Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера - Арбатский Леон - Страница 21
- Предыдущая
- 21/45
- Следующая
* Примечание.На Нюрнбергском процессе Артур Аксман дал показания, согласно которым он входил в кабинет и видел мертвого Гитлера (см. следующую главу).
Из таблицы следует: все свидетели указывают на Линге. Сам он также это подтверждает. На Гюнше указывают двое, сам же он отрицает, что заходил в кабинет. Первый из свидетелей, Раттенхубер, явно ошибся: указанное им число людей в кабинете не поместилось бы (см. выше). Второй, Кемпка, вообще не заслуживает доверия (к этому вопросу мы еще вернемся). На Бормана указывают четыре свидетеля, и им, пожалуй, можно верить: в его характере было не дожидаться событий, а активно участвовать в них. Недаром он провел ночь в кресле у дверей кабинета, опасаясь пропустить нужный момент. Геббельс, которого упоминают двое свидетелей, пожалуй, мог зайти в кабинет. Он занимал наиболее высокое положение, он стал новым рейхсканцлером, и ему необходимо было убедиться в том, что «политическое завещание» вступило в силу. С другой стороны, из-за малого роста и искалеченной ноги он не мог участвовать в выносе тел и в тесном кабинете мешал бы остальным. Впрочем, это не существенно — жить ему оставалось около суток.
Аксман в Нюрнберге утверждал, что побывал на месте самоубийства Гитлера и видел его мертвым. Его поддерживает один лишь Кемпка. Картина, которую описал Аксман нюрнбергским судьям — он якобы видел ее собственными глазами, зайдя в кабинет, — настолько неправдоподобна, что Аксмана спокойно можно исключить из списка очевидцев. Очевидно, ситуацию в кабинете фюрера сразу после самоубийства ему описал Линге, а Аксман разукрасил ее цветами своей фантазии.
По расчету времени любой из тех, кто в момент самоубийства находился в «малом конференц-зале», мог войти в кабинет лишь после того, как Гитлера завернули в одеяло (или в тот момент, когда его завертывали). В любом случае Аксман не застал фюрера сидящим на диване, как он утверждал в Нюрнберге [84].
Кемпка пишет в своей книге [86], что он не входил в кабинет. При его склонности всегда помещать себя в центр событий этому приходится удивляться [85]. Что он там действительно был, утверждает лишь один Раттенхубер, по словам которого, в десятиметровой комнате, заставленной мебелью, уместилось восемь живых и двое мертвых. По иерархии Гюнше и Кемпка стояли ниже всех, собравшихся в приемной. Раньше они обладали привилегией без вызова входить в кабинет шефа, но теперь это кончилось. Ни один из них не дерзнул бы войти в тесный, забитый людьми кабинет впереди Геббельса, или Бургдорфа, или Раттенхубера. Кроме того, Кемпка ненавидел Бормана, боялся его и старался держаться подальше от рейхслейтера. Кемпки в кабинете не было — это можно уверенно утверждать. Вернувшись в 1955 году из советского лагеря для военнопленных в Западную Германию, Кемпка признался журналистам, что в кабинете он не был, а занимался в это время добыванием бензина. Когда его спросили — зачем он лгал? — Кемпка ответил, что американские офицеры в 1945 году его допрашивали «с пристрастием» и он сказал им то, что они желали услышать.
Штумпфеггера ни в кабинете, ни в приемной не видел никто. Кемпка упоминает о том, что врач осматривал покойника, со слов Гюнше. Но Гюнше этого не подтверждает! Линге же прямо заявляет, что «врачебный осмотр не производился». Обратите внимание на эту закономерность: сомнительная и спорная информация всегда либо исходит от Кемпки, либо он подтверждает ее.
Итак, единственный, о ком можно уверенно утверждать, что он видел мертвого Гитлера и может засвидетельствовать, что это был Гитлер, — его слуга Линге, один из самых преданных ему людей. Причем его преданность не была фанатически-восторженным обожанием, как у Аксмана, а глубоко личной привязанностью. Это был очень надежный холуй, этакий немецкий Фирс в звании штурмбаннфюрера. Ему Гитлер мог доверить любую свою тайну.
Другие возможные свидетели — Борман и Геббельс — к концу дня 1 мая были уже мертвы. Что касается «двух-трех» эсэсовцев, выносивших Гитлера из кабинета, то об их судьбе никаких упоминаний в источниках не содержится.
Вернемся к свидетельству Кемпки о том, что он якобы видел верхнюю часть лица фюрера и его волосы, не закрытые одеялом, во время выноса тел. Ни один из свидетелей этого не подтверждает. Напомним, что истопник видел лишь нечто, завернутое в одеяло. Генерал Раттенхубер — тоже. Напомним, что Гюнше опознал фюрера по брюкам и ботинкам, Менгесхаузен — по мундиру.
Как мог Менгесхаузен увидеть мундир (китель), если труп был завернут в одеяло? Он не мог его увидеть, когда тело вынесли из подземелья, по указанной причине; он также не мог его увидеть, когда участвовал в захоронении: китель сгорел полностью, не было обнаружено ни единого клочка. И все же Менгесхаузен точно знал, что это Гитлер. Откуда? На «повторном допросе» у генерал-лейтенанта Вадиса (см. гл. 4) Менгесхаузен показал, что, наблюдая вынос тел с террасы рейхсканцелярии, он сумел разглядеть «профиль Гитлера, его волосы и усики». Но это он вспомнил лишь 18 мая, а на первом допросе в первых числах мая он об этом не упомянул. Здесь явно просматривается желание угодить важному русскому генералу, который, конечно же, жаждал услышать подтверждение тому, что его контрразведчики разыскали «преступника № 1».
Даже если допустить, что Менгесхаузен сказал Вадису правду (а допускать этого не следует), то едва ли он смог бы отличить фюрера от двойника с расстояния 70 метров. Что касается ответа на вопрос — откуда Менгесхаузен знал, что возле аварийного выхода сжигают именно Гитлера, то ответ прост: он этого не знал. Сперва он, вероятно, догадался, а затем получил подтверждение своей догадке от других охранников (несмотря на все предосторожности, слух о самоубийстве фюрера быстро распространился) либо от Раттенхубера.
Вообще свидетельства очевидцев крайне разноречивы (авторы фундаментальной монографии « Преступник № 1» [87] осторожно называют эти показания «сбивчивыми»). Одни утверждают, что Ева Браун была завернута в одеяло, другие — что нет. Один утверждает, что трупы в сад вынесли Гюнше и Линге. Другой — что это сделали Гюнше, Линге и два эсэсовца. Третий называет Бормана, Линге, Штумпфеггера и Кемпку.
Один указывает время самоубийства — до двух часов, остальные — между тремя и четырьмя. (Есть еще три свидетеля, о которых речь пойдет в 25-й главе: один из них беседовал с Гитлером после 6 часов, другой — с Евой Браун поздно вечером того же дня; третий видел Гитлера живым и здоровым 1 мая, на следующий день после смерти и похорон…) Пожалуй, единственный определенный факт, который можно выудить из этого мутного потока лжи и противоречий, — это то, что Линге и Борман были единственными, кто видел фюрера мертвым до того, как он был упакован в одеяло. После гибели Бормана Линге остался единственным человеком на земле, кому было доподлинно известно — бежал ли Гитлер из своего логова или же действительно покончил с собой (не считая участников операции по спасению Гитлера, оставшихся неизвестными).
Тому есть веское подтверждение. Чтобы рассказать о нем, придется забежать вперед. Осенью 1945 года НКВД приступило к проверке результатов расследования, проведенного весной того же года другим ведомством — военной контрразведкой СМЕРШ.
В соответствии с планом нового расследования в Бутырской тюрьме освободили восемь двухместных камер, в каждую из которых подсадили по агенту НКВД, владеющему немецким языком и снабженному подходящей легендой. В каждую из этих камер поместили по одному из «свидетелей по делу Гитлера», как значилось в заведенных на них делах. «Свидетели» подвергались пыткам холодом, голодом, бессонницей. По крайней мере, одного из них — шеф-пилота правительственной эскадрильи генерала авиации Бауэра — много раз избивали.
84
В беседе с английским историком, автором популярной на Западе книги «Последние дни Гитлера» Тревор-Ропером, состоявшейся после отбытия Аксманом срока заключения по приговору Нюрнбергского трибунала, последний заявил, что пришел со своего командного пункта в штабе «гитлерюгенда» на Вильгельмштрассе в убежище рейхсканцелярии лишь 1 мая. В другой раз он сказал тому же Тревор-Роперу, что «спустился из верхнего бункера в нижний как раз вовремя, чтобы увидеть тела». Он якобы прибыл «позже всех, но ему позволили взглянуть на трупы». В третий раз он заявил, что стоял вместе со всеми под дверью кабинета и слышал выстрел… «Непреодолимая склонность к брехне», по выражению Марка Твена!
86
10
85
На стремление Эриха Кемпки сильно преувеличивать свою роль в исторических событиях указывает Е. М. Ржевская {19}. Американский судья, который на Нюрнбергском процессе вел перекрестный допрос Кемпки, даже не выдержал: «Просто удивительно, что вы, именно вы были повсюду!» {10}.
87
13
- Предыдущая
- 21/45
- Следующая