Из Багдада в Стамбул - Май Карл Фридрих - Страница 37

• Предыдущая
• 37/89
• Следующая

– Где же он?

– Недалеко от города.

– А почему он сам не приехал?

– Из осторожности.

– А кто вы?

– Мы оба франки.

– Гяуры? Ох! Что же вы делаете в этой стране?

– Мы путешествуем, чтобы посмотреть ваши города, деревни и людей.

– Вы весьма любопытны. Такая невоспитанность присуща только неверным. Где вы встретились с мирзой?

– Наверху, в курдских горах. Мы оставались с ним все это время. У меня для тебя письмо от него.

– Это весьма легкомысленно со стороны мирзы – сообщать вам свое имя и доверить письмо таким людям, как вы. Я верующий человек и не могу взять его из ваших рук, подайте его слуге, которого я сейчас позову!

Это было верхом наглости с его стороны, но я, тем не менее, произнес спокойным голосом:

– Я вовсе не считаю мирзу легковерным и легкомысленным и прошу тебя лично заявить ему о своем отношении. И он не поручал мне передавать письмо какой-то третьей персоне, кроме тебя.

– Молчи, гяур! Я мирза Селим-ага и делаю то, что мне заблагорассудится. Ты знаешь всех, кто был при мирзе?

Я ответил утвердительно, и он продолжал допрашивать меня, были ли там женщины и сколько.

– Две госпожи и одна служанка.

– Ты видел их лица?

– Неоднократно!

– Какая неосторожность со стороны мирзы! Глаз неверного не должен видеть ничего, кроме покрывала женщины.

– Скажи об этом самому мирзе!

– Молчи, бесстыдник! Мне не нужны твои советы. А голоса их ты тоже слышал?

Такое хамство совершенно вывело меня из терпения.

– В нашей стране так беззастенчиво о женщинах не спрашивают. Разве здесь не так? – осведомился я.

– Ты осмелился дерзить мне! Не забудь, мне еще за удар с тобой рассчитаться придется! Но это потом. Теперь давай письмо! – И он снова хлопнул в ладоши.

Вошел слуга, но я и ухом не повел. Я достал письмо и протянул are.

– Вот ему отдай, – указал ага на подобострастно согнувшегося слугу. – Понял меня?

– Хорошо, тогда я ухожу, мир этому дому, мирза Селим-ага.

Я повернулся к выходу, и англичанин последовал моему примеру.

– Стойте! – крикнул ага. – Останьтесь! – И приказал слуге: – Не выпускай их!

Я уже подошел к двери, как этот человек схватил меня за руку. Это было уже слишком. Сэр Линдсей не понял из нашего разговора ни слова, но по выражению наших лиц и тону сообразил, что мы явно не рассыпались друг перед другом в любезностях. Он обхватил тщедушного слугу за пояс, поднял его и швырнул в глубь комнаты так, что тот свалился на агу и вместе они повалились на пол.

– Правильно я поступил, мистер? – спросил он у меня.

– Да! Отлично!

Ага прыжком поднялся с пола и потянулся к сабле.

– Собаки! Я снесу ваши головы!

Теперь нужно было дать этому человеку урок. Я подошел к нему, ударом по руке выбил саблю и сильно встряхнул его за плечи.

– Селим-ага, наши головы росли не для тебя, сядь и одумайся. Вот письмо, и я приказываю тебе его тут же прочитать.

Я толкнул его на подушки и всунул ему в руки письмо. В глазах его мелькнуло смущение. Он смотрел на меня с изумлением и не отважился сопротивляться. Обернувшись, я увидел, что храброго слуги и след простыл. Когда я хлопнул в ладоши, он лишь просунул голову в дверь.

– Подойди сюда! – приказал я.

Он повиновался, но продолжал коситься на дверь, готовый в любой момент дать стрекача.

– Сделай нам кофе и подготовь трубки. Живо!

Он с удивлением взглянул на меня, вопрошающе – на агу, я же схватил его за руку и подтолкнул к тому месту, где на стене висели трубки. Он тут же взял их, вручил нам и поднес огня.

– Теперь кофе, быстрее!

Мы уселись на подушки и принялись ждать, пока ага прочтет письмо. Чтение двигалось медленно, и дело было вовсе не в «читательских» способностях аги, а в том содержании, которое тому приходилось переваривать.

Это был очень красивый мужчина, только сейчас я смог рассмотреть его без спешки. Но вокруг глаз у него лежали глубокие тени, свидетельствующие о заботах и невзгодах, выпавших на его долю; в чертах его лица было что-то неопределенное, действующее отталкивающе. Этот Селим-ага явно не был тем мужчиной, который принес бы счастье Бенде.

Тут возник слуга с маленькими чашечками кофе на позолоченных блюдечках, похожих на наши подставки для яиц. Вместо двух он наполнил полдюжины чашечек, наверное, чтобы не возвращаться несколько раз. Вроде бы и ага закончил с чтением. Он обратил ко мне свой мрачный взгляд и спросил:

– Как твое имя?

– Меня зовут Кара бен Немей.

– А этого?

– Дэвид Линдсей-бей.

– Я должен тебе все передать?

– Так приказал мирза.

– Я не стану этого делать.

– Делай, что хочешь, я же тебе не буду приказывать.

– Ты тут же поедешь к мирзе и передашь мой ответ.

– Я этого не сделаю.

– Почему же?

– Потому что ты не волен мне приказывать. Что хочу, то и делаю!

– Хорошо! Тогда я пошлю к нему человека, но, пока он не вернется с ответом, вы не покинете этот дом.

– Твой посыльный не найдет мирзу.

– Араб, который прибыл с вами, знает место, где находится его господин?

– Да, знает.

– Я пошлю его.

– Он не пойдет!

– Почему же?

– Потому, что мне так хочется. Хасан Арджир-мирза послал меня забрать его собственность из твоих рук и отослать тебя к нему вместе с этим арабом. Я выполню эту просьбу, и ничего больше. Араб вернется к своему хозяину только с тобой!

– Ты хочешь меня заставить?

– Заставить? Что мне стоило бы тебя заставить! Если бы ты был мне безразличен, я бы говорил с тобой по-иному, но я – эмир из Германистана, а ты простой ага из Фарсистана. Правда, так и не научившийся правилам движения на улицах. Там ты просишь места, как великий визирь. Здесь, дома, забываешь ответить на наше приветствие, не приглашаешь сесть, не предлагаешь ни трубку, ни табак, называешь нас гяурами, свиньями и собаками. Но ты же червяк в сравнении с мирзой. Я дрался со львом, а драться с червяком считаю ниже своего достоинства. Хасан Арджир-мирза поручил мне свое имущество, я остаюсь здесь.

– А я тебе ничего не передаю.

– А мне это и не нужно – я уже все взял.

– Ты не имеешь права брать на себя то, что доверено мне!

– Я имею право на все здесь. Если ты мне будешь мешать, я доложу мирзе. Теперь распорядись, чтобы нас как следует накормили, потому как я не только гость, но и хозяин этого дома.

– Он не принадлежит ни мне, ни тебе.

– Ты уже его сдал. Не озадачивайся. Я поручаю тебе выполнить мое распоряжение. Если ты этого не сделаешь, я сам о нас позабочусь.

Он понял, что его загнали в угол, и поднялся.

– Куда ты? – спросил я.

– На двор, чтобы распорядиться.

– Это можно сделать и отсюда. Позови слугу.

– Человек, я что, твой пленник?

– Считай как хочешь. Ты отказал мне в моих правах, и я вынужден воспрепятствовать тебе покинуть это помещение и предпринять что-либо против меня.

– Господин, ты не знаешь, кто я!

Он впервые назвал меня господином – значит, уверенность в себе он потерял!

– Я знаю, кто ты. Ты мирза Селим-ага, и все.

– Я доверенное лицо и друг мирзы. Я пожертвовал всем, чтобы следовать за ним и спасти его.

– Это очень мило с твоей стороны, слуга должен быть верным господину до конца. И сейчас ты сопроводишь меня к мирзе.

– Хорошо, я согласен.

– Мой спутник останется здесь, и ты прикажешь, чтобы он ни в чем здесь не нуждался. Остальное решит Хасан Арджир-мирза.

Я проинструктировал англичанина, и он остался весьма доволен, потому как ему совсем не хотелось выходить на жару. После того как ага отдал соответствующие распоряжения, мы вышли на двор. Там он подошел к своему белому коню, купленному недавно в Гадиме на деньги мирзы. Он уже хотел сесть в седло, как я остановил его:

– Сядь на другую лошадь.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Чтобы не привлекать внимания. Возьми лошадь слуги.

Волей-неволей он вынужден был подчиниться. Араб слуга последовал за нами. Чтобы сбить с толку возможных преследователей, я взял курс на Мадим, лежащий в противоположной стороне от Гадима, а потом обходным путем пошел на север. Мадим – довольно привлекательное местечко на левом берегу Тигра, в часе езды от Багдада. Там похоронен имам Абу Ханифа, один из основателей четырех ортодоксальных школ ислама, на законах которого построен кодекс Османской империи. Сначала там стояла мечеть, возведенная сельджуком Малеком, потом правитель Османской династии Сулейман I, покоривший гордый Багдад, построил крепкий замок вокруг усыпальницы, а в свое время Абу Ханифа был отравлен из ненависти халифом Мансуром. Теперь сюда, на его могилу, стекаются тысячи шиитов.

• Предыдущая
• 37/89
• Следующая