Прыжок - Злотников Роман Валерьевич - Страница 49
- Предыдущая
- 49/54
- Следующая
Тэра почувствовала, как ее охватывает злость, и качнулась вперед, движимая желанием броситься к своим юношам и девушкам, защитить их, увести из этого ужасного места, но тут почти прямо на нее из толпы выкинуло пару… нет, у нее просто язык не поворачивался назвать этих потерявших человеческое облик особей Деятельными разумными. Они резко затормозили прямо напротив нее, уставившись на Пламенную вытаращенными и налитыми кровью глазами.
— Э-э-э… — ошалело произнес один.
— Пламенная, — удивленно выдохнул другой, на мгновение зародив в сердце Тэры надежду: то, что узнал ее, как-то поможет ему избавиться от охватившего его безумия. Но уже в следующее мгновение эта надежда погасла. Потому что это существо с перекошенной рожей и пылающим безумием в глазах восторженно осклабилось и вытянуло руки по направлению к ней.
Пламенная беспомощно отшатнулась, не представляя, что можно сделать, потому что не может же она опуститься на уровень всех этих безумных и тоже применить к ним насилие, но понимая при этом, что ничто другое их не остановит… и все тут же кончилось. За спинами этих двоих возникла фигура ее спасителя, после чего их обоих просто унесло в разные стороны. Как голубоглазый парень этого добился, Тэра так и не поняла, потому что в руках он держал заплаканную Стиминель в наполовину содранной одежде, вследствие чего ее великолепная грудь оказалась открыта любому нескромному взору.
— Получайте, — весело произнес парень, опуская девушку на землю… вернее, попытавшись это сделать. Но Стиминель вскрикнула и буквально вцепилась в своего спасителя, ухватившись за него обеими руками и ногами, и… Тэра внезапно почувствовала, что это действие подруги почему-то заставило ее сердце болезненно заныть, а саму Пламенную — разозлиться. Но она пересилила себя и, шагнув к Стиминель, начала нежно гладить ее по голове и плечам.
— Ну же, девочка моя, успокойся, все прошло. Больше никто не сделает тебе плохо. Успокой… — И тут ее слова были грубо прерваны громким выкриком: «Ха!», после которого ее спаситель вздрогнул и, буквально выгнулся дугой. Затем его повело в сторону, после чего он упал на правое колено, постаравшись при этом аккуратно опустить на землю Стиминель.
— Да чтоб тебя… — досадливо простонал он, заваливаясь на бок и царапая скрюченными пальцами правой руки по локтю левой. А позади него обнаружился слащавый, уставившийся на Тэру торжествующим взглядом.
— Я же говорил, Пламенная, — дрожащим от возбуждения голосом произнес он, — что сегодня судьба предназначила нас друг другу. И того, кто попытается встать на ее пути, ждет… — Он сделал паузу, втянул воздух в легкие, а затем заорал: — СМЕ-Е-ЕРТЬ!!!
И неистовствующая на площади толпа подхватила этот чудовищный вопль:
— Смерть!
— Сме-е-е-е-е-ерть!
— Сме… сме… сме… е… е… ер… ерть!!!
Тэра вздрогнула.
— Ты… ты убил человека, — хрипло прошептала она, чувствуя как ее охватывает ужасающий холод. Он… он не должен был умереть. Нет — только не он!..
— Да-а-а-а! — провыл слащавый и взмахнул рукой, в которой был зажат окровавленный нож, а затем шагнул вперед и, схватив ее за волосы, дернул к себе, заставив уткнуться ему в грудь и зашипеть от боли, после чего снова заорал: — Насилие!
И толпа снова подхватила:
— Насилие! Насилие!
— Наси-и-и-илие!
— А вот хрен вам на воротник!
Тэра будто ударило током. Впрочем, и слащавый, похоже, изумился. Во всяком случае, он дернулся и поспешно развернулся в ту сторону, откуда послышался этот голос, открыв этим движением обзор и самой Тэре. Ее спаситель стоял на ногах, держа в правой руке что-то вроде медицинского инъектора. И выражение его лица не предвещало слащавому ничего хорошего.
— Ты умрешь! — взревел слащавый, вытягивая в сторону голубоглазого руку с ножом.
— Ага, сейчас, только штаны подтяну! — зло буркнул ее спаситель и, отшвырнув инъектор, молниеносным движением прянул вперед. Перехватив запястье руки слащавого, в которой тот держал нож, он нанес ему хлесткий удар ладонью по бицепсу второй, которой негодяй как раз и держал Тэру за волосы.
— А-а-й, — взвыл слащавый, вздрагивая всем телом и выпуская ее волосы.
— А ну-ка иди сюда, сука! — зло прошипел спаситель, одним движением перебрасывая его через себя и отправляя в центр площади, прямо в толпу тех, кто еще несколько мгновений назад вторил этому сейчас летящему, кувыркаясь в воздухе, телу, вопя: «Смерть!» и «Насилие!»
— Насилия, значит, хочешь? — все так же зло поинтересовался этот… этот невероятный Деятельный разумный. — Ну, сейчас получишь, чего просил. По полной!
— Ты… ты! — срывающимся голосом заверещал слащавый, отползая назад. — Не смей! Я… я не…
А Тэра внезапно почувствовала, что у нее вновь закружилась голова.
Когда-то давно, когда она еще жила в педагогическом поселении, в которых детей готовят к тому, чтобы стать настоящими Деятельными разумными, ее подруга по секрету рассказала ей, что через «окно» Старшего педагога раскопала таинственный текстовый архив, на котором стояло строгое ограничение доступа «только для педагогов». Тогда они смогли улучить момент и кое-что почитать из него. К их удивлению, ничего такого уж страшного или невероятного там не оказалось. Просто тексты, в которых описывались некие действия, которые, как настойчиво внушали им преподаватели, были совершенно недостойны любого Деятельного разумного. Но эти действия описывались и в тех текстах, которые педагоги, наоборот, настойчиво рекомендовали им читать. Некоторое отличие было только в… назовем это интонацией, с которой эти действия описывались в этих текстах.
Так, например, в этих, запретных, крайне негативно описывалось не любое насилие. Более того, в некоторых случаях автор явно испытывал некое (ну совершенно же ясно, что извращенное) восхищение перед некими героями, которые практиковали насилие. Почему — Тэра тогда совершенно не поняла. Ведь насилие — это же всегда однозначно плохо. Ну, разве не так? Кроме того, в этих текстах ей встретилось еще несколько незнакомых терминов и словосочетаний. Значение некоторых из них она с того времени сумела уточнить, но лишь как некие отвлеченные сведения. И вот теперь она впервые воочию увидела, что на самом деле означают слова «воина охватила ярость».
— Да похрен! — взревел ее спаситель и, перехватив протянутую к нему дрожащую руку слащавого, как-то по особенному развернул, а потом резко ударил по ней локтем своей. Над площадью разнесся треск, мгновенно заглушенный диким воем слащавого.
— Заткнись, падаль! — заревел… да, Тэра поняла, что его совершенно точно можно было назвать словом, которое на протяжении нескольких тысячелетий было подвержено забвению, либо несло на себе крайне негативный оттенок — «воин». Но при этом Пламенная, к своему удивлению, поняла, что это слово не вызывает у нее никаких негативных эмоций. Ощущение, вызываемое этим словом, было странным, оно вызывало опаску, волнение, удивление, но не отвращение или страх.
Над площадью разнесся еще один хруст, и визг слащавого, казалось, ушел в ультразвуковую область.
— Ну что, сука фашистская, как тебе насилие? Понравилось?
— Й-й-й-й-и-и-и!.. — визжал слащавый, валявшийся на земле сломанной куклой, правая рука и левая нога которой были изогнуты под неестественным углом.
— Еще хо-очешь, — понимающе прорычал воин. — Это мы сейчас…
— Нет… нет… нет! Пожалуйста! Нет, не надо!!! Не на…
— Хрясь!
— Ы-ы-ы-ы-ы!!! — Слащавый уже не визжал, а стонал, не в силах ничего противопоставить неумолимой силе, неожиданно ворвавшейся или, скорее, вернувшейся в этот мир. Воин навис над ним отведя руку со стиснутым кулаком немного назад, в готовности нанести новый удар… а Тэра внезапно поймала себя на том, что страстно молится: «О, Боги, создатели всего сущего — остановите его! Не дайте упасть в темную бездну, защитите от безумия и ненависти! Удержите руку его от непоправимого!»
Молитва ли помогла и боги вмешались, или он сам смог удержаться на грани и не быть извергнутым из человеческого облика, совершив убийство, однако ее спаситель не стал наносить следующий удар, который мог оказаться смертельным. Сделав шаг назад и не опуская руку, он обвел окаменевшую от увиденного толпу тяжелым взглядом:
- Предыдущая
- 49/54
- Следующая
