Украсть у президента - Гриньков Владимир Васильевич - Страница 41

Какой-то шум послышался на корме, Алла Михайловна предположила, что сейчас объявится хозяин катера и выставит их на причал, но дети ее отвлекли, а сразу после этого застучал громче двигатель, спрятанный где-то под палубой, борта близстоящих катеров дрогнули и поплыли назад, а в следующее мгновенье Алла Михайловна поняла, что это не те катера плывут, а их катер отчалил, всполошилась, но по-настоящему испугаться не успела, потому что готовая к такому повороту событий Катя счастливо засмеялась, радуясь тому, что все задуманное у них получилось, обняла мать и закричала:

– Сюрприз! Ура!

– Ура-а-а! – кричал Никифор.

– Да что такое? – не понимала Алла Михайловна.

– Сюрприз! – тараторила Катя. – Прогулка по ночному морю.

Залитый огнями берег проплывал справа по борту, до него было совсем близко и потому не страшно. И подрастерявшаяся Алла Михайловна засмеялась неуверенно.

– Вы это серьезно? – спрашивала она. – Вы меня разыгрываете! Ника! – посмотрела на сына, ожидая разъяснений.

– Прогулка, – сказал Никифор. – По морю. Все верно.

– Вы все подстроили?

– Ну конечно, – сказал Никифор. – Это Катька постаралась.

Катер принял левее и стал удаляться от берега.

– Нет! Я не верю! Да что происходит? – все еще не могла прийти в себя Алла Михайловна. – Чей это корабль?

– Я не знаю, – честно призналась Катя, подставляя лицо свежему морскому ветру.

– Давайте возвращаться! – дозревала Ведьмакина. – Ребята! Хватит этих шуточек!

Она уже обнаружила, что их судно удаляется от берега, и ее охватила тревога.

– Катя! Это ты придумала? Кто нас тут катает?

Алла Михайловна твердо решила прервать эту странную поездку и вернуться к берегу, развернулась, чтобы отправиться на поиски кого-нибудь из команды, и обмерла, обнаружив появившегося из-за палубной надстройки Корнышева.

Корнышев приветливо ей улыбался, а Алла Михайловна все равно испугалась так, будто ей явился ее убитый где-то в России и самым невероятным образом вдруг воскресший муж – у нее лицо стало белое, как мел, и она схватилась за поручень, чтобы не упасть, хотя и можно было подумать, что это волна излишне сильно качнула их катер.

– Мамуля! – сказала Катя. – С нами поплывет Святослав Геннадьевич!

Алла Михайловна смотрела на приближающегося Корнышева остановившимся взглядом, а из динамиков вдруг полилась веселая греческая мелодия, и из-за спины Корнышева вынырнул одетый официантом парень, тот самый, которого Катя видела сегодня днем. Парень нес поднос, заставленный фужерами с шампанским.

– Добрый вечер! – сказал Корнышев, приблизившись.

И его голос будто заставил Аллу Михайловну очнуться.

– Мы возвращаемся! – объявила она. – Немедленно возвращаемся на берег!

Она сильно испугалась, но пока еще держала себя в руках, хотя проступившая бледность ее выдавала. Корнышев всмотрелся в ее лицо, все про нее понял – спросил у Аллы Михайловны:

– Можно вас на два слова?

После чего улыбнулся Кате ободряюще. И все выглядело так, что он хочет переговорить с Аллой Михайловной наедине, чтобы успокоить ее и упросить не портить этот чудесный вечер и морскую прогулку. Алла Михайловна, не купившаяся на корнышевскую улыбку и не ожидающая от него ничего хорошего, все-таки пошла с ним – только для того, чтобы дети не стали свидетелями скандала, который она готова была учинить. Катя уже держала в руках фужер с шампанским. Никифор смеялся и что-то говорил, склонившись к сестре. Официант терпеливо дожидался того момента, когда и Никифор соизволит взять с подноса фужер.

Корнышев уже ушел вперед и ожидал Аллу Михайловну у входа в каюту.

– Я не думаю, что это Катя придумала! – сказала ему Ведьмакина, глядя с неприязнью, но Корнышев ничего ей не ответил, переступил через порог и скрылся в каюте, и Алла Михайловна волей-неволей была вынуждена последовать за ним.

В каюте, нещедро залитой неярким светом единственной лампы, кроме Корнышева оказался еще один мужчина, которого Алла Михайловна никогда прежде не видела. Ему было лет двадцать пять, и по одежде можно было понять, что он – один из членов команды этого подозрительного судна, вот только странность: он не поднялся с дивана при появлении пассажиров, и это Аллу Михайловну неприятно удивило.

Корнышев стоял перед ней.

– Немедленно возвращаемся к берегу! – потребовала Ведьмакина, собрав все свое мужество.

– Я хочу договориться с вами по-хорошему, – сказал Корнышев, и ни улыбки не было сейчас на его лице, ни жалости во взгляде. – Здесь, на корабле, и вы, и оба ваши ребенка…

Ведьмакина ужаснулась, поняв, что пощады не будет.

– Ничего с вашими детьми не случится, – продолжал Корнышев. – Если вы не натворите глупостей.

Молодой человек на диване сделал какое-то движение. Алла Михайловна испуганно обернулась и увидела в руках у незнакомца пистолет.

– Вы ведь знаете, кто я, – сказал Корнышев. – Знаете, в каком я ведомстве служу…

И это прозвучало как угроза. Хотя он ничего особенного вроде не сказал.

– Вы, все трое, нужны мне живые-здоровые, – сообщил Корнышев.

Выдержал паузу и добавил страшное:

– Либо не нужны вовсе.

– Я сразу поняла, что это к несчастью, – сказала Ведьмакина. – Сразу, как только вас увидела.

– Увидели здесь, на корабле? – уточнил Корнышев, нисколько не обидевшись и не оскорбившись.

– Нет. Тогда, в первый раз. Когда вы пришли к нам домой. Послушайте, дайте мне чего-нибудь выпить! Меня всю трясет!

– Не надо вам ничего пить, – тоном человека, не желающего своему собеседнику зла, ответил Корнышев.

– Почему?

– Глупостей вы наделаете, Алла Михайловна, если будете нетрезвы. Вам сейчас нужно сохранять здравый рассудок и самообладание.

– Для чего? – спросила Ведьмакина, и в ее глазах плеснулась тщательно загоняемая вглубь ярость.

– Нужно, чтобы вы трезво оценили обстановку и поняли, что вам ни в коем случае нельзя со мною ссориться.

Ведьмакина промолчала. Наверное, она и без объяснений Корнышева все хорошо понимала.

– Ключи от вашего дома – где? – спросил Корнышев.

– От какого дома? – упавшим голосом осведомилась Алла Михайловна.

– От вашего дома в Ларнаке.

И снова она побледнела – как совсем недавно это с ней случилось на палубе.

– Вы нас убьете? – спросила непослушными губами Ведьмакина.

Ей до истерики оставалось минута или две, Корнышев угадывал это по ее состоянию. И ее обязательно надо было успокоить, чтобы не обострять ситуацию.

– Нет, – сказал Корнышев. – Что это за глупости всякие вам лезут в голову?

Он увидел, как Алла Михайловна скосила глаза на пистолет, который безмолвный свидетель их разговора держал в руках, догадался о причинах ее страхов и пояснил:

– Это как раз для того, чтобы вы глупостей не делали. А на самом деле мы ничего плохого не замыслили. Давайте я вам все расскажу, – вполне правдоподобно изобразил он дружелюбие, но Ведьмакина все равно сейчас не верила ни единому его слову. – У нас накопились вопросы. К вам в первую очередь. И мы вас отправляем в Москву…

Алла Михайловна резко вздернула подбородок, выплескивая на Корнышева свой страх.

– В Москву, – подтвердил Корнышев. – Для проведения оперативных мероприятий.

– Каких мероприятий?! – еще больше испугалась Ведьмакина.

Ответ у Корнышева был заготовлен заранее. И он предвкушал реакцию своей собеседницы. Вот он ей сейчас скажет…

– Оперативных мероприятий по розыску вашего мужа, – произнес заготовленную фразу Корнышев. – У нас есть сведения, что он жив.

Корнышев всегда знал, что если человек находится на грани истерики, его можно вернуть в нормальное состояние либо лаской и увещеваниями – это долгий путь, – либо чем-то человека шокируя. Шок – это как сильнодействующее лекарство в безвыходных ситуациях. И сейчас он шокировал. Но искомого результата не достиг. Только дрогнули ресницы у Аллы Михайловны, и сразу после этого лицо ее сделалось неподвижное, словно маска. Неприятный сюрприз для Корнышева. Он молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Из всех возможных объяснений только одно-единственное ему казалось более-менее правдоподобным.