Школа суперменов - Гайдуков Сергей - Страница 13

• Предыдущая
• 13/105
• Следующая

— Если вам все-таки кажется, что мы где-то раньше виделись... — сказала Инга с непрошибаемым спокойствием. — То вы не могли бы напомнить — где?

— Ну так, еще бы, — ухмыльнулся Мезенцев. — Так сказать, мы отдыхали на одном курорте...

— О, какой сюрприз. И снова случайно встретились, да? Каприз судьбы, да?

— Если я вас снова встречу, я вас убью, — повторил Мезенцев. — Потому что я не хочу, чтобы вы убили меня. Мне так будет спокойнее.

— Вы замечательный странный человек, — сказала Инга, кивнув блондину, и тот двинулся параллельно линии прибоя, удаляясь от Мезенцева. — Вы меня с кем-то спутали, но все равно было приятно познакомиться. Я буду отдыхать, и я постараюсь не попадаться вам на глаза.

— Вот и слава богу.

— Но и вы тоже.

— Что?

— Этот климат не очень хорош для работы. Так что и вы тоже отдыхайте, — сказала Инга. — Расслабьтесь и просто отдыхайте...

И эта стерва послала ему воздушный поцелуй. Холодный, как кусок льда.

Странно, но это подействовало. Не то чтобы Мезенцев рыскал по Большому Сочи, заглядывая во все закоулки, но все же в следующие два дня ни Инга, ни ее «племянник» ему не попадались.

На третий день она вошла в полупустое кафе, заполненное запахами пережаренного и переперченного мяса, и села через столик от Мезенцева. И чтобы у Мезенцева не было никаких сомнений, Инга холодно улыбнулась ему и помахала рукой.

— Давно не виделись, — наигранно радостным голосом сказала она.

Мезенцев положил вилку и нож на скатерть. Да, все так и должно было случиться. Было наивно ждать, что она насмерть перепугается и срочно уедет в свою Литву, или откуда она там... И она теперь не прикидывается, она теперь играет в открытую. Но тогда — почему сейчас? Почему она появилась сейчас, а не вчера, не...

За эти два дня они его полностью просчитали, узнали, где живет, когда приехал, что делает...

Мезенцев со злостью на самого себя подумал, что именно так и бывает, когда занимаешься делом раз в год, когда постепенно теряешь сноровку, обрастаешь жиром...

Конечно, после размеренной ростовской жизни вброс адреналина в кровь становится еще более кайфовым, но... Господи, он забыл про «племянника».

Тот стоял позади него и, кажется, примерялся, как ему будет удобнее задушить Мезенцева.

Инга смотрела и улыбалась. Мезенцев тоже улыбнулся ей и, не меняясь в лице, не теряя ее взгляда, с силой воткнул вилку в бедро «племяннику».

Вилка оказалась довольно тупой, и Мезенцев вспотел, пока пробивал ею ткань и мышцы «племянника». Тот глубоко вздохнул и положил руки Мезенцеву на плечи. Мезенцев повернул вилку.

Улыбка медленно сползала с лица Инги, словно флаг с флагштока.

Мезенцев, багровея лицом от тяжелых рук «племянника», взял левой рукой нож и поставил его вертикально, чтобы Инга видела.

Она видела. И положила на столик рядом с собой сумочку.

— Ну и хрен с вами со всеми, — одними губами ответил ей Мезенцев.

В это время полная официантка с неторопливостью восточного каравана проплыла между Ингой и Мезенцевым, погруженная в свои очень важные мысли. Важная мысль Мезенцева состояла в том, что если Инга действительно решилась пристрелить его, то у Мезенцева оставались секунды.

И еще ему очень не хватало воздуха.

Он задыхался, но он еще соображал, и среди его соображений было такое — сейчас эта прибалтийская стерва достанет из сумочки пистолет с глушителем и влепит ему между глаз. И еще — нож в его левой руке столь «остр», что если он сейчас начнет пилить руку «племяннику», то закончит только к осени. Это вам не ростовский ресторан Мезенцева, это же позорный общепит какой-то...

Можно было только толкнуться ногами, упасть назад вместе со стулом и вместе с «племянником» — если получится...

Восточный караван миновал Мезенцева, и он уже согнул ноги, чтобы начать свой маневр, как вдруг понял, что Инга стрелять не будет. Она так и держала руку на застегнутой сумочке и растерянно смотрела на молча терзающих друг друга мужчин.

А раз так... Мезенцев положил нож, опустил руку под стол, потом завел ее дальше назад... Прости господи, не хотел я такого делать, вынудили меня. Мезенцев ухватил «племянника» за промежность, сжал что было силы, выкрутил...

Он затылком почувствовал, как «племянник» согнулся от неожиданной боли, и тогда этим же затылком дернул вверх, вырываясь из ослабевших пальцев. Затылок Мезенцева ударил в лицо «племянника», хватка на шее Мезенцева стала еще слабее, и тогда он уже толкнулся ногой, но не в полную силу, а чтобы только свалить «племянника».

Тот не упал, но потерял равновесие, и Мезенцев пнул его пяткой под колено, а потом с удовольствием развернулся, глубоко вздохнул и ударил ребрами ладоней «племяннику» по шее.

А потом повернулся в сторону барной стойки, где дремала официантка, и громко сказал:

— Да он же у вас пьяный!

После чего незаметно пнул лежащего «племянника» по почкам.

Глубоко вздохнул торжествующей грудью победителя, посмотрел на Ингу и усмехнулся.

И пошел к выходу, бросив ей на ходу:

— Я понял ваш тонкий намек...

Он вышел из кафе, сощурился от солнца и пропустил летящий справа и снизу удар ножа.

— Это что?

Алексей удивленно огляделся по сторонам, потом понял, что Бондарев имеет в виду лично его, и стал искать изъяны в своем внешнем виде.

Бондарев вздохнул, выдернул из руки Алексея блокнот в кожаном переплете и бросил на стол.

— Что это такое?

— Блокнот, — сказал Алексей. Бондарев мысленно выругался.

— А в блокноте что?

— Конверты, — сказал Алексей.

— На фига тебе конверты? — едва сдерживаясь, произнес Бондарев.

— Я письмо хочу написать...

Бондарев молчал, постукивая пальцами по столу.

— Девушке. У меня в Москве девушка знакомая есть, Карина...

Бондарев ждал, пока до парня дойдет.

— Так это же я не матери...

— Без разницы.

— Карина даже фамилии моей не знает.

Бондарев молчал.

— Что, нельзя?

— Нет, — сказал Бондарев, аккуратно перегнул конверты пополам, порвал их и выбросил в урну. Перед отъездом Директор попросил его продолжить воспитательный процесс молодого сотрудника, Бондарев сказал, что ничего не гарантирует, и сейчас он понимал, что был стопроцентно прав. Воспитание молодежи было не по его части. Бондарев с трудом переносил сам себя, а уж подрастающее поколение...

— Это след, — сказал Бондарев. — Это доказательство. А твоя задача — не оставлять следов и не оставлять доказательств. Ты должен порхать над землей, как ангел на воздушной подушке, и при этом успевать делать свое дело.

Бондарев подумал, что бы еще такого умного сказать, но ничего не придумал. Дюк непременно ввернул бы пример из собственной практики, пусть выдуманный, но доходчивый. Бондарева хватило только на то, чтобы посмотреть исподлобья на Белова и мрачно поинтересоваться:

— Ясно?

— Ясно, — сказал Алексей. — Извините. Это, наверное, привычка. В армии привык часто письма писать... Матери, друзьям, девушке, другой девушке...

— Писатель, — хмыкнул Бондарев. — Ну и что тебе выгорело с тех писем? Я про девушек...

— Обе замуж вышли.

— Вот, — удовлетворенно сказал Бондарев. — Еще один аргумент. Бумага — это дурная вещь. Все надо делать лично и говорить напрямую.

— Наверное.

— А эта твоя нынешняя...

— Карина?

— Да. Что она вообще про тебя знает?

— Практически ничего. Думает, что я бандит.

— То есть твоя личная жизнь развивается по первому варианту.

— Что?

Бондарев ответил цитатой из Директора. Эти слова Директор как-то произнес в ответ на просьбу Бондарева разъяснить политику Конторы в вопросах любви и брака.

— Мы же не монастырь и не секта, — сказал Директор. — Тебе никто ничего не запрещает, но при этом мы исходим из того, что идиоты к нам в Контору не попадают, а стало быть, идиотских вещей ты делать не будешь. А вообще, есть два варианта. Вариант первый: ты ей врешь. Как я уже говорил, идиотов мы в Контору не берем, а стало быть, ты достаточно умен, чтобы врать своей жене или подруге всю жизнь. Это хлопотно, но реально. Я знаю пару человек, у которых это получается уже на протяжении лет пятнадцати.

• Предыдущая
• 13/105
• Следующая