Школа суперменов - Гайдуков Сергей - Страница 80

• Предыдущая
• 80/105
• Следующая

— Грустное зрелище, — сказал он. — Ну да ладно, главное, что ты вернулся, что у тебя все в порядке...

— Ага, — сказал Мезенцев. Все в порядке. («Знал бы Тема... Но знать Теме было совершенно необязательно».)

— Вот и хорошо. — Расплывшийся в пьяной улыбке Тема пожал Мезенцеву и руку и так одобряюще похлопал по плечу, что Мезенцев почувствовал себя ковром, из которого выбивают пыль. — Вот и хорошо...

Пьяный Тема все повторял это «хорошо» и все тряс Мезенцеву руку. Мезенцев попытался вытащить свои пальцы из этих тисков в форме рукопожатия, но у него ничего не вышло. Мезенцев с силой дернул руку назад, но Тема продолжал ее удерживать, и Мезенцев понял, что он это делает специально.

— Не смешно, Тема, — сказал он.

— Куда там, — согласился Тема и левой рукой вытащил из-под пиджака пистолет. И направил этот пистолет Мезенцеву между глаз.

— Ты что, перепил? — поинтересовался Мезенцев.

— С какой стати? — сказал Тема. И Мезенцев вдруг понял, что на самом-то деле он трезв как стеклышко.

— Мне еще рано пить, — сказал Тема, подталкивая Мезенцева к столу. — Вот сделаю дело, буду гулять.

— А дело — это я? — уточнил Мезенцев.

— Ты, — подтвердил Тема.

— Ты рехнулся?

— Нет. Мне деньги нужны. А деньги за тебя дают хорошие.

Говоря это, Тема на миг посмотрел за спину Мезенцеву, а за спиной у Мезенцева был сейф. И сейф был пустой. И Мезенцев наконец догадался.

— Я рад, что мои деньги тебе понравились, — сказал Мезенцев. — Ведь тебе заплатили моими же деньгами, так?

— А какая мне разница? Деньги не воняют. И на них не пишут, чьи они. Это просто деньги. И сразу тебе говорю — не надо мне компостировать мозги насчет боевого братства, старой дружбы и всей этой херни. Это в восемнадцать лет бывает дружба, а в нашем возрасте бывают только коммерческие интересы. А они у нас с тобой разные.

— Понятно, — сказал Мезенцев. От вида Темы, упершего ему в лоб ствол «ТТ», Мезенцеву стало как-то вдруг безразлично — вышибут ему мозги сейчас, или через час, или через день. Можно сделать много глупостей в жизни, больших и малых, но десять лет считать другом человека, который тебя потом убьет, — это уже чересчур.

— Давай, валяй, — сказал Мезенцев равнодушно.

— Только вот не надо строить из себя невинную жертву... Я помню, сколько мы с тобой всякого разного пережили... Поэтому я с тобой сейчас и разговариваю. Мог ведь просто с порога залепить тебе в башку... Но я с тобой разговариваю, Женя. Хочу, чтобы ты меня понял.

— Все мне понятно, — сказал Мезенцев. — Кончай оправдываться, стреляй и иди за бабками.

— Я уж как-нибудь без тебя соображу, что мне делать! — взвился Тема, и Мезенцеву показалось, что сейчас он и нажмет курок, но этого не произошло. — И вообще — ты сам виноват! Какого хера ты вернулся?! Кто тебя просил? Ты что, намеков не понимаешь?!

— Каких еще намеков?

— Может, я тогда специально промазал. Может, я хотел дать тебе шанс. А ты ни черта не понял, кретин!

— Куда ты там еще промазал?

— Когда ты с генеральской дочкой чаи гонял. Или ты не заметил, что парню за вашим столиком башку прострелили?

Слегка обалдевший Мезенцев едва инстинктивно не схватился за ствол «ТТ», чтобы отвести его в сторону от лба и тем самым помочь себе сосредоточиться на словах Темы. Потому что от этих слов в голове все переворачивалось.

— Так это ты стрелял?

— Ну.

— В меня?

— А в кого же? Хотя стоило, наверное, и эту козу московскую тоже пристрелить. Знаешь, она такая... В папу. Типа, я все про всех знаю. Высокомерная — вот как это называется. Стала мне читать, что там Генерал про меня в мемуарах настрочил... Я ее послал, короче говоря. Денег мало предлагает, а гонору, гонору... Не знаю, зачем ты с ней связался. Ты хоть трахнул ее?

— А как же, — сказал Мезенцев, у которого стал дико чесаться лоб — в том месте, куда упирался ствол пистолета.

— Серьезно?

— А зачем мне врать?

— Ну и как? Расскажи, как это было трахнуть дочку Генерала, — оживился Тема. — После того как он нас трахал и трахал в этом Приднестровье...

— Как? Неплохо, — сказал Мезенцев и стал говорить дальше, много и быстро, не особенно вникая в смысл своих слов, но заботясь о том, чтобы это были правильные слова.

А правильные — те, которыми можно заворожить Тему, увлечь его, а тем временем левой рукой осторожно поискать на столе нож для резки бумаг...

Тема сам был виноват — он напомнил Мезенцеву про Лену. Не про разовый секс двух усталых людей, которым нужно было хоть на время убежать от жизни за дверью гостиничного номера, и этот уход они увидели друг в друге... А про то, что она ждет его. Ждет и надеется. Мезенцев много сделал нехороших вещей, но он всегда старался не обманывать ждущих и надеющихся на него женщин. И не его вина, что в последние годы таких женщин у него было немного. Точнее — одна.

И звали ее Лена Стригалева.

А вообще все это было напрасно. Потому что едва Мезенцев нашарил на столе что-то продолговатое, как Тема сказал:

— Ну что ты там елозишь? Ну что ты в самом деле, как ребенок?.. Я тебе пять минут жизни подарил, а ты...

Тема укоризненно наморщил лоб, будто Мезенцев только что черной неблагодарностью отплатил ему за добро.

— Ладно, — с тяжким вздохом сказал Тема, отступая назад, чтобы не забрызгаться. — Повернись спиной. Смотри в окно. Может, там что интересное покажут.

Мезенцев послушно повернулся, оперся руками о стол и увидел, что продолговатым предметом был не нож для резки бумаг, как он надеялся, а обычный маркер... За окном тоже ничего интересного не было — оно выходило во внутренний дворик ресторана, да к тому же было завешено жалюзи. Сквозь узкие щели между планками была видна ночь и ничего, кроме ночи.

— Ну ты чего так прогнулся, — недовольно буркнул за спиной Тема. — Башку подними, а то встал, как будто я тебя сейчас трахать буду...

Миллион мелких иголок застучал по затылку Мезенцева, и от этого неприятного предсмертного зуда он вопреки пожеланию Темы еще ниже пригнул голову.

— Башку подними, — с раздражением в голосе повторил Тема. Мезенцев закрыл глаза и поднял голову.

По ушам ударил звук выстрела. Мезенцев ясно его слышал, но совершенно точно был при этом жив.

Тема умудрился промазать с двух шагов. Халтурщик.

— Давай, что ли, — зло проворчал Мезенцев. — Не тяни, садист недоделанный.

Но Тема молчал, и тогда Мезенцев открыл глаза. Первое, что он увидел, было отверстие в оконном стекле и разорванная планка жалюзи.

Мезенцев обернулся и увидел Тему. Тот лежал на полу с дыркой во лбу.

— Идиот, — пробормотал Мезенцев, то ли в качестве эпитафии Теме, то ли в качестве оценки своего поведения за последний час.

Он быстро опустился на пол — в окно запросто могли еще раз пальнуть, — ведь было еще неясно, кого хотел завалить стрелок во дворе — то ли Тему, то ли Мезенцева, то ли попал стрелок, то ли промахнулся. Поэтому Мезенцев вытащил из пальцев Темы «ТТ» и приготовился к худшему.

Хотя что могло быть хуже, чем обнаружить себя обложенным и преданным со всех сторон? А это с Мезенцевым уже случилось.

Потом в коридоре раздались осторожные шаги, и Мезенцев направил ствол на дверь.

Человек за дверью остановился и постучал. Потом добавил:

— Сейчас я войду. Осторожнее с оружием, пожалуйста.

Это было сказано с такой холодной уверенностью в своем праве так сказать и так сделать, что Мезенцев едва удержатся от искушения немедленно засадить в дверь всю обойму.

Но вместо этого он сказал:

— Рискни здоровьем! Я теперь сначала буду стрелять, а потом разговаривать!

— Да? — прежним всезнающим тоном ответили ему из-за двери. — А как же Лена? Что тогда будет с ней?

— Какая еще Лена? — крикнул Мезенцев, уже чувствуя, что в этой словесной дуэли он заведомо проиграл.

— Лена Стригалева, которая ждет вас в гостинице. Она очень на вас надеется.

• Предыдущая
• 80/105
• Следующая