Ожидая тебя - Майклз Кейси - Страница 32

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая

— На самом деле он не это имел в виду, — запротестовал Клэнси, забросив один конец плаща через плечо. — Он же в нас не верит, стало быть, его слова были лишь шуткой.

— Возможно. Нам повезло, что они не целовались, — сказал Клуни задумчиво — Помнишь день, когда Максвелл поцеловал миссис Максвелл на кухне? Блям! И мы оба приземлились мягким местом в кладовке. Эти поцелуи еще хуже, чем икота. От них нас начнет бросать из стороны в сторону. Даже и не знаю, где мы окажемся, если Мери и Джек вдруг решат поцеловаться.

— По-моему, не стоит беспокоиться о том, что они поцелуются, во всяком случае, еще какое-то время… к сожалению, — вздохнул Клэнси. — Полагаю, достаточно уже того, что в спорах они улыбаются, даже подшучивают друг над другом. А целоваться еще не настало время. И это вина Ужасного Августа, который силой заставил их сделать то, что случилось бы совершенно естественно и без него. Мой бедный, бедный, Джек. Я смотрю на своего мальчика, и у меня сердце разрывается от боли за него.

— Ты хороший человек, Клэнси. — Клуни похлопал друга по плечу. — Может, даже великий.

— Спасибо. Я рад, что провожу свою вечную жизнь с тобой, дорогой друг. У тебя доброе сердце. Но как же мне грустно, Клуни. Мы с тобой умерли и не можем помочь. Такое ощущение, будто мы умираем каждый день. Все, что нам остается, — это наблюдать, как мы гнием.

Клуни глянул на свой могильный камень, на котором сидел, потом на землю у его подножия.

— Нет, пока этого не случилось. Хочешь на это посмотреть, Клэнси? Глянуть одним глазком, как мы там поживаем? Нет, лучше не надо. — Он прижал руки к груди, как всегда делал перед тем, как произнести речь. — «До какого убожества можно опуститься, Горацио! Что мешает вообразить судьбу Александрова праха шаг за шагом, вплоть до последнего, когда он идет на затычку бочки?»

Клэнси счел предложение Клуни и цитату из «Гамлета» совершенно неуместными. Поэтому он дал приятелю хорошего тумака, так что пухлое привидение летело кувырком до тех пор, пока не очутилось в дупле дерева, да так, что виден был только его зад.

— Вылезай оттуда, бесформенный, слоноподобный олух. Нам пора возвращаться в дом, чтобы увидеть, не наделают ли Мери и Джек еще больших глупостей. С одной стороны, они пытаются быть честными, а с другой — не говорят о том, что их на самом деле мучает.

Клуни перевернулся в дупле и высунул голову.

— Вот этого они точно не сделают, Клэнси. Они только еле-еле начали, но в конце концов все кончится хорошо. Как у меня, — закончил он, выпутываясь из ветвей, отряхиваясь и поправляя парик. Он широко раскинул руки и улыбнулся. — Видишь?

Хорошо, что ни во что не верящий Джек и его горячий жеребец были далеко и ничего не слышали, потому что Клэнси, посмотрев на Клуни, издал громкий стон и закрыл лицо руками.

— «Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль души терпеть удары и щелчки обидчицы судьбы…»

— Да заткнись же ты наконец!

Клуни потер ушибленное место — у Клэнси была привычка давать ему подзатыльники — и опустился на подоконник на свое место за шторами.

— Я просто хотел задать вопрос, вот и все. Джек, должно быть, тоже над этим задумывается.

Поскольку Джек только что снова имел несчастье быть обстрелянным словесными стрелами Мери — до того как она выбежала из комнаты, — вопрос был, возможно, вопреки мнению Клэнси весьма уместен. Но Клэнси все эти недели был немного не в себе, наблюдая, как его любимый Джек терпит одно поражение за другим, одно разочарование за другим.

Сначала Джек был с Мери суров с тем же, однако, успехом — не очень элегантно намекнул Клуни, — как если бы он плевал против ветра.

Потом Джек стал добрым. И как на сей раз отметил Клуни, «Жену так убивают добротою».

К тому же Мери, судя по всему, доброта тоже не нравилась. Она просто не знала, что с ней делать. Привидениям пришлось признаться, что у нее была отвратительная привычка швырять эту доброту прямо Джеку в лицо.

— Он не сделал ни одного правильного шага с тех пор, как вернулся, — горестно вздохнул Клэнси. — Твоя Мери с ним в разладе. — Услышав какой-то посторонний шум, Клэнси просунул голову в щель между шторами. — О! Это пришел наш дикарь. Может, мы сейчас что-нибудь узнаем от него?

Джек, совершенно не подозревая о чьем-либо присутствии, только что налил себе бокал кларета. Потом обернулся и кивком приветствовал появление в большой гостиной Уолтера. Джек был рад, что его друг не видел, как он, в который раз, сделал глупость: привел Мери в состояние крайнего раздражения.

Все же Джек задался вопросом: а нужно ли ему вообще в данный момент присутствие Уолтера? Он и так — в этом с Джеком согласился и Алоизиус — за прошедшие две недели надавал столько советов, что и три человека не смогли бы выслушать.

— Я сейчас встретил в холле Мери, Джек. — Уолтер сел на диван, который стоял как раз под люстрой. В огромной комнате осталось мало мебели, а все диваны были сдвинуты поближе к громадному камину.

— Вот как? — Джек налил другу стакан воды из графина, который Максвелл всегда ставил для гостя. — Надеюсь, ты не попал ей под горячую руку? Она, наверное, так посмотрела, что нагнала на тебя страху?

Уолтер взял стакан и улыбнулся. Джек сел на диван напротив.

— Знаешь, мне трудно поверить в то, что ты с таким успехом справлялся с обязанностями моего агента в Америке. Ты всегда был предельно вежлив и обворожителен со всеми этими глупцами, у которых денег было больше, чем ума. Ты заводил знакомства, даже дружбу, и очень умело продвигал наши дела. Благодаря труду и некоторому везению нам удалось сколотить свою империю. Вместе с тем ты не можешь сказать трех слов с миссис Колтрейн без того, чтобы не упасть на четвереньки и не завыть на луну.

— Я сообщил ей, что приказал вышвырнуть одного арендатора из поместья, — сухо отозвался Джек. — Она помчалась к нему, чтобы он прекратил собираться, потому что только она имеет право решать, кто остается в Колтрейн-Хаусе, а кто должен его покинуть.

— Она права или нет?

Джек тряхнул головой, стараясь собраться с мыслями.

— И да и нет, Уолтер, а вот я был совершенно не прав. У меня стало очень хорошо получаться делать ошибки. Оказывается, жена этого арендатора умерла в родах три месяца назад, оставив мужа с шестью малыми детьми. А я ничем не поинтересовался. Просто решил не тратить на это время. Все, что я видел, так это то, что он был не в поле, не работал. А Мери, как обычно, увидела гораздо больше моего. — Он пожал плечами и вздохнул: — Так что я упал еще ниже в глазах своей жены, что низводит меня до уровня жалкого червя, который ползает по земле.

— Ах, Джек. Несмотря на все мои усилия, несмотря на то что я, как из сырой глины, вылепил из тебя человека, ты умудряешься сначала что-то делать, а уж потом думать. Ты, конечно, извинился? Согласился пойти к несчастному бедняку и предложил помочь, если это возможно?

— Я бы пошел, если бы Мери не напала на меня, не тыкала бы мне в грудь пальцем, с жаром перечисляя все причины, по которым меня следовало бы вздернуть на виселице или четвертовать, а мои внутренности бросить на съедение овцам. Я навещу Дженкинса позже, чтобы посмотреть, чем можно ему помочь: может, нанять какую-нибудь женщину из деревни, чтобы она присмотрела за осиротевшими детьми, пока их отец не оправится.

Он встал, чтобы налить себе еще бокал вина.

— Выходит, — продолжал он, — я решил воспользоваться шансом и показать, кто хозяин Колтрейн-Хауса. Не понимаю, как я мог быть настолько слеп, почему действовал так поспешно и необдуманно. Мне здесь нечего делать, Уолтер. Такое впечатление, что я абсолютно не нужен, что я лишний. Мери прекрасно управляет поместьем. Урожаи высокие, все хозяйственные постройки в хорошем состоянии, арендаторы счастливы. Ты проверяешь бухгалтерские книги. А я бесполезен и нужен как собаке пятая лапа. Если я скажу Мери, чтобы она перестала управлять поместьем, она меня возненавидит еще больше, чем сейчас.

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая