Передаю цель... - Чехов Анатолий Викторович - Страница 15

Молодой человек двадцати двух лет вышел из горнила гражданской войны с боевым опытом полководца и девятью ранениями (четыре из них были тяжелыми), вынес классовую ненависть к врагам революции, политическую закалку и несгибаемую волю. Вся его последующая жизнь — непрерывное преодоление, казалось бы, непреодолимых трудностей, когда мера доверия партии и командования каждый раз измерялась во сто крат превосходящей ее мерой ответственности.

После окончания кавалерийских курсов в Новочеркасске И. И. Масленникова послали, как одного из лучших командиров, на границу в Среднюю Азию. Именно здесь, на необозримых просторах жгучих песков Кара-Кумов и Кызыл-Кумов решались вопросы государственной важности — быть или не быть всему Туркменистану социалистическим.

Среднеазиатский Коммунистический университет Иван Иванович Масленников окончил заочно в 1934 году, а в 35-м — Военную академию имени М. В. Фрунзе.

Началась жизнь крупного военачальника, ставшего в тридцать шесть лет начальником боевой подготовки погранвойск в Закавказье, а затем командующим войсками НКВД Белорусского округа, в тридцать девять лет — заместителем Наркома Внутренних дел, в сорок — командармом, принявшим в самое трудное для Родины время, летом 1942 года, командование Северной группой войск Закавказского фронта, а в 1943-м году — Северо-Кавказским фронтом.

Под его руководством была организована оборона Кавказа, а затем — стремительное наступление, в ходе которого была освобождена территория от Орджоникидзе-Моздока до Азовского моря.

С мая по август 1943 года генерал-полковник Масленников — заместитель командующего Волховским фронтом. С августа по ноябрь 1943 года — заместитель

командующего Юго-Западным и 3-м Украинским фронтами. Командовал 8-й Гвардейской армией, форсировал с нею Днепр. С ноября 1943 года по март 44-го — командующий 42-й армией, которая в январе 1944-го года прорвала оборону противника под Ленинградом. С апреля 44-го года — командующий войсками 3-го Прибалтийского фронта, которому Москва салютовала шесть раз.

В тяжкие годы Великой Отечественной войны И. И. Масленников был еще четыре раза ранен, дважды из них — тяжело.

В июне 1945 года — заместитель главнокомандующего Советскими войсками на Дальнем Востоке. За умелое руководство боевыми действиями в разгроме Квантунской армии генерал армии И. И. Масленников был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

В 1945–1947 годах — командующий Бакинского, а затем — Закавказского военного округа. В 1948 году окончил Высшие академические курсы при Высшей военной академии. В 1946 году был избран депутатом Верховного Совета СССР, в 1952 году XIX съездом партии — кандидатом в члены ЦК КПСС.

С мая 1948 года и до апреля 1954 года — заместитель Министра Внутренних дел СССР. Золотая медаль Героя Советского Союза, четыре ордена Ленина, четыре ордена боевого Красного Знамени, орден Суворова I степени, два ордена Кутузова I степени, орден Красной Звезды, знак «Почетный танкист», медали «За оборону Кавказа», «За оборону Ленинграда», орден и медаль Монгольской Народной Республики — таковы боевые награды генерала армии Ивана Ивановича Масленникова, прожившего недолгую, но насыщенную событиями самого крупного масштаба жизнь.

Среднеазиатскому периоду деятельности — в то время тридцатидвухлетнего командира 11-го Хорезмского Кавалерийского полка ОГПУ И. И. Масленникова, отряд которого разгромил в пустыне Кара-Кум объединенную группировку банд Дурды-Мурта, Ахмет-Бека, Бады-Дуза и этим разгромом положил конец басмачеству в Средней Азии, — и посвящается эта документальная повесть.

Именно там, в неимоверно тяжких условиях пустыни, при недостаточной обеспеченности самым необходимым — боеприпасами, водой, транспортом, в условиях недостатка опыта и ряда просчетов, допущенных другими командирами частей, — при семидесятиградусной жаре совершенствовалось военное искусство будущего командарма, закалялась его воля, выковывался характер»

Белое раскаленное солнце. Свистящее дыхание лошадей. В горле сухо. Шершавый, будто распухший язык задевает такие же шершавые растрескавшиеся кровоточащие губы. Кожу на скулах стянуло, и кажется, что еще немного, и она от иссушающего, горячего, как из жерла печи, суховея вот-вот лопнет. Едкий пот и мелкие песчинки режут глаза. Мучительно хочется пить. Кажется, все бы отдал только лишь за один глоток воды.

Вода есть у каждого красноармейца во фляге, есть она и в бочатах на идущих вслед за отрядом верблюдах, но пить запретил командир полка, отдавший строжайший приказ на протяжении всех ста двадцати километров марша не притрагиваться ни к флягам, ни к бочатам: и на тактических учениях песковый полк должен привыкать к самым тяжелым условиям боя.

С бархана на бархан движется отряд: то поднимается на гребни, то опускается во впадины между бурыми песчаными холмами. Однообразное движение укачивает, как мертвая зыбь мертвого песчаного моря, раскаленного испепеляющим все живое лучами беспощадного солнца.

Правда, неизвестно, что труднее, идти ли в такую жару, как сейчас, или в декабре месяце совершать стокилометровый марш-бросок от Хорезма до колодца Чарышлы, когда ветер, не встречающий препятствий на огромных открытых пространствах, бросает в лицо снег с дождем, забивает дыхание, мешает движению. Лошадей кормили на ходу, не сходя с седел питались сами, и люди поверили в свои силы, сделав более ста километров за один переход. Не легче было и во время недавнего девяностокилометрового марш-броска на колодец Аджи-Кую в условиях небывало тяжкой для весеннего времени жары.

Цель нынешнего похода — район старинной крепости Змухшир, где удобно развернуть боевые порядки, проверить не только выучку бойцов, но и возможности артиллерии, слаженность всех подразделений. С остатков гигантского крепостного вала хорошо видна вся округа, удобно наблюдать и руководить «боем».

С бархана на бархан идет и идет отряд, переваливается через гребни, скрывается в низинах. Огненным глазом следит за ним, словно выбирая жертвы, палящее, обжигающее нестерпимым жаром среднеазиатское солнце.

Масленников придержал своего Пирата: с той стороны, где шло передовое охранение, возвращался рысью, мягко приподнимаясь в седле, секретарь партбюро полка Быба.

— Товарищ командир полка, — доложил он, — через пески фаланга идет!.. В жизни не видел столько этих басмачей!..

Скомандовав отряду продолжать движение, командир полка вместе с помполитом Иваном Адамовичем Масько и старшим врачом полка Хорстом выехали вперед.

Удивительное, никогда не виданное раньше зрелище предстало перед их глазами. Сплошной лентой со зловещим шорохом, переваливаясь с увала на увал, наискось поднимаясь из низины на гребень соседнего бархана бежали сплошной, изредка прерывающейся лентой отвратительные паукообразные фаланги, достигающие размером шести-семи сантиметров каждая, с толстыми, покрытыми волосами членистыми лапами, с мощными челюстями, способными заразить при укусе трупным ядом.

Что заставило такое несметное количество этих волосатых жителей пустыни переселяться с места на место, собравшись в целое войско, никто не мог бы сказать, но то, что Быба назвал фаланг басмачами, никого не удивило: басмачи у всех были первой темой разговоров.

— Зачем так громко? — заметил командир полка.

Быба не понял, почему он должен говорить тихо, с удивлением оглянулся,

— Зачем фаланг с басмачами сравнил, —

пояснил

Шутку приняли, послышались реплики, смех.

— Фаланга — не басмач, первая нападать не будет, — заметил врач полка Хорст. — Однако, — добавил он, — поостеречься следует…

— Продолжайте движение, — скомандовал Масленников, — передать по отряду, быть внимательнее!.. А если в бою или во время преследования противника попадет на пути такая нечисть, что ж, стоять будем?..

Командир полка, а вместе с ним и Хорст и Быба придержали лошадей, оставаясь на месте, пропуская мимо себя подразделения, всматриваясь в почерневшие от зноя лица, с беспокойством отмечая про себя крайнее утомление лошадей, спотыкающихся в сыпучке, с хриплым дыханием преодолевающих бархан за барханом.