Воровская честь - Арчер Джеффри - Страница 24
- Предыдущая
- 24/87
- Следующая
— Никаких проблем, господин Маршалл. Я просто хотел узнать, не могли бы вы подъехать в Белый дом? Есть одно частное дело, которое я хотел бы обсудить с вами.
— Конечно, господин Баттеруорт. Какое время вас устроит?
— Я по уши занят до конца этой недели, — сказал Баттеруорт, глядя на чистые страницы своего дневника, — но в начале следующей президент будет в отъезде, так что мы, возможно, могли бы ориентироваться на это время.
Последовала пауза, которая, как предположил Баттеруорт, потребовалась Маршаллу, чтобы заглянуть в свой дневник.
— Вас устроит вторник, в 10 часов? — спросил наконец архивист.
— Одну минутку, я проверю по второму дневнику, — сказал Баттеруорт, обращая свой взор к потолку. — Да, все в порядке. У меня ещё одна встреча в 10.30, но я уверен, что к тому времени мы обсудим все, что необходимо. Будьте добры, подъезжайте ко входу в старое административное здание со стороны Пенсильвания-авеню. Вас там встретят и после проверки документов проведут в мой кабинет.
— Вход со стороны Пенсильвания-авеню, — сказал Маршалл. — Конечно.
— Благодарю вас, господин Маршалл. До встречи в следующий вторник, в десять часов, — сказал Баттеруорт и положил трубку.
Специальный помощник президента не мог сдержать улыбку, набирая домашний номер телефона Кавалли.
Скотт обещал Декстеру Хатчинзу, что будет на месте, когда его сын приедет в Йель на вступительное собеседование.
— Он позволил мне сопровождать себя, — сказал Декстер, — и я решил воспользоваться этой возможностью, чтобы довести до тебя последние сведения по нашей маленькой проблеме с израильтянами. И возможно, у меня даже будет для тебя заманчивое предложение.
— Декстер, если ты надеешься, что я протолкну твоего сына в обмен на оперативную работу, то скажу тебе сразу: у меня нет никакого влияния на приёмную комиссию. — Декстер прыснул со смеху. — Но я тем не менее буду рад показать тебе университет и оказать парню любую помощь, какую только смогу.
Декстер-младший как две капли воды был похож на своего отца: сто семьдесят пять сантиметров роста, крепкое телосложение, проступающая щетина на лице и та же самая привычка говорить каждому встречному «сэр». Когда после часовой прогулки по университету он оставил отца и отправился на собеседование к председателю приёмной комиссии, профессор конституционного права привёл заместителя директора ЦРУ к себе на кафедру.
Не успела за ними закрыться дверь, а Декстер уже раскурил сигару. Выпустив несколько клубов дыма, он сказал:
— Ты смог понять что-нибудь из шифровки, что прислал наш агент из Бейрута?
— Только то, что у каждого, кто связывает себя с разведкой, есть для этого свои сугубо личные причины, которые порой могут быть несколько странными. В моем случае — это отец и бойскаутское стремление к справедливости. В случае Ханны Копек — это Саддам Хусейн, уничтоживший её семью, поэтому она немедленно предлагает свои таланты МОССАДу. При таком мощном мотиве я бы не хотел оказаться у неё на пути.
— Это как раз то, что я собираюсь предложить тебе, — сказал Декстер. — Ты всегда говорил, что хочешь испытать себя в деле. Вот тебе и предлагается такая возможность.
— Ты ничего не перепутал?
— А что, весенний семестр подходит к концу, правильно?
— Да, но это не значит, что у меня нет уймы дел.
— А-а, теперь я понимаю. Рьяный любитель двенадцать раз в году, когда это устраивает тебя, а как только возникает момент, когда можно испачкать свои руки…
— Я не говорил этого.
— Тогда выслушай меня. Первое: нам известно, что Ханна Копек является одной из восьми девушек, отобранных из сотни других и направленных на полгода в Лондон для изучения арабского языка. Этому предшествовал год интенсивной физической подготовки в Хезлии, где они прошли курс самообороны, боевых искусств и умения вести наблюдение. Отзывы о ней великолепные. Второе: после разговора с её квартирной хозяйкой в каком-то камдентаунском «Сейнзбериз», мы узнаем, что она неожиданно съехала, хотя по плану ей предстояло закончить учёбу, вернуться в Израиль и войти в состав группы, которая работает над устранением Саддама. Тут мы потеряли её след. Затем нам выпала одна из тех удач, которые случаются лишь при хорошо поставленной сыскной работе. Один из наших агентов, работающих в Хитроу, замечает её в «дьюти фри», где она покупает что-то из дешёвой парфюмерии.
После того, как она садится в самолёт на Ливан, он звонит нашему человеку в Бейруте, который подхватывает её с момента прибытия. Но мы вновь теряем её на несколько часов. Затем она появляется словно из-под земли, но уже как Карима Саиб, которая, как считает Багдад, направляется в Париж в качестве второй секретарь-машинистки посла. Незадолго до этого реальную мисс Саиб похищают в бейрутском аэропорту и переправляют в Израиль, где она теперь содержится в одном из надёжных мест на окраине Тель-Авива.
— Куда все это ведёт, Декстер?
— Терпение, профессор, — сказал он, вновь раскуривая свою сигару, которая уже несколько минут как прекратила тлеть. — Не все из нас наделены таким острым академическим умом, как у тебя.
— Ладно, продолжай, — улыбнулся Скотт. — Поскольку для моего «острого академического ума» пока ещё нет пищи.
— Теперь я подхожу к тому, что тебе понравится. Ханна Копек внедрена в представительство иракских интересов при посольстве Иордании в Париже не для того, чтобы заниматься агентурной деятельностью.
— Тогда зачем вообще нужно было внедрять её туда? И потом, почему ты так уверен в этом? — спросил Скотт.
— Потому что агент МОССАДа в Париже — как бы это сказать — оказывает нам небольшие услуги в свободное от работы время, и он даже не был поставлен в известность о её существовании…
Скотт ухмыльнулся:
— Ну и зачем девицу внедрили в посольство?
— Мы не знаем, но наверняка раскопаем. Мы считаем, что Рабин не может ударить по Саддаму, пока Копек во Франции, поэтому наша задача-минимум — выяснить, когда она возвращается в Израиль. И тут наступает твой черёд.
— Но у нас уже есть человек в Париже.
— Даже несколько, но любого из них МОССАД узнает за сто метров, а иракцы, я подозреваю, — за десять. Итак, раз Ханна Копек находится в Париже, не раскрывая себя моссадовскому «соне», я бы хотел, чтобы ты тоже оказался там, не раскрывая себя нашим людям. Если, конечно, решишься оставить на некоторое время свою Сьюзан Андерсон.
— Она сбежала от меня, как только её дружок вернулся со своей конференции. Она позвонила на прошлой неделе и сказала, что они собираются пожениться в следующем месяце.
— Тем более есть причина, чтобы отправиться в Париж.
— В погоню за диким гусем.
— Эта гусыня вот-вот может снести нам золотое яйцо. И в любом случае я не хочу прочитать об очередной «блестящей операции израильтян» на первой полосе «Нью-Йорк таймс», а затем объясняться с президентом, почему ЦРУ ничего не знало об этом.
— Но с чего мне хотя бы начать, оказавшись там?
— Когда подвернётся возможность, попытайся войти с ней в контакт. Скажешь, что ты агент МОССАДа в Париже.
— Так она мне и поверила.
— А почему бы нет? Она не знает, кто агент, знает только, что такой есть. Скотт, мне нужно знать…
Дверь распахнулась, и вошёл Декстер-младший.
— Как прошло собеседование? — спросил его отец. Юноша прошёл в комнату и, рухнув в кресло, продолжал молчать.
— Что, так плохо, да, сын?
— Господин Маршалл, рад познакомиться с вами, — сказал Баттеруорт, протягивая руку архивисту Соединённых Штатов.
— Я тоже рад встрече с вами, господин Баттеруорт, — волнуясь, ответил Колдер Маршалл.
— Очень хорошо, что вы нашли время заехать, — сказал Баттеруорт. — Садитесь, пожалуйста.
Для их встречи Баттеруорт заказал Зал Рузвельта в западном крыле. Ему пришлось долго уговаривать сварливую сотрудницу из отдела планирования, которая знала господина Баттеруорта, как облупленного. В конце концов, она хоть и неохотно, но все же разрешила ему воспользоваться залом на тридцать минут, да и то только потому, что это был архивист Соединённых Штатов. Специальный помощник сел во главе стола, за которым обычно помещались двадцать четыре человека, и пригласил Маршалла сесть справа от него, лицом к картине Тейда Стайкала «Теодор Рузвельт верхом на лошади».
- Предыдущая
- 24/87
- Следующая
