Последняя битва - Льюис Клайв Стейплз - Страница 9

• Предыдущая
• 9/26
• Следующая

Какое-то время они шли прямо по направлению, которое указывал Наконечник Копья, но подойдя к густым зарослям, свернули, чтобы обойти их. После этого — они были еще в тени ветвей — трудно было найти нужное направление. Правильную дорогу указала Джил. В Англии она была отличным проводником и, конечно же, превосходно знала нарнийские звезды и могла найти нужное направление, ориентируясь по другим звездам, когда Наконечник Копья не был виден. Как только Тириан понял, что она лучше всех умеет выбирать направление, он пропустил ее вперед, и изумился, наблюдая, как тихо и совершенно незаметно она скользила перед ним. «

— Клянусь Гривой! — прошептал он Юстэсу. — Эта девочка — удивительная лесная нимфа; даже если бы в ней была кровь дриад, вряд ли она смогла бы двигаться лучше.

— Ей помогает маленький рост, — отозвался Юстэс, но Джил, обернувшись сказала: «Ш-ш-ш, меньше шума».

Лес вокруг был очень тих. По правде говоря, он был даже слишком тих. В обычную нарнийскую ночь в лесу всегда есть какой-нибудь шум — случайное веселое «Доброй ночи» ежа, крик совы над головой, звук флейты вдали, говорящий о танце фавнов, шелест, шум молотков гномов из-под земли. Но сейчас все молчало, угрюмость и страх царили в Нарнии.

Они начали подниматься круто вверх на холм, деревья там росли реже; Тириан уже мог различить хорошо знакомую верхушку холма и Хлев. Джил шла теперь все осторожней и осторожней. Она подала знак другим делать то же самое. Затем остановилась как вкопанная. Тириан увидел, как она без звука опустилась на траву и скрылась в ней.

Минутой позже она снова появилась и прошептала так тихо, как могла, прямо Тириану в ухо: «Ложись. Шмотри внимательней». Она сказала «ш» вместо «с» не потому, что шепелявила, а потому, что знала — свистящий звук «с» слышнее всего в шепоте. Тириан мгновенно лег, хотя он сделал это не так тихо, как Джил, потому что был старше и тяжелее. Пока они лежали, он увидел край холма прямо против усыпанного звездами неба. Две черные тени поднимались на его фоне: Хлев, и, в нескольких футах, тархистанский часовой. Он не следил за тем, что происходит вокруг: не ходил и не стоял, а сидел с пикой на плече, опустив подбородок на грудь. «Отлично», — сказал Тириан. Он узнал все, что хотел.

Они поднялись, и теперь Тириан взял на себя руководство. Очень медленно, с трудом сдерживая дыхание, они двинулись к маленькой группе деревьев, которая была не далее чем в сорока футах от часового.

— Ждите здесь, пока я не вернусь, — прошептал Тириан детям, — если мне ничего не удастся — бегите. — Затем он смело вышел на поляну, чтобы враг смог его увидеть. Заметив его, человек вздрогнул и вскочил на ноги: он испугался, что Тириан один из его начальников, и у него будут круп ные неприятности из-за того, что он сидит на посту. Но до того, как он успел встать, Тириан упал перед ним на одно колено и сказал:

— Ты воин Тисрока, да живет он вечно? Радость моему сердцу встретить тебя среди этих зверей и дьяволов Нарнии. Дай мне руку, друг.

И раньше, чем тархистанский часовой понял, что произошло, его рука была крепко схвачена. В следующий момент он уже стоял на коленях, и кинжал касался его шеи.

— Один звук и ты умрешь, — прошептал ему на ухо Тириан. — Скажи мне, где единорог, и ты останешься жив.

— Позади Хлева, о, мой господин, — заикаясь, проговорил несчастный.

— Хорошо, встань и веди меня туда.

Когда часовой поднялся, острие кинжала по-прежнему касалось его шеи: холодное и щекочущее острие немного сместилось; Тириан шел позади него, удобно устроив кинжал под ухом. Трясясь от страха, часовой обогнул Хлев.

Несмотря на темноту, Тириан сразу увидел белый силуэт Алмаза.

— Тс-с. Ни звука, ни ржанья. Да, Алмаз, это я. Ты привязан?

— Они стреножили меня и привязали уздечкой к кольцу в стене Хлева, — послышался голос Алмаза.

— Стой здесь, часовой, спиной к стене. Так. Пожалуйста, Алмаз, направь свой рог в грудь тархистанцу.

— С удовольствием, сир, — ответил единорог.

— И если он двинется, пронзи ему сердце. — Тириан за несколько секунд перерезал веревки, а остатками их связал часового по рукам и ногам. Потом он заставил часового открыть рот, набил туда травы, подвязал подбородок так, чтобы тот не мог издать ни звука, и посадил спиной к стене.

— Я поступил с тобой немного жестоко, солдат, — сказал Тириан, — но это было необходимо. Если мы встретимся снова, может быть, это тебе зачтется. Теперь, Алмаз, пойдем потихоньку.

Он обнял единорога левой рукой за шею, нагнулся и поцеловал его в нос, и оба очень обрадовались. Так тихо, как могли, они подошли туда, где Тириан оставил детей. Между деревьями было еще темнее; они приблизились к Юстэсу, а тот даже не заметил их.

— Все хорошо, — прошептал Тириан, — отличная ночная работа. Теперь к дому.

Они повернулись и прошли уже несколько шагов, когда Юстэс сказал: «Где ты, Поул?», но ответа не было. «Разве Джил не рядом с вами, сир?» — спросил он.

— Что? — сказал Тириан, — я думал, что она рядом с тобой. Это был ужасный момент, они не осмеливались кричать и шептали ее имя самым громким шепотом, но ответа не было.

— Она ушла, пока меня не было? — спросил Тириан.

— Я не видел и не слышал, как она ушла, — ответил Юстэс, — но я мог бы и не заметить. Она умеет двигаться тихо, как кошка. Вы же сами видели.

В этот момент вдалеке послышался барабанный бой. Единорог навострил уши и сказал: «Гномы».

— Вероломные гномы, может быть враги, а может быть и нет, — проворчал Тириан.

— И еще приближается кто-то, у кого есть копыта, — сказал Алмаз, — и он много ближе.

Двое людей и единорог замерли. Так много всего беспокоило их, что они не знали, что делать. Звук копыт был уже совсем близко, и невидимый голос прошептал:

— Алло! Вы здесь? Благодаренье Небесам, это была Джил.

— Где тебя черти носят? — разгневанно прошептал Юстэс; он очень испугался за нее.

— В Хлеву, — с трудом проговорила Джил. Ей было трудно говорить, она давилась смехом.

— Ты думаешь, это смешно, — проворчал Юстэс. — Я могу сказать только…

— Вы нашли Алмаза, сир? — спросила Джил.

— Да, он здесь. А с тобой что за зверь?

— Это он, — сказала Джил. — Но пойдемте к дому, пока никто не проснулся, — и она снова подавилась смешком.

Остальные мгновенно повиновались-, ведь они и так слишком долго задержались в этом страшном месте. А барабаны гномов слышались все ближе. Они шли на юг уже несколько минут, когда Юстэс спросил:

— Ты сказала «он»? Что ты имеешь в виду?

— Фальшивый Аслан, — ответила Джил.

— Что? — воскликнул Тириан. — Где ты была? Что ты сделала?

— Ну, сир, — сказала Джил, — когда я увидела, что вы повалили часового, я подумала, что было бы неплохо заглянуть внутрь Хлева и посмотреть, что там на самом деле. И я поползла. Открыть засов было легче легкого. Конечно, внутри было очень темно и пахло как в любом хлеву. Потом я зажгла спичку и — поверите ли — там не было никого, кроме старого ослика, у которого к спине была привязана львиная шкура. Я вытащила нож и сказала ему, что он пойдет со мной. Правда, можно было и не угрожать ножом. Он сыт по горло этим хлевом и готов уйти, не так ли, дорогой Недотепа?

— О, Боже! Черт меня подери! — сказал Юстэс. — Я сердился на тебя еще минуту назад. Я думал, ты бросила нас. Но согласитесь… Я имею в виду, что она сделала совершенно роскошную вещь… Если бы она была мальчиком, ее бы посвятили в рыцари, правда, сир?

— Если бы она была мальчиком, — сказал Тириан, — ее бы высекли за нарушение приказа. — В темноте не было видно, как он сказал это: нахмурившись или с улыбкой. В следующую минуту раздался звон металла.

— Что вы делаете, сир? — резко спросила Джил.

— Вытаскиваю меч, чтобы отрубить голову проклятому ослу, — сказал Тириан ужасным голосом. — Стой спокойно, девочка.

— Не надо, я прошу вас, не надо, — сказала Джил, — вы не должны, это не его вина, это все Обезьян. Осел не виноват. Он просит прощения. Он прелестный ослик. Его зовут Недотепа, и я держу его за шею.

• Предыдущая
• 9/26
• Следующая