Размышления о псалмах - Льюис Клайв Стейплз - Страница 15
- Предыдущая
- 15/16
- Следующая
Связывать с Пятидесятницей 67 псалом можно, хотя стих «земля тряслась, даже небеса таяли от лица Божия» (9) для псалмопевца, конечно, соотносился с чудесами Исхода. Стих 12 прекрасно показывает, как обретают новый смысл ветхозаветные тексты. Обычно мы читаем: «Господь даст слово; провозвестников великое множество», понимая «слово» как «воинский приказ», провозвестников (мрачная ирония) — как воинов. Однако на самом деле все не так. Стих этот значит, что многие могут разнести весть о победе. Вот это вполне подходит для Пятидесятницы. А уж совсем дает нам право так применять псалом стих 19: «Ты восшел на высоту, пленил плен, принял дары человеков, так чтобы и из противящихся могли обитать у Господа Бога». Гебраисты утверждают, что в древнееврейском тексте речь идет о «дарах» (добыче, дани) от людей. Однако в Послании к Ефесянам апостол имеет в виду другое прочтение: «Посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам» (Еф. 4:8). Вероятно, именно здесь 67 псалом впервые связан с Сошествием Святого Духа — Павел говорит о дарах духовных, подчеркивая, что они даны после Вознесения. Связь Вознесения с Пятидесятницей прекрасно согласуется со словами Спасителя: «…лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам» (Ин. 16:7), словно присутствие Христа в «пространственно-временном мире» мешает явиться Богу Духу Святому. Тут — тайна, и я ее даже не коснусь.
С псалмами, в которых речь идет о Страдальце, все много проще — их трудно читать, не думая о Христе. Если говорить совсем уж по-человечески, понять иносказания здесь можно и без помощи свыше — чудом было бы не понять их. В псалме 21, страшной песне, которую Христос вспомнил на кресте, поразительнее всего не «пронзили руки мои и ноги мои», а сочетание полного отчаяния с полной вверенностью Богу, Который не отвечает, даже «не внемлет» (21:3), и все же «Святый, живет среди славословий Израиля» (21:4). Здесь говорит страдалец невинный; в псалме 39 — виновный: «постигли меня беззакония мои, так что видеть не могу» (13). Но и это — голос Христа, ибо мы знаем, что Единый Безгрешный спустился ради нас в глубины страданий, которые испытывает плохой человек, когда узнает, какой он плохой. Заметьте, стих очень трудно согласовать со стихами 8 и 9, если речь не о Христе.
Говорить еще о «псалмах страдания» не стоит, там все очевидно. Вообще же скажем только, что 44 псалом являет нам столько граней Рождества, сколько не явят рождественские песни и, в определенном смысле, Евангелия. Создан он придворным поэтом к свадьбе царя. (Теперь нас удивляет, что такие стихи написаны «по заказу». Но во времена здоровых искусств никто бы не понял, чему мы удивились. Великие поэты, музыканты, художники могли работать так и работали. Того, кто не мог, сочли бы странным, как моряка или крестьянина, которые трудятся лишь по вдохновению.) Псалом прекрасен и как брачная песнь — то, что греки называли эпиталамой, — но он гораздо значительней, когда мы свяжем его с Воплощением.
Раньше меня совершенно не трогали толкования библейских текстов, уподобляющие жениха Христу, невесту — Церкви. Читая явственно эротические стихи из Песни Песней, поневоле улыбнешься и подумаешь, как наивны толкователи. Я и сейчас не верю, что древний автор понимал все это «в духовном смысле». Принимая такое прочтение, мы не можем отвергнуть то, о чем он уж точно думал. Да, это брачная песнь, это — поэма о влюбленных; новое чтение не мешает так видеть (человек — и впрямь один из приматов, стихи — черные черточки на белом листе). Но постепенно я понял, что новый смысл не произволен, он порожден тем, прежним. Во-первых, почти все великие мистики — античные, мусульманские, и особенно христианские — показывают, что образ брака, любовного союза естественно, даже неизбежно выражает связь человека с Богом. Во-вторых, тема «священного брака» постоянно возникает в язычестве — не «самом высоком» или «самом светлом», а «самом истовом», т.е. самом серьезном. Если Христос (а я в это верю) исполнил чаяния не только иудеев, но и эллинов, вполне может быть, что Он исполнил и это. В-третьих, для самого иудаизма Израиль — Невеста Господня. Об этом мы читаем в одной из самых трудных и трогательных глав Ветхого Завета (Иез. 16); в Откровении же Ветхий Израиль передает это Новому, и Невестой становится Церковь. Недостойную невесту отмывают, переодевают, обручают с Богом — просто свадьба короля Кофетуа! Аллегория, которая сперва казалась произвольной, укоренена во всей истории религий; и отвергать ее за то, что она «несовременна», может только слепой, самодовольный провинциал.
Если так прочитать псалмы, Рождество обретает для нас утраченную полноту. С Рождеством Христа в мир пришел великий Царь и великий Воин. Но это не все: пришел и Жених «прекраснее сынов человеческих». Мы не всегда ощущаем, что слово это значит не только «возлюбленный», но и просто «будущий муж» — тот, кто даст тебе детей. Когда псалмопевец говорит: «…забудь народ твой и дом отца твоего» (44:11), слова эти, конечно, имеют прямой и печальный смысл: и нам и ему жалко девушку (вероятно, очень юную), которая плачет в чужом ей доме, предвидя все беды, какие сулит династический, да еще восточный брак. Псалмопевец прекрасно их знает, у него самого, наверное, есть дочь, и он утешает невесту: «Вместо отцов твоих будут сыновья твои». Но это как нельзя лучше подходит и к обручению Церкви со Христом. Высокая честь призвания обходится дорого. Поначалу (а иногда и позже) очень трудно оторваться от «нормальной жизни». Даже переход с одного биологического уровня на другой и то нелегок — человек знает трудности и печали, неведомые другим приматам. Выйти же за пределы «человеческого» особенно трудно. Господь говорит Аврааму: «…пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, (и иди) в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12:1). Повеление это ужасно — надо уйти от всего, буквально от всего, что ты знаешь. А утешение (утешает ли оно в этот, первый час?) — такое же, как в псалме: «Я произведу от тебя великий народ». В Новом Завете Господь повторяет и усиливает повеление, требуя возненавидеть мать, отца, самую жизнь. Он говорит здесь в Своем, особом духе, как бы в притче, — речь идет не о ненависти, не о злобе, а о полном отказе от естественных связей, если понадобится такой чудовищный выбор. (Даже и так текст этот — только для тех, кому он страшен! Мужчине, которого воротит от собственного отца, женщине, изо всех сил старающейся не возненавидеть мать, лучше не читать его.) Но вернемся к псалму. Утешение невесты — не в объятиях жениха, а в детях. Если она не потечет водою живою, не принесет плода, не станет матерью святым и святости, мы вправе предположить, что брак ей примерещился.
Псалом 8 связывают с Вознесением, и толкование это поддержано авторитетом апостола. В прямом своем смысле псалом предельно прост — автор его, истинный поэт, дивится человеку и месту его во вселенной (у Софокла есть хор примерно о том же). И впрямь, глядя на звездное небо, удивишься, что Бог вообще замечает таких тварей, как мы. Он создал нас ниже сил небесных, но здесь, на земле, облек великой честью: поставил над всем тварным миром. Апостола это наводит на мысль, до которой не додумаешься без благодати. Псалмопевец сказал, что Господь поставил человека «владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его» (8:7); апостол прибавил, что теперь, в нынешнем мире, это еще не совсем верно (Евр. 2:6-9). Нас, людей, убивают, и нам, людям, вредят звери, ядовитые растения, холод, стихийные бедствия — словом, природа. В «научном смысле» автор псалма вроде бы и не прав. Но мало поправить его так, как обычно поправляют: «Это — неверно, Писание — верно, значит, речь просто идет не о настоящем, а о будущем». Лучше скажем: «Это верно и теперь, не только в поэтическом смысле, но и в другом, очень важном». Двинемся же по пути, ведущему к этому смыслу.
Мы знаем, что Христос вознесся на небеса. Знал это и апостол Павел, когда писал, что Христос — «первенец из умерших» и что в Нем «все оживут», а Ему Господь покорил все (1 Кор. 15:20-28). Если мы кроме текста из Послания к Евреям прочитаем и этот текст, мы убедимся, что в первохристианской церкви было принято толкование, быть может, восходящее к Самому Христу. Как-никак, Он особенно любил, чтобы Его определяли словом пророка «Сын Человеческий», то есть «архетип человека» (ср. «Дочь Вавилона» — «Вавилон»), чье страдание и славу может разделить каждый из людей, если сам не откажется.
- Предыдущая
- 15/16
- Следующая
