Влюбленная вдова - Майклз Кейси - Страница 4

• Предыдущая
• 4/80
• Следующая

И вот теперь предмет ее честолюбивых мечтаний готовится упорхнуть, словно легкомысленный мотылек, чтобы испить сладостный нектар с другого, едва распустившегося цветка.

«Ублюдок!»

— Я увижу тебя сегодня на балу у Селборнов? — осведомилась Роксана, с досадой отметив в собственном голосе предательскую нотку неуверенности. Ничего удивительного, что Кипп ждет не дождется, когда сбежит от нее, — слишком уж требовательной стала она в последнее время! — Не то чтобы это было так уж важно, — спохватилась она, — но у матушки Олни снова разыгрался артрит, и он собирается после бала отправиться к ней. Вот я и подумала…

Роксана предоставила Киппу самому догадаться, что она имеет в виду. Взбив повыше подушки, она устроилась поудобнее и обеими руками отбросила назад густую массу шелковистых волос, делая вид, будто не заметила, как упавшее одеяло спустилось почти до талии. Неужели же рыбка — особенно рыбка мужского пола — сорвется со столь соблазнительного крючка? Тем более когда увидит, какие изысканные блюда ожидают его на берегу пруда?

Кипп мгновенно сообразил, чего от него ожидают. Вообще говоря, ему нравилась Роксана… даже очень нравилась. Красивая и чувственная, она всегда охотно шла навстречу его желаниям, так что последние несколько месяцев, надо признать, благодаря ей оказались весьма приятными.

Ах как это было бы просто — снова стащить с себя одежду и скользнуть в это теплое надушенное гнездышко! Кипп даже украдкой бросил вороватый взгляд в сторону стоявших на камине часов, но тут же сурово нахмурился, напомнив себе, что пора вернуться к составленному накануне плану. А план этот заключался в том, чтобы не торопясь, без ссор и обид, отделаться от леди Скелтон.

В конце концов, очень скоро он станет женатым человеком. Ведь он уже подыскивает себе невесту…

— Жестоко так искушать меня, Роксана, — честно признался он, отыскивая взглядом трость, которую накануне оставил возле стула. Потом изящно отсалютовал ею своей возлюбленной и сунул трость под мышку. — Но у меня утром куча дел. Чтобы управиться с ними, я просто обязан хоть пару часов поспать в собственной постели. Иначе меня никакой петух не поднимет.

Роксана с улыбкой закусила пухлую губку, решив, что сейчас следует сыграть роль шаловливой, испорченной девчонки — может быть, хоть эта уловка поможет завлечь Киппа в ее постель?

— А мне показалось, твой петушок нынче ночью поднимался не один раз, — капризно протянула она.

Хохот Киппа дал ей понять, что он сумел оценить столь рискованную шутку.

— Бесстыдница! Ты заставляешь меня краснеть! — Обойдя вокруг кровати, он с улыбкой поцеловал ее в белый гладкий лоб. — Ну ладно, доброй ночи, дорогая! Сладких тебе снов.

Роксана машинально потянулась за ним, но вовремя одернула себя и опустила руку.

— Значит, увидимся на балу у Селборнов, да, Кипп?

Кипп сумел удержаться от досадливого вздоха. Не хватало еще ссориться, подумал он и заставил себя улыбнуться.

— Да. У Селборнов. До свидания, Роксана, — кивнул он. Прикрыв за собой дверь спальни, Кипп, как и положено настоящему джентльмену, сунул хрустящую бумажку в руку зевающему лакею, который терпеливо ожидал его в холле, и только потом выскользнул из дома, чтобы раствориться в ночи.

Знаменитая кондитерская «Кокосовая пальма», помещавшаяся в доме номер 64 по Сент-Джеймс-стрит, существовала чуть ли не с XVII века. В ту пору она была просто скромной кофейней. Глядя на нее сейчас, вряд ли бы кто-то поверил в это. Превратившись в изысканный аристократический клуб, известный своими строгими традициями, она в глазах Киппа была замечательна в первую очередь тем, что там человек мог рассчитывать на известную уединенность — во всяком случае, до восхода солнца.

Он почти упал на стул в самом дальнем углу комнаты, проклиная весь мир в целом и свою горькую долю, какой она казалась ему в эту минуту.

— Напрасная трата времени! — горестно бубнил он, уставившись в бокал с вином. — С таким же успехом можно толочь воду в ступе! Зря мы вообще отправились в парк. Не думаю, что у меня хватит решимости повторить нашу вылазку еще раз, Брейди.

— Тут ты прав, старина, — поддакнул его приятель, глядя на него через стол. — Сам не знаю, чего нас туда понесло. Абсолютно бессмысленная затея.

И только после этого решился сделать то, о чем размышлял уже давно, — пустить пробный шар, но только очень осторожно! Во-первых, Кипп все же был его другом. А во-вторых, Брейди видел, что его друг действительно страдает.

— Все еще пытаешься залечить сердечную рану, да, дружище? Нет-нет, если ты решил пустить мне кровь из носу, лучше считай, что я ничего такого не говорил! Тебе просто показалось! И потом… я ведь даже не упомянул ее имени, правда?

— Да, Брейди, ты настоящий друг, — согласился Кипп, сразу догадавшись, на что он намекает. Но даже если граф и рассчитывал покопаться в его душе, то уж Кипп точно не намерен был облегчать ему эту задачу. — А теперь почему бы тебе не перестать совать свой длинный аристократический нос в мои дела и не позволить мне мирно пить свое вино?

— Как скажешь, старина, — вздохнул в ответ Брейди. — Извини, друг… но я до смерти люблю сидеть и слушать, как ты плачешься мне в жилетку по поводу своих горестей. Забавно смотреть, как ты хмуришься! Две-три морщинки на твоем гладком лбу если и уродуют его, то лишь чуть-чуть. К тому же, пронюхав о том, что ты уже не так божественно прекрасен, весь Лондон только обрадуется — если не считать дам, конечно!

Кипп снова глотнул вина и сдался, поняв, что вряд ли ему удастся избежать обсуждения ненавистной темы, которую так неосторожно затронул Брейди.

— Ну, тебе ведь известно, что Мэри с Джеком сейчас в Филадельфии. Уже почти год прошел с тех пор, как они уехали туда, — проговорил он, поднимая бокал к глазам и внимательно рассматривая вино на свет. — Радуются жизни, как две беззаботные пташки, а каково мне, им, похоже, наплевать. Нет, — добавил он, покачав головой, — это не так. Мэри давно уже знает. А Джек, я думаю, всегда это знал. Во всяком случае, догадывался — еще с тех пор, как мы детьми играли втроем. О Боже, Брейди, как я проклинал свое проклятое благородство, когда желал им счастья! Да что там — я ведь своими руками помог им его обрести!

— Джек Колтрейн с детских лет был твоим самым близким другом, Кипп, — напомнил ему Брейди, который слушал эту историю уже во второй раз. Но тогда Кипп упился до положения риз, и Брейди поймал себя на том, что ему до смерти жаль виконта. Впрочем, ему и сейчас было его жаль — но что-то подсказывало Брейди, что Киппу нужно раз и навсегда покончить с прошлым. Оплакать его, поставить на нем крест и только потом уже заниматься поисками жены. — Тем более я помню, как ты сам говорил мне, что с того самого времени, как Мэри водили на помочах, она смотрела только на Джека.

Кипп одним глотком опрокинул в рот содержимое бокала.

— Ладно, Брейди. Раз уж ты решил точить меня как ржа железо, пока я не расскажу тебе все до конца, не вижу причин, почему бы мне не покончить со всем этим прямо сейчас.

— Я?! Точу тебя?! О, ты ранил меня в самое сердце! — Ехидно ухмыльнувшись, Брейди придвинул свой стул поближе, уселся поудобнее и навострил уши. В глазах его плясали веселые чертики. Худое, отличающееся немного суровой красотой лицо графа вдруг приняло проказливое выражение, словно у удачливого мальчишки-карманника, каких немало снует по Пиккадилли. — Ну-ну, рассказывай.

— Знаешь, Брейди, я тебя люблю. Если бы не это, с чего бы мне, скажи на милость, терпеть, как ты то и дело грызешь меня за мои самые восхитительные грехи?!

— А что, скажешь, плохо мы с тобой грешили? Кипп ухмыльнулся:

— Да, это уж точно. Ну а теперь, если ты помолчишь минутку, я уж, так и быть, расскажу тебе о письме Джека. Представляешь, оно шло почти три недели.

— Да что ты? — Брейди глотнул вина, краем глаза заметив, что сурово сжавшиеся губы друга превратились в узкую белую полоску. — И что же он пишет? Небось восхищается местной флорой и фауной и клянется привезти тебе в

• Предыдущая
• 4/80
• Следующая