Грон. Трилогия - Злотников Роман Валерьевич - Страница 88
- Предыдущая
- 88/253
- Следующая
— На дистанцию стрельбы.
И над полем боя разнесся сигнал, по которому бойцы прорвались сквозь смешавшиеся ряды горгосской пехоты и отъехали от места рубки на сотню шагов. Засвистели дудки капитанов, и вскоре снова мерно захлопали арбалетные тетивы, собирая на поле битвы обильный урожай смертей. Когда горгосский отряд ополовинел, Грон дал сигнал двигаться в обход. К полудню полторы тысячи оставшихся в живых горгосцев, грязных как чушки, сдались в плен. К Грону привели командира. Он посмотрел на облепленное глиной лицо и приказал:
— Помыть — и к Ягу.
К началу лета они вышли на южную равнину. У Эллора горгосцы держали около семидесяти тысяч солдат, что явно было слишком для его армии, даже выросшей уже до тридцати тысяч воинов. Грон принял решение идти к южным портам и отрезать горгосцев от линий снабжения. Воины шли мимо спаленных деревень, мимо шеренг остро отточенных кольев, на которых висели почерневшие и гниющие тела людей, и сжимались кулаки, и все ярче разгоралось в сердцах пламя ненависти.
За два перехода от Сторы, порта, в котором Грон впервые ступил на землю Элитии, разведчики Дивизии обнаружили двадцатитысячный горгосский отряд. Грон отправил половину своих войск разбираться с отрядом и передал командование над ними Гагригду, а сам двинул в сторону Сомроя, главного порта на юго-западе, через который и шел основной поток войск.
Завидев издали стены Сомроя, Грон решил рискнуть и передал по колонне: «Галопом вперед». Дивизия перешла на галоп. Горгосцы опомнились, когда до ворот оставалось не больше двадцати шагов. Из ворот выбежали воины и схватились за створки, но тут же упали, истыканные арбалетными болтами, что твои дикобразы. Какой-то горгосский десятник, не разберешь — смелый или глупый, попытался остановить лаву, выстроив жиденького «ежа» из полутора десятков воинов прямо в проеме ворот, но они были сметены мгновенно. Дивизия промчалась по опустелым улицам и вылетела к пирсам, у которых загружались новыми рабами горгосские суда. Бойцы заскочили на борт галер, прямо не слезая с коней, и началась рубка. Скоро набежали горгосцы, которых в городе скопилось почти пятнадцать тысяч, Дивизию зажали на пирсах, и завязалась тяжелая и кровавая рукопашная. Но оставленные у ворот три сотни продержались до тех пор, пока не подошли элитийские тысячи. Когда от ворот послышался знакомый боевой клич и по улицам загрохотала сапогами элитийская пехота, жители валом поперли из домов, подхватив что под руку попадется, и теперь уже горгосцы оказались зажаты меж двух огней. К вечеру поверхность воды в гавани густо покрывали трупы горгосцев, а из трюмов галер вышли на свет семь тысяч элитийцев, которые не стали горгосскими рабами.
К исходу лета Грон имел под своим началом уже не менее восьмидесяти тысяч бойцов. Все южные порты были отбиты, а с севера пришло известие, что приближается Сиборн с тридцатитысячным ополчением Атлантора и двадцатитысячной ордой степняков. Венеты не выдержали зимних атак и повернули домой. Сиборн уже отбил Домеру, Роул, и горгосцы оказались отрезаны и от западных портов. Принц стягивал войска к Эллору. Но у него набиралось всего около ста пятидесяти тысяч солдат. Все шло к тому, что к зиме они покончат с войной. Короче, перспективы вырисовывались очень неплохие, пока однажды утром в палатку Грона не влетел Франк и не сообщил помертвевшим голосом:
— Эллор пал.
Грон стиснул кулак, в котором держал кубок с дожирским, а потом отшвырнул в угол искореженную посудину.
— Как это произошло?
— Точно неизвестно, — сказал Франк, — но подозревают предательство. Ходят слухи, что среди реддинов, что были с базиллисой, нашелся один, который открыл ворота. Акрополь держался почти сутки, но там было слишком мало воинов.
Грон поднялся.
— Завтра выходим к Эллору.
— Ты хочешь брать крепость со стапятидесятитысячным гарнизоном всего с восемьюдесятью тысячами бойцов? — Полог откинулся, и внутрь палатки вошел Яг.
Грон зло усмехнулся:
— Ты не веришь, что я это сделаю?
Яг серьезно кивнул:
— Верю. Но вот тебе еще новость: у Сомроя высадились войска под командованием легата императора, числом более ста тысяч, но город брать не стали, рабов ловить по окрестным деревням тоже не стали, корабли немедленно отправили обратно, а сами двинули на соединение с Лупоглазым.
Грон выругался:
— Так. Было паршиво, а стало еще паршивее.
Сердце рвалось в Эллор. Он готов был идти туда один и с голыми руками. И это, наверное, было более разумно, чем вести армию, но Грон понимал, что он является в некотором смысле знаменем этой армии, существенной частью ее силы, духа. Среди населения юга страны их называли «Барсы Великого Грона», и он не мог бросить их в преддверии неминуемых битв. А было ясно, что они близко. За зиму они уничтожили около ста тысяч горгосцев, но приход армии легата означал, что горгосцы восстановили свои силы.
— Ладно, если уже не произошло ничего непоправимого, то, я думаю, Эллор подождет. Франк, к Эллору — усиленные патрули, сами выходим на соединение с Сиборном. И еще, — он повернулся к Гагригду, — я думаю, свеженькие солдатики легата пока незнакомы с обычаем старожилов не выходить из поля зрения, кроме как отрядом в несколько тысяч человек, поэтому пошли «волчьи стаи» — пусть пустят кровь овечкам легата.
Они вышли через два дня. Каждый день марша приносил известия о том, что число горгосцев, прибывших с легатом, уменьшилось еще то на десяток, то на сотню, то на несколько сотен. К исходу четверти бойцы «волчьих стай» ехали уже не скрываясь, на расстоянии нескольких сот шагов от колонн горгосцев, те, наученные горьким опытом, скрипели зубами от злости, наблюдая за тем, как десятки стрелков подскакивали на сто шагов, залпом разряжали свое оружие и галопом уносились обратно, оставляя после себя раненых и убитых. От тяжелого, кованого арбалетного болта с булатным наконечником, выпущенного со ста шагов, не спасали ни дощатый щит с бронзовым умбоном и накладками, ни бронзовые же доспехи. Болт пробивал щит и доспехи и застревал в теле, оставляя солдата пришпиленным к щиту, как жука к планшету. Наконец горгосцы добрались до гигантского лагеря у Эллора и скрылись за его валами, рогатками и рядами кольев, и «волчьи стаи» вернулись к армии, а через два дня передовые патрули повстречали патрули Сиборна. Они стояли лагерем в соседней долине в половине дневного перехода. Грон приказал остановиться и разбивать лагерь.
Сиборн прискакал, лишь только ему доложили. Он слетел с коня и так сжал Грона в объятиях, что у него кости затрещали, потом отстранился и возбужденно заговорил:
— Командир, клянусь Эором, это была мечта! Венеты драпанули так, что оставили нам половину обоза. — Он вдруг хитро улыбнулся. — Кстати, у меня для тебя сюрприз. — Он кивнул, и из сотни, приехавшей с ним, выехал всадник и спрыгнул с коня.
Это был Сайторн. Сиборн засмеялся:
— Когда я вернулся с севера, он торчал в крепости Горных Барсов. Я двинулся на соединение с тобой, а он увязался за мной, сказал, что ему надо с тобой поговорить.
Грон обратился к Сайторну:
— Ты можешь подождать?
— Да.
— Тогда тебя проводят в мою палатку. — Грон обнял Сиборна за плечи: — Пошли, расскажешь о своих подвигах.
В своей палатке он появился только к вечеру. Сайторн поднялся со шкуры, но Грон махнул рукой:
— Сиди. — Потом испытующе посмотрел на Сайторна.
Тот вскинул голову и решительно сказал:
— Я принимаю твое предложение, Измененный.
Когда, несколько лет назад, Сайторн вошел в его комнату, вот так же гордо вскинув голову, готовый к самой мучительной смерти, Грон встретил его усмешкой и знаком отпустил охрану. Затем встал, разрезал веревки и положил кинжал рядом с его рукой. Сайторн бросил на него быстрый взгляд, но тут же отвернулся, стараясь не смотреть ни на него, ни на кинжал. Несколько минут они молчали, наконец Сайторн не выдержал и спросил:
— Как ты смог выжить, Измененный?
- Предыдущая
- 88/253
- Следующая
