Не могу отвести глаза - Майклз Кейси - Страница 27

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая

— Дело не в тебе, — крикнула ей вдогонку Бренда, — а в мужчинах. Дело всегда в них. Поверь мне. Гарри сделал меня специалисткой. Я тоже выпью еще черешневой. О черт, телефон! И знаешь, кто это? Это Гарри, попытается извиниться и сообщить, что его мама не хотела нас обидеть. — Она с трудом поднялась. — Ну, сейчас я ему выдам, ..

Шелби вбежала в гостиную и положила руку на телефон, помешав Бренде.

— Нет. — Она покачала головой. — Не отвечай, Бренда. Пусть включится автоответчик. Пусть он сегодня помучается. Гарри заслужил это.

— Но… но это же Гарри, — растерянно промолвила Бренда. — Он всегда звонит первым после наших ссор. И я всегда отвечаю. А потом, черт побери, я его прощаю, дурака. Вот… вот что мы делаем, Шелли.

— Но не сегодня, — сурово отрезала Шелби. — Не веди себя предсказуемо, поступи неожиданно. Может, это заставит его понять, что ты для него важнее, чем круиз матери.

Вот, заработал автоответчик. Как включить звук, чтобы мы слышали?

Бренда повернула регулятор громкости и снова опустилась в кресло, обхватив руками колени и пристально глядя на аппарат.

— … поэтому, пожалуйста, оставьте сообщение после гудка, — говорил ее голос.

— Бренда? — прозвучал голос Гарри, такой громкий, что Шелби чуть привернула регулятор. — Бренда, девочка, я знаю, что ты там. Давай, малышка, возьми трубку. — Последовала пауза: Гарри ждал, Шелби же держала руку на телефоне и предостерегающе смотрела на Бренду. — Я знаю, что ты рассердилась, малышка, и я не виню тебя. Она показала мне билеты. Они действительно на тот самый уик-энд. И мама едет от церкви, поэтому если заберет свои деньги, то это отразится на всех остальных… что-то в этом роде, Она сожалеет, правда. Даже плакала. Честно, малыш, ей так плохо из-за…

Бренда наклонилась и выключила звук.

— Ей плохо? Похоже, это мне сейчас станет плохо. — Она снова откинулась в кресле и закрыла глаза. — Все та же старая песня, Шелли. Она будет продолжать в том же духе, пока не загнется, а я пойду к алтарю, держась за проклятый ходунок. Черт, спляшу ли я когда-нибудь на могиле этой старухи?!

— Но все же есть человек, который любит тебя, пусть даже его мать дьявольское отродье. — Шелби сделала основательный глоток из новой бутылки.

— Ты о чем? У тебя же есть Паркер, нет? Он хочет на тебе жениться.

— Хочет ли, Бренда? На самом ли деле? Как мне выяснить?

— Ну… не знаю. Может, когда вы занимаетесь любовью? Шелби поперхнулась вином.

— Занимаемся… занимаемся любовью? Бренда, мы никогда не занимались любовью. То есть сегодня вечером с Куинном я… оказалась ближе к этому, чем за два года с Паркером.

Бренда взглянула на горлышко своей бутылки.

— Это… угнетает. Шелби усмехнулась.

— Да, не правда ли? Хочешь еще вина? Я хочу. У меня звенит в ушах. Кажется, я продолжу.

— Похоже на план действий. — Бренда с трудом поднялась. — Принесу чего-нибудь закусить. Какой смысл напиваться без закуски? Поэтому я и ношу эти дурацкие платья. Они скрывают мое пристрастие к закускам.

Они взяли четыре бутылки спиртного, миску сухих крендельков, обсыпанных солью картофельные чипсы и непочатую коробку сырных крекеров.

Вернувшись в гостиную, Бренда включила телевизор. Шел какой-то старый фильм, и она приглушила звук.

— Наверняка какая-нибудь ерунда. — Бренда указала на экран. — То, что нам сейчас нужно.

— Как сказал бы мой дядя Альфред — а он говорит это по любому поводу и без всякого повода, — выпью за это!

— А ты ничего, Шелли, знаешь? — Бренда смотрела на новую подругу слегка затуманенным взором. — Ты могла бы быть настоящим дерьмом, а вот нет. Ты клевая девчонка. Ох, вот опять звонит. И так будет всю ночь.

— Не отвечай, — предупредила Шелби, когда Бренда сделала движение в сторону телефона.

— Не буду. Только включу громкость. А, вот он…

— Бренда? Возьми трубку, Бренда. Ну, будет, я же знаю, что ты дома.

Бренда хмыкнула.

— Голос у него обиженный. Что ж, хорошо. Мне пора уже перестать дергаться из-за него по каждому поводу. Пусть помучается.

— Бренда? Если ты не возьмешь трубку, я больше не позвоню. Я не шучу, малышка. Не позвоню. Эти ссоры не могут продолжаться, малышка, из-за тебя я меж двух огней — между тобой и мамой. Мне нелегко, ты же знаешь, Бренда. Черт побери, Бренда, возьми трубку! А, к черту… Щелк.

— Отлично. — Бренда выискивала в миске свои любимые подгорелые чипсы. — Теперь он злится на меня за то, что я посмела рассердиться на него. Это так по-мужски. Хорошо, что ты не позволила мне ответить ему, Шелли. Это очень поучительно, верно? Мы правы — мы, женщины, — но не виноваты в том, что мы правы. — Она тряхнула головой. — Ты понимаешь меня, или я уже очень пьяна?

— Какая разница, — отозвалась Шелби, погруженная в размышления.

— Да, ты права. Fly ладно, я отключу звонок. Конечно, Шелли, он должен какое-то время повариться в собственном соку. Может, без его массажа и его… ну, в общем, может, если я не буду всегда так чертовски доступна, у Гарри просветлеет в мозгах. Кроме того, это старая песня, мы пели ее уже миллион раз. Ну ладно, выкладывай, Шелли, что еще тебя беспокоит? Я знаю, дело не только в поцелуях Куинна, от которых у тебя внутри все дрожит.

— Беспокоит меня? Все, Бренда, меня беспокоит. Я ходила в ту же школу, что и моя мать, получила такой же диплом. Вступила в те же клубы, занималась той же благотворительностью. Работать после колледжа я не пошла, потому что Тейты не работают. Я просто продолжала делать то, что мне говорили. Пойди туда, сядь здесь, подпиши этот чек, обручись с Паркером, потому что…

— Потому что ты любишь его? — с готовностью подсказала Бренда.

Шелби покачала головой:

— Нет, едва ли. Скорее, я обручилась потому, что мне подошло время выходить замуж. К двадцати пяти годам моя мама была уже замужем. Сомертона сна родила в двадцать шесть. Мама поступила так, как ей говорили. Вышла замуж, родила младенца мужского пола и главного наследника. Четыре года спустя, в разгар одного из пьяных приступов нежности, какие случались у папы с мамой, они зачали меня. И родили, чтобы вырастить, как маму. В точности так был запрограммирован — да, запрограммирован — Сомертон: вырасти таким же, как отец. Ну а Сомертон нарушил традицию, и наверное, мне тоже надо так поступить!

— А как Сомертон нарушил традицию? — поинтересовалась Бренда, радуясь возможности отвлечься, уже готовая снять трубку, если Гарри осмелится позвонить в последний раз.

Но Шелби не слушала ее.

— Такая чертовски послушная. Послушная маленькая Шелби, это я. Не делай этого, не делай того. Всех слушай, оправдывай их ожидания, связанные с Тейтами. И вот теперь я должна выйти замуж, потому что мне пора. Боже, Бренда, какой ужас!

— Как он нарушил традицию? — снова спросила Бренда, полагая, что это важно. Раздался почти беззвучный щелчок автоответчика, и завертелась кассета. Бренда проигнорировала это. «Заговори себя до умопомрачения, мальчик, — подумала она. — Может, ты наконец хоть что-нибудь поймешь».

Шелби посмотрела на уровень жидкости в своей уже третьей бутылке и ловко понизила его еще на два дюйма. Дядя Альфред был прав: затуманенные мозги — счастливые мозги, по крайней мере пока не протрезвеют утром, чего дядя Альфред не позволял своим мозгам уже несколько десятилетий.

— Понимаешь, к этому времени он мог бы уже найти меня.

— Кто? Твой брат?

— Нет, Бренда, не Сомертон. Паркер. Он уже нашел бы меня, если только не рад, что я уехала, и надеется разорвать помолвку. Только Паркер не сделает этого. Объединяется слишком много денег, чтобы он на это пошел. Паркер практичный. — Шелби рыгнула, чего не делала никогда в жизни. — Паршивец. Практичный паршивец Паркер подцепил… что-нибудь на «п». Аллитерация. Я всегда любила аллитер… аллитер-асссыы.

— Уф, кто-то у нас нагрузился. — Бренда вырвала у Шелби уже пустую бутылку. — А сейчас, пока ты не отключилась, скажи мне про Сомертона, Шелли. Как он нарушил традицию?

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая