Затерянный мир Кинтана-Роо - Пессель Мишель - Страница 44

• Предыдущая
• 44/67
• Следующая

В конце острова, за этим печальным кладбищем стволов и страшных пней, стояла жалкая хижина. Ее повалил и потрепал ураган. Хижину потом подняли и починили, подперев стены большими кольями. Все жители кокаля погибли во время урагана, а хижина стала приютом рыбака, на которого я возлагал теперь все надежды.

У входа нас встретила старая мексиканка, видимо мать рыбака. Сам он ушел ставить сети и верши между островами мангров.

Я остался ждать рыбака, а кокалеро попрощался со мной и ушел обратно. Старая женщина не в пример большинству старух была совсем неразговорчива, поэтому в ожидании хозяина я решил пока взглянуть на окрестности. Хижина стояла на песчаном мысе. На востоке простиралось синее Карибское море, а на юге — желтоватые воды горловины залива Асенсьон, протянувшегося на двадцать миль. Противоположный берег залива терялся в туманной дымке. Кое-где я видел маленькие островки с кустами мангров, как бы блокирующих вход в залив. На западе залив уходил за горизонт, глубоко вдаваясь в сушу. По берегам его тоже были мангры, они тянулись с севера, параллельно тому песчаному острову, по которому я пришел сюда. Трудно было понять, где там твердая земля, где лагуна, скорее всего это была цепь маленьких лагун, идущая к большой лагуне у Чунйашче.

Должно быть, во времена древних майя по всем этим лагунам от одного поселения к другому без конца сновали лодки. Здесь был большой портовый центр, гигантская Венеция на каналах и лагунах, усеянных островками мангров и твердыми песчаными отмелями, где высоко в небо грозно поднимались пирамиды. Теперь все тут было пустынно. Одни лишь лагуны с мутной водой, чередующиеся со светлой зеленью мангров и маленькими островами. Где-то там на берегу залива находился порт Вигия-Чико, бывший некогда единственным выходом к побережью для осажденной армии генерала Браво. Раньше по берегам залива жили индейцы Чан-Санта-Круса, теперь же эти места совершенно обезлюдели, лишь несколько метисов с Косумеля обитает на пустынном побережье. В семнадцатом веке залив Асенсьон был важнейшей пиратской гаванью — дикое, уединенное естественное укрытие. Однако на его предательских мелях гибло не одно пиратское судно, поджидавшее здесь в засаде появления испанских кораблей, которые шли с юга навстречу пассатным ветрам, направляясь в Сантьяго-де-Куба.

Среди поломанных стволов пальм валялся помятый ржавый остов маленького бакена. Судя по его новой конструкции, бакен был установлен здесь недавно.

К полудню вернулся рыбак. Сначала о нем возвестил лай собаки, а потом я увидел маленькое суденышко с грязным треугольным парусом. Оно медленно плыло вдоль побережья, направляясь к песчаному пляжу, где вскоре со скрипом остановилось. На берег вышел сильный коренастый мужчина и стал наматывать на столб причальный канат. Выглядел он настоящим пиратом: закатанные до колен бледно-голубые пропитанные солью штаны, такого же цвета широкая, распахнутая на груди рубаха в заплатах, обветренное лицо, маленькие густые усы, повязанный на пиратский манер вокруг головы красный платок и длинный нож на боку. У него даже была золотая серьга в ухе. Одним словом, персонаж моих детских грез. Мне невольно представилось, как он держит в зубах нож. Но к моему разочарованию, мужчина просто подошел ко мне и довольно громко спросил по-испански, что мне нужно.

Я объяснил ему, что пробираюсь пешком в Белиз, разыскиваю храмы и руины и что мне нужна его помощь.

— А-а, — сказал мужчина, — ты ищешь сокровища. Я уже встречал таких людей. Есть у тебя карта?

Меня совсем не удивил этот вопрос, звучавший так естественно в устах человека с внешностью Долговязого Джона Сильвера[22]. Я поспешил уверить его, что у меня нет никаких тайн и никаких карт. Он, кажется, поверил и обещал за двадцать песо перевезти меня завтра через пролив. Место, где мы причалим, называется Кармен и еще как-то (второго слова я не разобрал), только рыбак сомневался, что я смогу пройти потом дальше, так как к югу все кокали уничтожены ураганом. К тому же теперь сильно поднялась вода в лагунах, и их нельзя ни перейти вброд, ни обойти по берегу. Но он знает человека, который живет в местечке Кармен, и попросит его помочь мне.

Обрадованный, что с переправой через залив Асенсьон все уладилось так просто, я поблагодарил пирата и попросил у него еды и пристанища на ночь.

Проснувшись на рассвете, я узнал, что из-за встречного ветра переплывать залив пока невозможно. Для меня это было полной неожиданностью. Все утро я с беспокойством вглядывался в море, бегал чуть ли не каждую минуту в хижину сообщать о малейших изменениях, казавшихся мне благоприятными. В конце концов это даже разозлило хозяина.

Через три часа он наконец счел погоду подходящей и, попросив сперва показать ему деньги, повел меня к маленькому суденышку, не больше «Лидии». С попутным ветром мы отчалили от берега, обогнули крайнюю точку острова и вышли из синих вод Карибского моря в мелкий залив Асенсьон, направляясь к отдаленным островам с манграми. Теперь было видно, что вход в залив загроможден мелями. Как я потом узнал, залив был раньше глубоким и судоходным, а сейчас он для крупных судов недоступен. До сих пор моряки пользуются очень старыми и неточными картами, новых карт или лоций для этих районов побережья не существует. Очевидно, береговая линия Кинтана-Роо никогда не выверялась, так что на всех мировых картах она может быть смещена на целых полградуса.

Однако моего капитана-пирата это мало трогало. Он вел судно прямым курсом через лагуну, а я лежал на спине, изредка провожая взглядом фламинго, пролетавших по небу. Теперь я уже привык к одиночеству и молча размышлял о всех странных обстоятельствах, что привели меня на побережье, и о всех последующих событиях, завершившихся этим вот плаванием через залив Асенсьон.

Плыть пришлось три часа. К полудню показался противоположный берег залива, мы направлялись в его юго-западную часть. Берег предстал перед нами частоколом мертвых кокосовых пальм и зарослями мангров. Через некоторое время я с изумлением заметил, что все мертвые деревья торчат корнями вверх. Видимо, сначала они были унесены ураганом, а потом приливные волны втиснули их как попало в песок корнями кверху. Мы подходили к узкой полоске песчаного берега, наполовину отвоеванного манграми. Там стояла какая-то странная хижина с крышей из пальмовых листьев. Вернее, это была одна лишь высокая крыша, поставленная прямо на песок, примитивное жилье без стен, с отверстием для входа.

Когда лодка подошла поближе, из хижины вылез оборванный старик в рубашке из сплошных заплат. Причаливая к берегу, мы вспугнули пару черных диких уток, сидевших с расправленными крыльями на поваленном стволе пальмы. Старик бросился нам навстречу, издавая какие-то странные, пронзительные крики. Видимо, он был безумным или по крайней мере слегка помешанным. Старик говорил по-испански, но, прежде чем произнести фразу, он издавал множество всяких гортанных звуков и бессмысленных слов.

Мой капитан-пират объяснил ему, зачем я сюда приехал, и спросил, может ли он проводить меня до следующего населенного места, если оно тут есть. После бесконечных заиканий старик ответил, что на юг едва ли можно пройти. На побережье слишком много разных проток и проливов, с началом сезона дождей все они вздулись, человеку там будет с головой. Он добавил, что кокаль Пунта-Пааро на южной стороне залива теперь заброшен и на побережье живет лишь единственная семья косумельцев, в восьми лигах отсюда, то есть примерно в двадцати пяти милях. Услышав такие безотрадные новости, я задумался. Однако у меня не было выбора, да и на худой конец можно вплавь перебраться через эти проливы. Я стал упрашивать старика проводить меня и предложил ему деньги.

Деньги его соблазнили, только он сказал, что не умеет плавать, а рио там очень глубокие.

Пират попрощался и уехал на своем маленьком суденышке, а слабоумный старик стал собирать еду в дорогу. Вполне возможно, что странное заикание и явное слабоумие моего проводника были результатом абсолютного одиночества. Ведь он живет все время вдали от людей, на пустынном побережье, питается рыбой, которую ловит вершей. Любой человек, оставшись, как и он, один на болотистых берегах этого пустынного залива, лишился бы рассудка.

• Предыдущая
• 44/67
• Следующая