокричать в микрофон:
– Ведем бой!
Потом он, не замечая, что из его пальцев торчат осколки костей, снял с пояса гранату и выдернул чеку.
«Волга», прекратив кувыркаться, со страшным грохотом упала на крышу и, скрежеща металлом по вышербленному асфальту, заскользила в сторону откоса. Вокруг нее, пытаясь на ходу открыть дверцы и задержать движение, бежали люди в камуфляже. Машина уперлась в столбик ограждения и остановилась.Один из нападавших вырвал переднюю дверцу и, встретившись взглядом с залитыми кровью глазами водителя, отпрыгнул назад:
– Ложись!
Тяжелый взрыв подбросил «Волгу», накрывшую собой двоих людей, в комуфляже.
Вторая машина, отстававшая от первой метров на триста, не успев затормозить, получила в борт снаряд из гранатомета. Огонь, охвативший ее, испепелил всех пассажиров.
Последним на опустевшей к ночи дороге был мотоциклист, несшийся вслед второй машине, но не собиравшийся ее обгонять. Он ехал, прижимаясь к скалам и старался быть незамеченным. Когда впереди загремели пулеметные очереди, он остановил мотоцикл и несколько секунд сидел, не шевелясь, потом достал из сумки, укрепленной на заднем сидении, короткий автомат, снял шлем, осмотрелся и, медленно принялся взбираться на тянущуюся в горы осыпь. Он не заметил, что сзади, из-за камней, лежащих на берегу реки, поднялись двое мужчин в комуфлированной одежде. Один из них поднес к плечу снайперскую винтовку и, улыбаясь, наблюдал в прицел за поднимающимся в гору мотоциклистом.
– Может быть, возьмем живьем? – Спросил второй.
Снайпер улыбнулся еще шире. Он мягко дожал спусковой крючок. Почти неслышный выстрел подбросил беглеца. Раскинув руки, мотоциклист покатился вниз.Они обыскали его и, не найдя ничего в карманах, сбросили тело в ревущую от ярости и избытка сил реку.
– Беркут, я – девятый, приказ выполнен.
– Четыре минуты, – отметил Никитин, – неплохо.Знаешь, я всегда с теплотой вспоминаю свою службу в Душанбе. И все время кажется, что добрее и проще людей, чем таджики я не встречал.
Рахимов улыбнулся:
– И среди нас есть разные люди.
– Не знаю, я тут меньше встречал подонков и сволочей, чем в других частях света.
– Вот и приехал бы с женой и сыном сюда на пару недель, отдохнули бы нормально, покупались, шашлыка, фруктов поели…
– Время, дружище, время не то.
Машина проехала по небольшому бетонному мостику и, спустившись к реке, остановилась у чайханы. Уже почти стемнело. Никитин ступил на крупную гальку и полной грудью вздохнул прохладный, напоенный ароматами горных трав воздух. Добрая улыбка раздвинула его губы. Он улыбнулся не людям, ожидавшим его и поднявшимся навстречу с широкого топчана, а своим воспоминаниям.
– Хош омадед? – Склонившись в поклоне пожал ему руку широкоплечий мужчина лет шестидесяти.
Никитин хотел тоже ответить по-таджикски, но язык, почему-то, проговорил по-русски:
– Спасибо, все нормально.
Едва все поздоровались с Никитиным и, в соответствие с ранжиром, уселись, как из густеющей темноты появился невысокий человек. Он подошел к Рахимову, державшемуся позади московского гостя, и что-то зашептал:
Никитин, отвечая на чей-то вопрос, разобрал: «две машины, мотоцикл и девять человек…»
Минут двадцать шел традиционный медленный разговор с чаепитием о здоровье семей, погоде, видах на урожай, воспитании детей. Потом подали жареную рыбу и пиалы с чаем сменил коньяк. Зная, что московский гость не любит пить спиртное из пиалы, ему подали хрустальный бокал. Затем принесли шашлык, за которым последовал плов. Только часа через два заговорили о деле. Говорили негромко и недомолвками. Никитин, пользуясь тем, что стол был заставлен фруктами, ломтями арбузов и дынь, отвечал неспеша, смакуя еду и восторгаясь сладостью и нежностью плодов. Когда рассвет начал золотить вершины гор, снова подали чай, но прежде всем дали умыться. Один мужчина держал небольшой медный таз, другой поливал гостям на руки и подавал им полотенце.
- Предыдущая
- 40/70
- Следующая
