Тросовый талреп - Льювеллин Сэм - Страница 46

• Предыдущая
• 46/72
• Следующая

Она взяла свою сумочку и поменяла позу.

— И больше ничего? — спросил я. — А у тебя нет никаких соображений, на кого он работал?

— Никаких, — сказала она. — Между прочим, что ты там устроил у Джулио?

— У Джулио? — переспросил я.

— Ну, не дурачься. Ты же знаешь. У моего Джулио.

— Ничего, насколько мне известно.

— Он сказал, что ты ворвался в его салон вчера и устроил скандал.

Я вспомнил того мужчину с черными усами в парикмахерской.

— Так это был Джулио? — Я рассмеялся.

И рассказал ей про Ви и про Эрика.

— Это похоже на Джулио, — сказала Давина. — Он веселый и властный.

В комнату вошел Сирил.

— Сообщение по факсу, мистер Гарри. Прошу извинения, ваша милость.

— Черт их подери! — проворчал я.

Я должен быстрее добраться до Шотландии. А Сирил, как нарочно, старается оплести меня конторской рутиной. Я мельком взглянул на факс.

— Там что-нибудь не в порядке, мистер Гарри? — озабоченно спросил Сирил.

Факс был коротким, отпечатанным на пишущей машинке. На нем стояла вчерашняя дата.

Фиона Кэмпбелл и Виолетт Фрэзер позавтракали в 8.43. После завтрака Виолетт Фрэзер кричала полчаса. Потом они пошли на причальную улицу, где Фиона Кэмпбелл купила зеленую сумочку. Потом они вернулись домой и выпили по чашке кофе. Виолетт Фрэзер положила две ложечки сахара, Фиона Кэмпбелл — ни одной. Есть еще какие-нибудь вопросы?

Подписи под этим не было. А номер факса принадлежал женевскому факс-бюро. Я перечитал все снова. И теперь мои руки дрожали. Мне был знаком такой стиль. Типичный отчет о наблюдении.

А я-то думал, что, убедив Фиону остаться в Пултни, отведу от нее опасность. Я ошибся.

— Господи! — удивилась Давина. — Как ты ужасно выглядишь! — Она встала, обошла вокруг стола и заглянула мне через плечо. За ней достаточно часто следили частные детективы или журналисты из «Сан». И она сразу поняла, на что смотрит. Она сказала: — Шпики. Ну, они опоздали.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Когда я вчера разговаривала с Ви, она мне сказала, что они уезжают.

— Уезжают?!

Давина подняла старательно выщипанную бровь.

— Ну да, — сказала она. — В дом твоей приятельницы в Шотландии. Они должны были уехать сегодня, прямо с утра.

Она вернула мне факс, чмокнула меня в нос и выплыла из комнаты. Телефон в Кинлочбиэге долго отвечал мне длинными гудками. Трубка вспотела в моей руке. Факс лежал на письменном столе и смотрел на меня своим вкрадчивым желтоватым взглядом.

В конце концов к телефону подошел Гектор. Я сразу спросил его:

— Фиона там?

Он поколебался и ответил:

— Да.

— Я могу с ней поговорить?

— Да.

— И еще... Гектор, смотри в оба.

— Понятно. Она не подходит к телефону. Заставляет меня.

Потом я говорил с Фионой.

— Привет, — сказала она.

Голос был полон тревоги.

— Ты напрасно уехала в Шотландию.

— Я не могла больше выносить тот дом. И Ви здесь куда лучше Гектор рядом. И Морэг с детишками. А что у тебя?

— Я нашел судно. Ну, то, которым протаранили Джимми Салливана, — сказал я. — А теперь занимаюсь людьми, которые этим заправляют. Конечно, возникают... сложности.

Она могла себе представить, насколько все это было хлопотно. Но я не хотел рассказывать Фионе, что кто-то следовал за ней по всему Пултни достаточно близко для того, чтобы знать, какую сумочку она купила.

— А почему они протаранили Джимми? — спросила она.

Я рассказал. Она возмутилась:

— Сбрасывание отходов? Здесь? Бог мой!

— Ты только не вмешивайся в эти дела, — предупредил я. — Пока. И не говори ни слова.

— Но ведь...

— Ни слова.

— Выходит, мы должны сидеть здесь и молчать, а они будут делать свои дела? — сказала она.

— Если ты поднимешь шум, предпримешь какие-то действия, они уйдут оттуда и будут отравлять природу где-нибудь еще. А если мы сможем сохранить молчание, надеюсь, мне удастся до них добраться.

Она согласилась. Я рассказал ей о Джордже и о «Пиранези».

— Только когда мы будем знать все про эти бочки, мы сможем нанести свой удар. У Эвана была записная книжка с телефонами?

— Я тут как раз разбираю его бумаги, — сказала она. — Эта книжка у меня в руках.

Внезапно я ощутил запах кожаных кресел в кабинете Эвана, увидел деревянную облицовку...

— Он переписывался с неким Вебером, — сказал я. — Готфрид Вебер. Поищи его номер.

Она продиктовала мне номер, а потом спросила:

— А кто такой Джордж Хэйтер?

— Мой старый приятель; — ответил я.

— Торговец токсическими отходами? — Ее голос звучал скептически.

— Но должен кто-то заниматься и этим.

— Все зависит от того, как этим заниматься, — резко сказала она.

Мы вдруг оказались на грани ссоры. А я не хотел никакой ссоры. Я хотел держать ее подальше от всего этого.

— Я позвоню Веберу.

— Предпочитаю новых друзей, — сказала она.

Ее голос снова стал мягким.

— Я тоже. — Помолчав, я добавил: — Держи Гектора поблизости. И не делай ничего такого, что может поставить тебя под угрозу какого-нибудь несчастного случая. Я возвращаюсь.

— С нами все будет в порядке, — сказала она. — Ты там за собой присмотри.

Я повесил трубку. Я сидел в своем кабинете в центре большого города и чувствовал себя ужасно одиноким. Потом я набрал номер Готфрида Вебера. Он сам подошел к телефону. Переспросив, действительно ли я имею честь говорить с уважаемым Готфридом Вебером, я сказал:

— Вы переписывались с Эваном Бучэном.

— А... Из Шотландии. — Голос ученого, спокойный и ясный, со слабым немецким акцентом. — Прекрасно помню.

— Мне хотелось бы поговорить с вами об этом, — сказал я.

— О чем?

— Об одной партии токсических отходов.

— А в чем там проблема?

— Эти отходы проследовали при посредничестве одного торговца в Италию к «Пиранези». Мне необходима помощь для проверки того, что произошло с этими отходами после того, как «Пиранези» их получила.

— Это будет трудно, — сказал он. — Вы читаете газеты?

— А что такое?

— Дело в том, что предприятие «Пиранези» горит уже четыре дня. Какой-то взрыв. Сгорел административный корпус, все сгорело. Все исчезло. В «Файнаншел таймс» есть фотография. Послушайте, у меня тут сейчас аврал. Но завтра я буду в Женеве. Пообедаем вместе?

— Конечно, — с трудом выговорил я.

— Ресторан «Пальмира», — сказал он. — У озера. В восемь часов.

Я попросил Энид принести «Файнаншел таймс». На девятой странице красовалась фотография дыма, окутавшего какое-то промышленное предприятие. Небольшая заметка сообщала, что этот пожар продолжается уже четыре дня.

Джордж Хэйтер, предлагая мне пройти по следам этого груза, должен был знать, что «Пиранези» горит. Старый приятель Джордж. Но он — торговец токсическими отходами. Как и отметила Фиона.

К полуночи я, страшно усталый, добрался до Женевы и снова остановился в гостинице «Дю Роне». Портье одарил меня улыбкой типа «добро пожаловать домой», но она меня не приободрила.

Я ведь был адвокатом, а адвокаты действуют в рамках закона. В противном случае они перестают быть адвокатами и становятся такими же, как все остальные. Но завтра утром я намеревался тайком проникнуть в кабинет Джорджа (то есть совершить вторжение в чужое владение) и нарушить конфиденциальность его документации (а это уже кража со взломом). Если бы не голос Фионы на другом конце линии, мне было бы труднее поверить, что липовые данные мне выдал Джордж, с которым я шел на яхте всего-то пару дней назад.

Я лежал на прекрасном диване в гостинице «Дю Роне» и воспаленными докрасна глазами пристально смотрел в потолок. В пять утра я сбросил ноги с дивана и вытащил из своего чемоданчика тот номер «Файнаншел таймс». Фабрика уничтожения отходов все еще красовалась на девятой странице, распространяя свой грязный черный дым по Генуе.

А за моим окном в Женеве мало-помалу наступало утро, и улицы принялись гудеть в своей деловой манере. Я чувствовал себя отделенным от здешней жизни, этаким чужестранцем.

• Предыдущая
• 46/72
• Следующая