Расчет вслепую - Льювеллин Сэм - Страница 14
- Предыдущая
- 14/49
- Следующая
Билли скорчил гримасу:
— Я чертовски надеюсь, что нет. Однако с собакой что-то не так.
— Да. — Я посмотрел на свои ноги, согнувшись под серой тяжестью уныния. — Ты не мог бы испытать болты на сжатие и проверить собаку, не подсунули ли ей что-нибудь? И пожалуйста, отремонтируй лодку. Счет пришлешь.
Билли кивнул.
— Поспрашивай немного своих людей. Знаешь ли...
— Сделаю, — заверил Билли. Его морщины выражали беспокойство и отвращение. — Но они хорошие парни.
— И все же вдруг ты на что-нибудь наткнешься? — сказал я. — Мне надо возвращаться в Англию. Но я вернусь. Скоро.
Мы попрощались. Я пошел к машине, посмотрел на морскую карту, затем поехал по неширокой дороге, ведущей к вершине утеса, западнее Кросхевена.
Вскоре началась береговая тропа. Ветер относил в сторону клубы дыма из высоких труб нефтеперерабатывающего завода Уайтгейта, видневшегося на той стороне. Земля на парковочной площадке в конце дорожки была мягкой; два заброшенных домика береговой охраны прятались среди черновато-зеленых кустов утесника. Я наклонился, разглядывая торфяную черную грязь. Там виднелись следы — достаточно четкие, небольшие, возможно женские, от сапог, подбитых выпуклыми гвоздями с широкими шляпками. Они вели вниз, к берегу. На самом берегу следы терялись в мягком песке. Я подошел к одному из домиков и постучал в дверь, затем к другому. Они пустовали в ожидании сезона. Черные окна глядели бесстрастно, когда я вновь сел в машину.
Я все рассказал Салли. Она выслушала молча. Прошлый вечер обернулся свинцовой тяжестью. Мы оба погрузились в собственные мысли. Возникло затянувшееся молчание. Я снес вниз ее вещи и пошел платить по счету.
Любитель океанских гонок находился на дежурстве. У меня не было желания обсуждать вчерашние события, но у него оно было.
— Я узнал еще об одной вашей беде, в Англии, с мистером Чарлтоном, который умер и все такое. Бедная женщина! — сказал дежурный. — Но чувствуется, что мужественная.
— Вы о ком, собственно? — спросил я.
— Миссис Чарлтон. Она великолепно выглядела сегодня утром. А о несчастье я прочел в английских газетах.
— Эми... Миссис Чарлтон была здесь?
— Разве вы ее не видели?
— Нет.
— Ну вот. Какая досада для вас! Она только что оплатила счет.
— В самом деле? — сказал я. Что, черт возьми, Эми здесь делает? — Потом я подумал о следах на берегу и спросил: — А во что она была обута?
— Обута? — удивился дежурный.
— Да. — Я чувствовал себя полным идиотом.
— "Веллингтоны"[38]. Зеленые. Такие, знаете ли, с большими гвоздями, — сказал дежурный, щеголяя наблюдательностью. — Полагаю, вы встретитесь в аэропорту. Это будет славно, не так ли?
Но мы не встретились.
Я сказал своим гостям, находящимся у Просероу, что уезжаю. Чувствовал, что не смогу вынести их присутствия. Прежде чем Салли и я сели на вечерний рейс, я проверил в справочной — Эми не значилась ни в одном из списков пассажиров этого дня. Может быть, она отправилась морем или через Дублин.
Всю дорогу домой зеленые «веллингтоны» Эми маршировали в моих мыслях.
Нет, продолжал говорить себе я, это абсурдно, слишком похоже на простое совпадение. Мне бы хотелось иметь время, чтобы поболтаться тут, в Ирландии, и провести серьезное расследование. Но время поджимало, надвигались отборочные соревнования, я что-то должен был предпринять, чтобы попасть на них.
Гонки на Кубок Капитана гораздо важнее, чем такие мелочи, как диверсия и убийство.
Глава 12
В тот вечер я отвез Салли домой. Примерно на половине пути к Пултни имеется поворот на Брандейдж, где жил Генри Чарлтон. Я вспомнил об этом по дороге домой. Проехав сотню ярдов после поворота, я нажал на тормоза, вернулся назад и повернул на Брандейдж. Мне требовалось поговорить с Эми. Вероятно, этот разговор окажется крайне неприятным, поэтому мне хотелось поскорее с ним покончить.
Она жила в доме, переделанном из водяной мельницы. Ворота заперты, никаких машин на гладко утрамбованной дорожке. Я проскрипел по гравию и постучал в дверь. Домоправительница, толстая и важная, сказала, что миссис Чарлтон приедет сегодня очень поздно, бедняжка. Я просил передать, что заходил, и отправился домой.
Отец размешивал яйца всмятку и смотрел по телевизору «Песни хвалы»[39], явно получая удовольствие. Мне хотелось поговорить с кем-нибудь, но он был не в форме. Я прошел на свою половину, решил, что пить виски не буду, и позвонил Джорджии.
Она пришла около восьми, нагруженная пакетами из магазина, в забрызганных краской джинсах и старой синей шерстяной кофте. Мы сидели за столом и ели Приготовленных ею жареных цыплят.
Я попросил:
— Расскажи, что произошло после того, как вы уехали с Просероу?
— Мы вернулись к Просероу. Он собирался куда-то уходить, но мы немножко посидели, выпили. Не слишком веселое общество.
— Кто-нибудь отлучался?
— Ты смеешься? Куда там идти? Во всяком случае, старикан Брин чувствовал себя очень неважно. Да и все мы тоже.
— Так вы просто посидели и пошли спать?
— Мы поиграли в покер. Арчер немножко за мной ухаживал. Он всегда так, я ли это или кто-нибудь другая, лишь бы в юбке. Весьма лестно. — Она скорчила гримасу.
— В самом деле? — сказал я. — Арчер? Он мне казался таким... ну, как государственный деятель.
— Во всяком случае, я пошла спать вскоре после этого. И Скотто тоже. Другие сидели допоздна. Сегодня за завтраком мы почти не разговаривали, вернулись все одним самолетом.
— И насколько тебе известно, никто вчера вечером не отлучался?
— Во всяком случае, в машине. Я спала в передней части дома.
— Ты уверена?
— Да. Потому что слышала, как вернулся Гектор Поллит.
— Вернулся?
— Гектор вылез из автобуса в Кинсейле. Сказал, что ему надо с кем-то увидеться. Он приехал на такси после полуночи.
— Правда? — сказал я. — В самом деле?
Джорджия посмотрела на меня пристально.
— Чарли, в чем, собственно, дело?
— Ничего особенного. О чем говорили в доме?
— О тебе главным образом. Они прошлись по всей твоей карьере, ну и... Как бы правильнее выразиться? Производили переоценку.
Я кивнул. Я думал о Поллите. О нем и Эми, в Кинсейле предоставленных самим себе. Зачем кому-то из них портить «Аэ»?
После ухода Джорджии я лег в постель и лежал, глядя в потолок. Эми в зеленых резиновых сапогах все еще крутилась у меня в голове, но теперь — вместе с Гектором Поллитом, одетым в мокрую одежду, крадущимся в темноте. Меня изрядно беспокоили события того дня. И медленно, но верно число подозреваемых росло. Почему Миллстоун сказал: «Я не думал, что ты захочешь все это проделать»? И Арчер. Он всегда говорил немного, но иногда в его лице проглядывала такая холодность, что казалось, он способен на все. Даже Салли могла бы это сделать, у нее имелась такая возможность... Но если и дальше рассуждать в таком духе, можно дойти до мысли, что я это сделал сам.
Опять утро. Телефон разбудил меня в восемь. Эми. Я чувствовал себя одуревшим и совсем не в форме, чтобы противостоять ей.
— Что тебе нужно? — сказала она.
— Хотел с тобой поговорить.
— Я к твоим услугам. Не можешь ли побыстрее? У меня есть гораздо более важные дела.
Я все еще не совсем проснулся и не мог придумать, как потактичнее сказать то, что собирался. Но все-таки я спросил:
— Послушай, Эми, я хотел узнать, что ты делала в Кинсейле?
Я услышал шум ее дыхания и легко смог представить напряженную лисью мордочку Эми.
— Не понимаю, о чем ты?
— Ты была в Кинсейле.
— Кто это сказал?
— Я говорю.
— Занимайся своими чертовыми делами.
— Эми, я пытаюсь выяснить, что случилось с «Эстетом».
— Я полагала, что это уже всем известно. Особенно тебе, — сказала она. — Ты видел «Дейли пост»?
38
«Веллингтоны» — здесь: резиновые сапоги.
39
«Песни хвалы» — телевизионная религиозная передача.
- Предыдущая
- 14/49
- Следующая