Даю уроки волшебства - Акопян Амаяк Арутюнович - Страница 12

— Платочек не простой, а необыкновенный, он скрывает в себе тысячи секретов. А вот в руке у меня кроме платка действительно ничегошеньки нетути.

И левую руку вытянул, обратив ее ладонью к зрителям, по-прежнему ухмылявшимся. А в правой руке держит уже знакомый платочек.

Дедок накрывает платочком ладонь левой, совсем даже не трясущейся руки... Шепчет какие-то заклинания, подмигивает всем, дует во все стороны... и через мгновение сдергивает платок, а на ладони у него лежат карманные часики и тикают: «Тик-так, тик-так». Так-так... и откуда они взялись, интересно? Все очень хорошо видели, что старичок их сразу в карман положил и до кармана не дотрагивался. Недолго думая, не дав опомниться своим озадаченным зрителям, дедулька вновь буквально на секундочку накрывает платком свою морщинистую, но очень пластичную руку, в которой были часики, и тут же сдергивает его. Хо-о-оп! Часы исчезли. Дедуля еще раз показывает всем платочек и таинственно нашептывает:

— Нет, нетути в нем ничего.

Затем стремительно, как ястреб на куропатку, еще раз набрасывает платок на ладонь и снова сдергивает... На ладошке лежат и словно ехидно улыбаются часики. Ну что ты с ним поделаешь! А? Старичок проиеносит:

— Эпики-беники! Ели вареники! Вася-Васятка, не спеши — сам себя не обмани. Ешь конфетки, калачи, а моральку звучи!..

Тут в большой комнате часы пробили 27 раз, и с последним ударом старичок растворился, исчез, будто сквозь землю провалился. Ни часиков, ни платочка, только коробка конфет, им принесенная, лежит себе не шелохнувшись на салазках...

Да-а-а! Действительно странный старичок-лесовичок. И что он там Василию наговорил, зачем? Что имел в виду? Я на этот вопрос ответить тебе так сразу, о светлейший из ярких, о ярчайший из неугасающих, не смогу. Может, ты знаешь ответ? Жду ответа, как соловей омлета!

А вот что касается часиков. У меня есть одна версия, сейчас я с тобой поделюсь.

Для данного фокуса совсем не обязательно иметь настоящие карманные часы. Их можно сделать самим. Корпус вырезать из плотного картона или из мягкой жестяной банки. Взять, например, банку из-под «пепси» и аккуратно вырезать круг. На бумаге нарисовать циферблат, стрелки и наклеить на кружок. У всех карманных часов есть колечко, за которое они крепятся к цепочке. Вот и тебе надо раздобыть небольшое колечко и приклеить к часам. Сквозь это колечко пропусти отрезок капроновой нитки телесного цвета и свяжи ее концы.

Получится петля, невидимая для зрителей. Заранее надень петлю на большой палец левой руки. Петля должна быть такого диаметра, чтобы часики могли свободно вращаться вокруг твоего большого пальца. Перед демонстрацией этого «волшебства» часы висят с тыльной стороны кисти руки. А когда маг накрывает ладонь руки платком, он одновременно делает движение пальцем для поворота часов. Часы должны оказаться у него в ладони в момент снятия платка. Вот и вся хитрость. А как, спросишь ты меня, исчез старичок-колдунишка? Ну, это проще-простого. Он произнес волшебные слова: «Ахалай-малахай!» фи-и-ить, и исчез.

Не знаю, не знаю, о затисканный любовью своих родителей, о согретый любовью учителей и директором школы. Думаю, не следует требовать от овец и коз рассказа об их богатом внутреннем мире. А вот попросить их показать фокус, наверное, можно. Шутка!

Да, дружище! чудеса еще бродят по белу свету, как кучерявые овечки и мило блеющие козочки. А знаешь, о чем они бекают и мекают?

— Ме-ме-местные старожилы, — мекают они, — помнят великого волшебника графа Мо-Мо-Мо-Монте-Кристо.

Да ну? Вот и да ну! Граф Монте-Кристо был замечательным честным и порядочным человеком, прекрасным мореплавателем и обожал показывать фокусы.

А фокусы его научил показывать в свое время аббат Фариа в замке Иф. Их предали неразумные, злые, трусливые и завистливые людишки — иначе их и не назовешь.

Вот какой фокус старина Фариа продемонстрировал Эдмону Дантесу (так в действительности звали графа Монте-Кристо).

— Смотри, Эдмон, и думай. Может, удастся тебе шевельнуть своей извилистой извилиной, а затем и ногами.

— А ногами-то зачем, уважаемый?

— А затем, что надо срочно брать ноги в руки и... бежать отсюда, пока еще силенки не покинули тебя окончательно.

— А как же бежать-то? Отсюда не убежишь...

— Ну что ты все заладил: зачем, как... Ты и впрямь здесь не только оброс и заплесневел, у тебя и голова паутиной покрылась, а вместо мозгов стручковая фасоль дала прекрасные побеги... Побег! Побег нам необходим!

Вот смотри, в нашем распоряжении стакан и небольшой яркий платочек...

— Ну какой же это яркий платочек?! Это грязная тряпка!.. — изумляется Эдмон.

— Да, Эдмон Дантес, ты и правда здесь, в тюрьме, воображения лишился, чуждо тебе стало чувство прекрасного...

— Ну почему же чуждо! Я, например, каждую ночку вспоминаю и вижу свою красавицу кучерявую, розовощекую, длинноногую девушку по имени Мерседес...

— Цыц! Цыц тебе говорят! И впредь меня не перебивай! — рассердился аббат не на шутку и даже пальчиком погрозил Эдмону.— Так вот, вообрази себе, что это платочек...

— Ну, вообразил, — отвечает Эдмон.

— Вот умница! Ведь можешь, когда хочешь. Я наливаю в стакан немного воды, чуть-чуть отпиваю, теперь протираю стакан насухо и помещаю туда этот платочек. Затем накрываю стакан другим платочком и надеваю сверху резиновое кольцо. Платок оказался взаперти. В неволе. Сидит царица в темнице...

— Какая еще царица в темнице? Я дам здесь не видывал ни разу.

— Да это я так, присказка такая, чтобы обогатить свой рассказ и фокус. Понял, бурьяном поросшая твоя тыква?

— Понял! — отвечает Эдмон.

— Продолжаю. Сидит царица молодая в расцвете сил и молодости своей в этой сырой и темной темнице и горько рыдает: «Заточили, басурманы, оглоеды, ироды, предатели...» Платочек наш — как узник в стеклянном замке. Теперь я прошу тебя, Эдмон, возьми этот стакан, накрытый платком, и побудь некоторое время сторожем — надзирателем. Знаю, ты будешь строгим и зорким стражем. От тебя не убежишь, не скроешься.

С этими словами рука аббата проникла под платок, и... не дав опомниться Эдмону, он быстро вытащил из-под него маленький платок (или тряпочку). Тот самый, что находился «взаперти» под замком (я имею в виду резинку).

Эдмон даже крякнул от удивления. А старина аббат, ехидно улыбаясь, говорит:

— Ну и куда ты глядел? Небось десятый сон разглядывал? Проспал, брат! Все! Сбежал платочек, а тебя высекут, непременно начальство высечет! Ой накажут, и поделом: нечего на рабочем месте дрыхнуть. Э, брат, да ты так все и всех проспишь!

А когда аббат снял со стакана платок, Эдмон увидел... что внутри действительно пусто.

— Да как же такое возможно? — пролепетал Дантес (тот, который Эдмон).

Тут старик как закричит:

— Копать! Копать надо! Сначала дырку проделать, а потом тоннель и вылезем на свободу с чистой совестью!

С этими словами аббат, сверкая своими маленькими, но очень умными глазами, передал стакан Дантесу.

— Видишь: в прозрачном стакане я проделал дырочку. Сквозь это отверстие я и стянул платок. Вот так и совершил свой блистательный побег маленький платочек.

В общем, недолго думая, стали они копать. Копали, копали не день и не два, а гораздо больше: много человеко-часов, человеко-недель и человеко-месяцев. Ну а что было дальше, ты сам узнаешь, прочитав замечательную книгу моей юности «Граф Монте-Кристо». А то ишь какой хитренький, все расскажи, разжуй да в рот положи.