Через пустыню - Май Карл Фридрих - Страница 53

• Предыдущая
• 53/90
• Следующая

Как только первый проблеск зари позволил мало-мальски различить тело льва, я подошел к нему и принялся обдирать шкуру. У меня были свои основания не тянуть с этим делом. Разумеется, я не собирался бросать такой трофей. Почти ничего не видя, я трудился больше на ощупь. Когда освещение стало лучше, работа была окончена.

Тогда я взял шкуру, перекинул ее через плечо и вернулся в лагерь. Конечно же, это был маленький походный лагерь разбойничьего племени абу-хаммед. Мужчины, женщины и дети сидели в напряженном ожидании перед своими палатками. Когда они увидели меня, поднялся чудовищный шум. Аллаха призывали на все лады, и тысячи рук потянулись к моей добыче.

— Ты его убил? — крикнул шейх. — В самом деле? Один?

— Как видишь!

— Значит, на твоей стороне был шайтан!

— Разве шайтан становится на сторону хаджи?

— Нет. Но у тебя есть какая-нибудь колдовская штучка, амулет, талисман, с помощью которых ты и совершил этот подвиг.

— Есть кое-что.

— Где оно?

— Вот! — И я сунул ему под нос ружье.

— Нет, это не то. Ты просто не хочешь нам сказать… Где лежит туша льва?

— Там, справа от палаток. Заберите ее! Большинство присутствующих поспешно удалились. Этого-то я и хотел.

— Кому будет принадлежать львиная голова? — спросил шейх, с жадностью разглядывая шкуру.

— Об этом мы поговорим в твоей палатке. Пойдем!

Все последовали за мной. Теперь оставалось только десять или двенадцать человек. У самого входа я заметил другое свое ружье; оно весело на колышке. В два прыжка я оказался там, сорвал его, перебросил через плечо и взял в руки штуцер. Львиная шкура, большая и тяжелая, очень мешала мне, но тем не менее надо было попытаться освободиться. Я быстро вернулся ко входу.

— Зедар бен Ули, я обещал тебе стрелять из этого ружья только во льва…

— Да.

— Но я не сказал, в кого я буду стрелять из другого ружья.

— Оно к договору не относится. Повесь его на место.

— Оно принадлежит мне и останется в моих руках.

— Он хочет убежать… Держите его!

Я поднял штуцер на изготовку.

— Стоять!.. Кто осмелится меня задерживать, сразу умрет! Зедар бен Ули, благодарю тебя за гостеприимство. Мы еще увидимся!

Я вышел из палатки. С минуту никто не осмеливался последовать за мной. Этого короткого времени было достаточно, чтобы вскочить на коня. Когда полог палатки снова открылся, я уже галопом покидал лагерь.

Яростный крик раздался позади меня, и я заметил, что все кинулись к оружию и к лошадям. Оставив лагерь за спиной, я поехал шагом. Вороной пугался шкуры. Он не переносил звериного запаха и боязливо фыркал. Тогда я посмотрел назад и увидел преследователей, буквально вытекавших из-за палаток. Я пустил жеребца рысью, и только тогда, когда ближайший из преследователей оказался на расстоянии выстрела, решил было перевести вороного в галоп, однако передумал и остановился. Потом я обернулся и прицелился. Грохнул выстрел, и лошадь под всадником рухнула замертво. Конокраду такой урок, безусловно, не повредит. Только после этого поскакал галопом, причем время от времени снова заманивал преследователей замедленным ходом.

Когда я снова оглянулся, еще двое оказались достаточно близко ко мне. Правда, их устарелые ружья не могли меня достать. Я приостановился, обернулся и прицелился. Два выстрела щелкнули один за другим — две лошади свалились на землю. Остальным этого хватило. Испугавшись, они отстали. Прошло немало времени, прежде чем я еще раз оглянулся: преследователи едва виднелись. Они, казалось, только следили, куда я направляюсь.

Тогда я, чтобы ввести их в заблуждение, почти целый час мчался прямо на запад; потом свернул на север, в каменистую степь, где подковы не оставляют следов, и уже к полудню достиг Тигра близ стремнины Эль-Келаб, чуть ниже устья Малого Заба, всего в нескольких минутах пути от расположенного ниже по течению места, где горы Кану за переходят в горы Хамрин. Этот переход отмечен широкими долинами. Самая широкая из них была избрана врагами для прохода. Я запомнил местность и подходы к долинам, а затем поспешил назад, к Тартару, через который переправился уже к вечеру. Мне надо было торопиться к друзьям, но я должен был пощадить и коня, а поэтому еще раз заночевал на дороге.

К полудню следующего дня перед моими глазами опять появилась первая отара хаддединского стада, и я поскакал галопом к палаточному лагерю, не обращая внимания на доносившиеся со всех сторон окрики. Шейх заключил по ним, что произошло нечто необычное, и вышел из палатки в тот самый момент, когда я к ней подъехал.

— Хамдульиллах, ты снова здесь! — приветствовал он меня. — Как съездил?

— Хорошо.

— Ты что-нибудь узнал?

— Все!

— Что именно?

— Созови старейшин. Я расскажу вам. Только теперь он заметил львиную голову, переброшенную мной на другой бок коня.

— Машалла, лев! Как к тебе попала эта шкура?

— Снял ее со зверя.

— С самого господина?

— Конечно.

— Ты что, имел с ним дело?

— Недолго.

— Сколько охотников было при этом?

— Никого, кроме меня.

— Да пребудет с тобой Аллах, да не оставит тебя память!

— Я прекрасно все помню — я был один.

— Где это случилось?

— Возле самого лагеря абу-хаммед.

— Они бы тебя убили!

— Как видишь, они этого не сделали. Даже Зедар бен Ули оставил мне жизнь.

— Ты и его видел?

— И его. Я застрелил три лошади у его людей.

— Расскажи!

— Не теперь, не тебе одному, иначе я вынужден буду рассказывать несколько раз. Позови людей, и тогда ты все услышишь во всех подробностях!

Он ушел. Я уже хотел войти в его палатку, когда увидел спешащего на всех парах англичанина.

— Я только что услышал, что вы здесь, сэр! — закричал он уже издали. — Вы нашли их?

— Да! Врагов, поле битвы и все прочее.

— Ба! А руины с Fowling bull?

— Тоже!

— Очень хорошо! Я буду копать и все, что отыщу, пошлю в Лондон. Однако прежде придется, пожалуй, повоевать?

— Похоже на то.

— Хорошо. Я буду фехтовать как Баяр [110]. Кстати, я тоже кое-что нашел.

— Что?

— Редкость, письмо.

— Где?

— На развалинах неподалеку отсюда. Это кирпич.

— Надпись на кирпиче?

— Yes! Клинопись. Вы умеете читать?

— Немного.

— А я нет. Надо бы посмотреть!

— Да. Где камень?

— В палатке. Сейчас принесу!

Он вышел и вскоре вернулся со своей драгоценной находкой.

— Вот. Смотрите!

Камень почти весь искрошился, и немногочисленные знаки, еще сохранившиеся на поверхности, стали совсем неразличимы.

— Ну? — спросил с любопытством мастер Линдсей.

— Подождите-ка. Это не так-то просто, как вы думаете. Я разобрал только три слова. Они читаются, если не ошибаюсь: «Тедуда Бабрут эсис».

— Что это означает?

— «Сооружено во славу Вавилона».

Бравый мастер Дэвид Линдсей растянул свой прямоугольный рот до ушей.

— Вы правильно прочли, сэр?

— Надеюсь.

— Что это значит?

— Все и ничего!

— Хм! Но здесь же не Вавилон!

— А что же еще?

— Ниневия.

— А по-моему, Рио-де-Жанейро! Связывайте или разделяйтеэто сами. У меня теперь нет времени для этого!

— Зачем же тогда я взял вас с собой?

— Хорошо! Сохраните этот кусок кирпича до тех пор, когда у меня будет время!

— Well! Что вы хотите делать?

— Сейчас как раз будет собрание, на котором я расскажу о своих приключениях.

— Я тоже хочу там присутствовать! Он вошел вместе со мной в палатку.

— Как вы продвинулись в изучении арабского?

— Скверно! Хочу хлеба… араб приносит сапог; требую шляпу… араб приносит соль; хочу ружье… араб приносит косынку. Отвратительно, ужасно! Не уезжайте больше!

Мне не пришлось долго сидеть за столом после прихода шейха. Пока мы ели, стали появляться приглашенные. Они раскурили трубки, по кругу пошло кофе, а потом Линдсей заторопил:

• Предыдущая
• 53/90
• Следующая