Истории для любопытных. Из коллекции Альфреда Хичкока - Флетчер Флора - Страница 21

Вам, наверное, случалось обратить внимание на то, как много можно увидеть при короткой вспышке молнии — иногда в вашей памяти запечатлевается каждая деталь целой панорамы, и потом вы можете вспоминать и обдумывать увиденное во всех подробностях. Когда я повернулся к открытой двери, внутренность амбара вдруг озарилась. Во все широкие трещины на его стенах и потолке, во все его большие запыленные окна хлынул свет необычайно голубого, солнечного неба, и воздух, влившийся ко мне в легкие, когда я открыл рот, чтобы крикнуть, был слаще всего, что мне доводилось пробовать. Сквозь одно из пыльных окон амбара я мельком увидел поросший лесом склон, сбегающий в глубокую сказочную долину, а далеко внизу — крошечную реку, в которой отражалась небесная голубизна, и желтый кусочек залитого солнцем пляжа между двумя низкими крышами на берегу. Эта картина запечатлелась в моем сознании навеки; и тут тяжелая дверь скользнула на место, несмотря на мою отчаянную попытку удержать ее — мои ногти процарапали по влажному дереву, и я остался один в холодной дождливой ночи.

Чтобы снова открыть дверь, мне понадобилось секунды четыре-пять, не больше. Но я уже опоздал. В амбаре было темно и пусто. Здесь осталась лишь старая сосновая скамья да крошечная россыпь мелких картонных кружочков на полу, которые я увидел при свете зажженной спички. Но и раньше, пытаясь удержать дверь и царапая по ней ногтями, я уже понял, что внутри никого нет; и я знал, где они, — знал, что они идут, смеясь и ликуя, вниз по лесистому склону, к себе домой.

Я работаю в банке, но моя профессия мне не нравится; я езжу туда и обратно в подземке, ежедневно читаю газеты, знаю все новости. Я снимаю квартиру, и там, в ящике стола под стопкой носовых платков, лежит маленький прямоугольник из желтого картона. На нем написано: «Действителен при наличии даты, пункт назначения — Верна», а с другой стороны стоит число. Но этот день ушел далеко в прошлое, билет потерял силу — на нем рисунок из маленьких дырочек от компостера.

Конечно, я заходил в бюро путешествий «Акме» снова. В первый раз седоволосый хозяин подошел ко мне и положил передо мной две банкноты по пять долларов, один доллар и семнадцать центов мелочью. «Вы позабыли это на стойке, когда были у нас», — серьезно сказал он. Потом прямо посмотрел мне в глаза и твердо добавил: «Не знаю уж, почему». Потом пришли другие посетители, он повернулся к ним, и мне ничего не осталось, кроме как уйти.

Зайдите туда, как в обычное туристическое агентство, — вы обязательно отыщете его, они есть в любом городе! Задайте пару обычных вопросов — о поездке, которую вы планируете, об отпуске, о чем угодно. Потом намекните на Проспект, только не упоминайте о нем прямо. Дайте хозяину возможность оценить вас и сделать предложение самому. И если он его сделает, если вы им подходите, если вы способны поверить — тогда примите решение и крепко держитесь его! Потому что у вас никогда не будет другого шанса. Уж я-то знаю — я ведь пробовал. И снова пробовал. И снова.

— Мы ждали их домой вчера, — закончил свой рассказ Альфред Банброк. — Но они не вернулись, и сегодня утром жена позвонила миссис Уолден. Миссис Уолден сказала, что их там не было… да их и не ждали там.

— Похоже на то, — заметил я, — что ваши дочери уехали по своей воле и пока не возвращаются по своей воле?

Банброк хмуро кивнул. Его упитанное лицо выглядело усталым и слегка обрюзгшим.

— Похоже, — согласился он. — Поэтому я и обратился за помощью к вашему агентству, а не к полиции.

— А раньше такие исчезновения случались?

— Нет. Если вы следите за журналами и газетами, вы, без сомнения, почувствовали, что нынешняя молодежь тяготеет к беспорядочной жизни. Мои дочери уезжают и приезжают когда им заблагорассудится. Должен сказать, мне не всегда известно, чем они занимаются, но где они, мы, как правило, знаем.

— Не представляете, что могло послужить причиной такого внезапного отъезда?

Он устало помотал головой.

— Какая-нибудь недавняя ссора?

— Нет… — Он тут же спохватился: — Да… но я не придал ей значения и даже не вспомнил бы о ней, если бы не ваш вопрос. Это было в четверг вечером, накануне их отъезда.

— А ссора из-за?..

— Из-за денег, разумеется. Никаких других разногласий у нас не бывает. Я выдаю дочерям достаточные средства — может быть, даже больше, чем следует. И строго не ограничиваю условленной суммой. Было несколько месяцев, когда они укладывались в нее. В четверг вечером они попросили такой добавки, какой двум девушкам и понадобиться не должно. Я сначала отказал, но в конце концов дал им деньги, хотя и несколько меньше. Не скажу, что мы поссорились в полном смысле слова, но отношения были не вполне дружелюбные.

— После этой размолвки они и сказали, что собираются на выходные к миссис Уолден, в Монтерей?

— Возможно. Затрудняюсь сказать. По-моему, я услышал об этом только на другое утро, но, может быть, жене они сказали раньше.

— И никаких других причин для бегства вы не знаете?

— Нет. И не думаю, что это связано с нашим спором из-за денег — вполне рядовым.

— А что думает их мать?

— Их мать умерла, — поправил меня Банброк. — Моя жена им мачеха. Она всего на два года старше Майры, старшей дочери. Она в таком же недоумении, как и я.

— Ваши дочери уживались с мачехой?

— Да! Да! Прекрасно уживались! Если в семье бывали разногласия, то обычно они втроем объединялись против меня.

— Ваши дочери уехали в пятницу к вечеру?

— В двенадцать дня или в начале первого. Они собирались ехать на машине.

— Автомобиля, конечно, так и нет?

— Естественно.

— Какой автомобиль?

— «Локомобиль», кабриолет. Черный.

— Можете дать мне его номер и номер мотора?

— Наверное.

Он повернулся в кресле к большому бюро, занимавшему четверть стены кабинета, порылся в ящике и через плечо сказал мне номера. Я записал их на обороте конверта.

— Передам в полицию, чтобы занесли в список угнанных машин, — сказал я. — Ваших дочерей упоминать при этом не обязательно. Хорошо, если полиция найдет машину. Это помогло бы нам найти ваших дочерей.

— Согласен — если можно обойтись без неприятной огласки. Как я сказал вам вначале, я хочу, чтобы об этом поменьше шумели, — покуда нет оснований думать, что девочкам причинен вред.

Я понимающе кивнул и встал.

— Я хочу поехать и поговорить с вашей женой. Она дома?

— Наверно, дома. Я позвоню ей, предупрежу о вашем приходе.

В большой белокаменной крепости на вершине холма в Си-Клиффе, откуда открывался вид и на залив, и на океан, я побеседовал с миссис Банброк. Это была высокая, темноволосая, склонная к полноте женщина лет двадцати двух, если не моложе.

Она не смогла сообщить мне ничего такого, о чем хотя бы не упомянул ее муж, но в деталях была точнее.

Я получил описание обеих девушек:

Майра — 20 лет; 1 м 73 см; 67 кг; живая, спортивная, с почти мужской повадкой; короткие каштановые волосы; карие глаза; ни смуглая, ни белокожая; лицо широкое, с большим подбородком и коротким носом; шрам над левым ухом, закрытый волосами; увлекается спортом и верховой ездой. Когда она уезжала, на ней было синее с зеленым шерстяное платье, маленькая синяя шляпка, черный котиковый жакет и черные туфли.

Рут — 18 лет; 1 м 63 см; 47 кг; глаза карие; короткие каштановые волосы; ни смуглая, ни белокожая; маленькое овальное лицо; тихая, застенчивая: привыкла полагаться на свою решительную сестру. Одета была в табачного цвета пальто с коричневым мехом, серое шелковое платье и коричневую широкополую шляпу.

Я получил по две фотографии каждой из девушек и еще один снимок Майры возле автомобиля. Я получил перечень вещей, взятых в дорогу, — обычные вещи, какие берут с собой, отправляясь в гости на выходные. И, что самое ценное, я обзавелся списком их друзей, родственников и знакомых — всех, кого знала миссис Банброк.