Расчет вслепую - Льювеллин Сэм - Страница 33

• Предыдущая
• 33/49
• Следующая

Я засмеялся и прыгнул на пирс. Выехав со стоянки, я автоматически повернул к дому Салли. Затем вспомнил о прошедшей ночи и, развернувшись, направился в Пултни. Детские игры, которые кончаются слезами.

Но на этот раз это будут не ее слезы. И не мои. Миллстоуна.

Вернувшись домой, я налил себе большую порцию «Феймоуз Граус» и, взглянув на автоответчик, решил, что не стану прослушивать сообщений, пока не смою соль. Я забрал стакан с собой и десять минут стоял под душем, настолько горячим, насколько мог терпеть, стараясь не прислушиваться к крикам, раздающимся за стеной. Кажется, у отца выдался плохой день. Горло у меня болело из-за дыма. Я собирался позвонить, поесть и поспать часов десять. Выйдя из ванной, я натянул брюки и рубашку с эмблемой команды «Эстета», оставшиеся у меня как память о минувших временах. Затем спустился в гостиную, чувствуя себя порозовевшим, чистым и немножечко одурманенным горячим душем и виски.

На автоответчике было записано около дюжины послании, в основном из газет. Важными для меня могли быть только вести от Брина и Салли, но Салли пока молчала. Секретарша Брина просила позвонить и оставила номер. Я набрал его. Женский голос сообщал, что меня ожидают к обеду. Затем она дала адрес — между Марлборо и Ньюбери. Я присел на минутку, обхватив голову руками. Затем переоделся в блейзер и галстук члена Королевского клуба океанских гонок и устало потащился в гараж.

Через два часа я огибал вычищенные дорожки Северного Хэмпшира, размышляя, что недалеко то время, когда обитатели этого района воздвигнут вокруг него забор и поставят охрану, чтобы полностью оградить себя от внешнего мира. Дом Брина был длинным, низким и наполовину деревянным, с безукоризненным садом и озером, возле которого находилась площадка для вертолета.

Брин ожидал меня в большой комнате с балками под потолком и мебелью, обтянутой вощеным ситцем. Одетый в костюм сафари цвета хаки, он пил что-то, похожее на кока-колу, жуя сигару. Чувствовалось, что ему неуютно в этой шкатулке, обитой ситцем. Брин представил меня высокой бледной женщине:

— Моя жена Камилла. Чарли Эгаттер, который поведет «Колдуна» на отборочных соревнованиях на Кубок Капитана.

Когда-то она была несомненно красива. Теперь выглядела утомленной, наверное, от ничегонеделанья.

— Отборочные соревнования на Кубок Капитана? — спросила она. — Что это такое?

— Серия состязаний между яхтами, которые хотят попасть в команду Кубка, — объяснил я. — Полдюжины прибрежных гонок, три более длительные и дальние.

— Боюсь, что я ничего не знаю о лодках, — сказала она.

Обед состоял из бифштекса и бутылки очень хорошего бургундского, к которому Брин не притронулся. Леди Брин задавала мне вопросы, но ответы ее явно не интересовали. Дело как будто обстояло так, что, совершив насилие над Брином в Лимингтоне, я словно разрушил его скорлупу, и он чувствовал, что я могу быть удостоен некоторой близости. Но Брин явно был человеком, не склонным к непринужденным отношениям с другими; видимо, поэтому обед прошел в формальной обстановке. Позже леди Брин попросила извинить ее: у нее болела голова.

После того как она ушла, Брин зажег другую сигару и, отстраняюще махнув в направлении длинного дубового стола с серебром Поля де Ламьера, предложил:

— Не перейти ли нам?

За тяжелой дубовой дверью, которую он отпер, находилась комната, видимо, во вкусе Брина; зеленая и сизо-серая картотеки, большой письменный стол с компьютером и телефоном. Такой офис можно встретить в любом многоэтажном здании Лондона. Здесь Брин вновь обрел осанку, которой его словно лишал ситец.

— Хорошо, — сказал он. — Славный обед. А теперь давайте поговорим.

Я рассказал ему о наших успехах при новом киле. Брин, казалось, остался доволен.

— Что-нибудь еще?

Я ответил, что был бы полезен новый грот.

— Еще наверняка кевлар[61], полагаю? — спросил он. — Стоит вдвое больше, чем дакрон, а держится вполовину меньше.

Я начал объяснять.

— Я знаю. Они не растягиваются, и вы можете получить дополнительно одну двадцать пятую узла. А можете и не получить. Кто-то пошутил, что эта игра похожа на разрывание десятифунтовых бумажек под холодным душем, но правильнее бы сказать — пятидесятифунтовых. — Глаза Брина блестели от возбуждения. Я был удивлен. По его меркам, он стал прямо-таки разговорчивым. — Если вам нужен новый грот, берите. Но постарайтесь с ним выиграть. — Он откинулся в своем вращающемся кресле из черной кожи, выпуская тонкую струйку дыма. — А теперь расскажите о соперниках.

Я пробежался по списку команд, оценивая их самих и лодки. Во время разговора с Брином я вновь ощутил те качества, которые выделяли его из толпы. Он нисколько не боялся показаться скучным и, видимо, испытывал еще меньше сомнений, что скучно может стать ему.

На обсуждение одиннадцати участников ушло три часа, и ни разу мы не отклонились от темы. Когда мы покончили с последним, он отрезал кончик новой сигары.

— Остаются «Колдун» и Миллстоун, — сказал он. — Скажите, Чарли, почему вы оставили Миллстоуна напоследок?

— Без особой причины, — ответил я. И это было правдой.

— Я собираюсь задать вам оскорбительный вопрос, — предупредил Брин. — Не боитесь ли вы Фрэнка Миллстоуна?

— Нет.

— Я не то хотел спросить. Тревожит ли он вас? Это звучало лучше.

— Да, — ответил я. — Он меня беспокоит, но это пройдет.

— Почему?

— Потому что я собираюсь его как следует вздрючить, а потом отдать в руки полиции.

— Чарли, — сказал Брин, — вы мне нравитесь... И мне также по душе ваши действия. Но одна из причин, почему я пригласил вас сюда, в том, чтобы напомнить: первые отборочные начнутся очень скоро. В гонках участвуют тринадцать лодок, а не две, Чарли. Ваша задача прийти первым.

— Да.

— Мне нравится делать авансы, Чарли. Если вы выиграете гонки, получите от меня заказ на проект стопятидесятифутовой шхуны. Цену назначите свою. Я также обещаю повлиять на Арчера, чтобы он возобновил с вами контракт. Если проиграете, не получите ничего. Однако, начав борьбу против Миллстоуна до гонок, вы снижаете мои шансы, и в случае поражения вам придется совсем худо. Поняли? — Теперь в глазах Брина не проглядывало ничего веселого. Они, казалось, заполняли комнату. — Ну так, сейчас уже полночь. Вам надо поспать. Убирайтесь.

Я встал, как было приказано. Я был измучен, но проблемы борьбы со сном не существовало.

Тот, кто совершил диверсию на лодках и сжег индюшек, до сих пор действовал по своему плану. Но теперь он будет подчиняться моему, и я собираюсь хорошо подготовиться.

К сожалению, придется воспользоваться методом, который мог подорвать шансы Брина попасть в команду Кубка.

На следующее утро я отправился в Портсмут, чтобы начать осуществлять первую часть моего замысла. Выезжая из Пултни, я увидел на стоянке зеленую «кортину» с открытым капотом и человека, склонившегося над мотором. Это был Джонни Форсайт. Я замедлил ход и остановился. Руки его были в масле, и лицо угрюмо.

— Чертов распределитель! Замыкание.

— Куда ты направляешься?

— В Хэмбл.

— Прыгай.

В машине он сказал:

— Видел, как ты шел от буя вчера вечером. Хорошо шли.

— Да. Ты послезавтра пойдешь?

— На «Кристалле». Я работал над его корпусом для Эда Бейса, и я остаюсь с ним для Фрэнка Миллстоуна.

— Что вы там делаете?

— Так, кое-что. — Джонни наблюдал за дорогой, глаза сужены, щеки ввалившиеся и испещренные точками от угрей, лицо ничего не выражало. — Немного работаем над снаряжением. Оживляем корпус.

— И как дела?

— Лодка будет в хорошей форме. — Узкие глаза повернулись ко мне. — Очень быстрая. Серьезный вызов для тебя. — Он засмеялся, растянув рот в безгубой улыбке. — Я также разрабатываю тактику.

Мы оставили эту тему. Я высадил его в Хэмбле, пошел к консультанту по страховке, чтобы взять у него некоторые брошюры и расценки, а на обратном пути опять подобрал Джонни. Оставил я его у портового бассейна — марины. Он вылез из машины, поблагодарил. Но я глядел не на него, а дальше. Через две машины от нас припарковался голубой «мерседес» Арчера. Сам владелец сидел в машине. И Эми тоже. Они целовались, кажется, уже долго и весьма страстно.

• Предыдущая
• 33/49
• Следующая