Прыжок - Злотников Роман Валерьевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая

— Узнаешь? — тихо спросил Оиентал.

— Да, — медленно кивнула Тэра. — Саметриминэл. Одна из первых вспышек. Одиннадцать искалеченных, двести получивших травмы. Мы тогда долго не могли понять, почему «щиты» не отреагировали.

— Ну, это очень просто, — усмехнулся бывший Ученик Алого Беноля. — Потому что Деятельные разумные наносили повреждения друг другу. «Щиты» это не контролируют, потому что в этом случае они бы вообще не смогли прикасаться друг к другу. И как в таком случае мы могли бы заниматься любовью? А ведь она же — главное в нашей жизни, не так ли?

Пламенная удивленно покосилась на него. Ей показалось, что эту абсолютную, божественную, непреложную истину он произнес как-то… саркастически, что ли. Но Оиентал не обратил на этот взгляд никакого внимания.

— …и вообще, мы ведь долгие тысячелетия живем в обществе, где не существовало насилия. Поэтому ничего вокруг нас не приспособлено к противодействию чему-то подобному. Вокруг нас — и внутри нас. Даже наша психика. Вернее, что я говорю — в первую очередь наша психика. — Он увеличил изображение. — Вглядись в их глаза — что ты видишь?

— Безумие.

— Отлично, — энергично кивнул Ши. И тут же сменил картинку. — А теперь?

— Каменный мост, — тихо произнесла Пламенная. — Три месяца назад.

— Нет, я про взгляд.

Тэра протянула руку и, ухватив Оиентала за плечо, развернула его к себе лицом.

— Зачем ты показываешь мне все это?

Он усмехнулся:

— А знаешь, похоже, тебя сегодня послали мне Боги.

— Боги?

— Ну да. — Он довольно кивнул. — Я уже третий день мучаюсь, не понимая, как мне донести до всех то, что я понял. Я же ведь все это время не мог ничего делать. Все валилось из рук. Желтый Влим купил меня выделением Общественной благодарности на комплекс биотических реакторов, но я так и не смог заняться разработкой проекта. Все думал и думал. А когда понял… Это… Я просто осознал, что слишком молод и слаб, чтобы убедить хоть кого-нибудь… Мы привыкли жить в очень и очень узких рамках. Ну, как колонии моллюсков в питательным бульоне тропических отмелей. Чуть солонее — и нам становится плохо. Чуть холоднее — мы начинаем болеть. Чуть темнее — и мы торопливо захлопываем створки раковин и пытаемся отгородиться от того, что происходит снаружи. Мы перестали быть людьми. Мы деградировали из людей, которые овладели огнем, сталью, морями, а потом и небом со звездами, в таких вот примитивных моллюсков, которым уже ничего не интересно, кроме одной теплой отмели, на которой мы пригрелись. А если что и происходит, то мы просто смыкаем створки и надеемся, что все пройдет. Или ты как-то по-другому оцениваешь то, что мы ушли оттуда? — он кивнул куда-то вверх, — и спрятались за силовыми полями от тех, кто убивал… — Он заметил, как она слегка скривилась, услышав это грубое слово, являющееся едва ли не самым страшным олицетворением насилия, но упрямо повторил: — Да, УБИВАЛ нас на нашей прародине.

— Ты… ты тоже болен. — Тэра тяжело вздохнула. — Прости… наверное, бесполезно тебе что-то говорить, и мой долг состоит в том, чтобы немедленно вызвать медиков и передать тебя в руки тех, кто способен тебе помочь. Ты ведь уже все понял. И что бы я не говорила — ты это не примешь. Но я попытаюсь. Ты говоришь, что мы перестали быть людьми, когда вернулись в свой мир и стали строить жизнь так, как нам казалось правильным. Так вот что я тебе скажу. Именно тогда мы и стали людьми. Именно тогда, когда наконец отринули все животное, что в нас еще было. Все эти схватки за лучшее пастбище, за водопой, драки за самку, за главенство в прайде… как бы это все не называлось тогда, в том, еще недоразвитом человеческом обществе — набег, война, конкуренция. Только когда мы сумели, нашли в себе силы, отказаться от этого — только тогда мы и стали людьми. — Она вздохнула и поднялась, активируя браслет члена Симпоисы.

— Подожди, — поспешно произнес Оиентал. — Еще одна минута.

Тэра окинула его жалостливым взглядом. Ну что еще он хочет (и может) ей показать?.. Между тем, на экране замелькали новые кадры. На этот раз это была одна из записей времен Потери. Взрывы, тысячи людей, сгорающих в волне плазмы, окровавленные ножи, опускающиеся на головы беззащитных людей. Тэру замутило, и она отвернулась.

— Зачем ты это включил? Ни один Деятельный разумный не способен вытерпеть это…

— Сравни, — негромко произнес Ши. Тэра вновь развернулась к экрану. На нем были выведена пара увеличенных кадров, на каждом из которых была крупно изображена голова человека. Деятельного разумного.

— Посмотри на них, — негромко произнес бывший Ученик бывшего Цветного Беноля. — Заметила разницу?

Пламенная молча смотрела на экран.

— Видишь, киолец, охваченный насилием, действительно потерял разум. Взгляни в его глаза. Посмотри, как исказилось его лицо. А вот другой… — Он поднялся и шагнул к Пламенной, воткнув в нее жесткий взгляд. — Ты, по-прежнему, считаешь, что вы, Избранные, способны остановить тех, кто не охвачен насилием, а обучен ему? Ну, как простому занятию, такому, например, как для тебя танец, а для меня… скажем, эксперимент в биотическом ректоре. Ты действительно считаешь, что сумеешь оторвать меня от важного эксперимента в моем реакторе, просто затеяв представление в моей лаборатории? — Он замолчал. Почти минуту в кабинете висела абсолютная тишина, а затем Ши Оиентал обошел ее и твердым шагом двинулся к выходу из кабинета. И только после того, как дверь за его спиной с легким стуком захлопнулась, Тэре удалось отвести взгляд от второго из лиц, застывших на экране.

— Шагом!

Тиэлу сделал еще пару длинных шагов, сокращая дистанцию до впереди идущего, после чего резко сократил амплитуду движения ног, переходя с бега на шаг. Рядом шумно выдохнул Актелис. Да уж, темп движения сто шагов бегом, сто — шагом, или «волчий скок», как это называли руигат (откуда пришло название этого способа передвижения, Тиэлу никто не рассказывал, но он считал, что от все тех же легендарных «Старших инструкторов», о которых ходило множество легенд, но которых пока еще никто из нового набора в глаза не видел), позволял двигаться далеко и довольно быстро, но у него был один недостаток. Уже через пяток километров даже натренированный человек погружался в состояние этакой непрерывной и постоянной усталости, в котором, правда, он мог существовать очень и очень долгое время — чуть ли не по десять часов кряду. Но менее тяжелой усталость от этого не становится, не правда ли?

— Хы-ы-хых, ых-хы-хы… хы-ы-хых, ых-хы-хы… — ритм-транс «волчьего скока». Два шага — вдох, два шага — выдох. Идешь ли, бежишь — не важно. Два шага — на одно, два шага — другое.

— Как думаешь, долго еще? — просипел Актелис.

Тиэлу покосился на него и неодобрительно покачал головой. Во время «волчьего скока» лучше молчать, а то можно сбить дыхание — и все. Сдохнешь. А это — кранты всему взводу. Бросать товарища на марше нельзя. Значит, придется тащить. Значит, скорость еще больше снизится. Значит, не уложимся в норматив. Значит, завтра с рассветом выходить на новый марш-бросок. А как же иначе? Пока норматив не сдан — никакой передышки. Воинское дело, оно такое — не прощает не то что нерадения или, там, ошибок, а вообще ничего. Ибо настоящим экзаменатором будет выступать не некое облеченное доверием или обладающее большим опытом и знаниями лицо, а… враг. То есть тот, кто не будет ставить тебе (все равно справедливые или не справедливые) оценки, а просто постарается убить. Изо всех сил постарается. Где еще, в какой еще области человеческой деятельности ставки столь же высоки? Не слава, не доступный уровень Общественной благодарности, не любовь или доверие, а просто сама возможность дальнейшего существования. Либо ты сделаешь все правильно и, может быть, будешь жить дальше, либо где-то недоработаешь, поленишься или ошибешься, и… все. Так что в воинском деле нет никакого «приемлемо», «неплохо», «вполне», «так и быть — сойдет» или тому подобного. Только — выжил или убит. Других оценок не существует…

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая