Пирамида Хуфу - Любовцова М. - Страница 16
- Предыдущая
- 16/61
- Следующая
С предместьями, поселками простолюдинов, ремесленников, рыбаков и моряков, живших на окраинах, Белая Стена, или Менфе — столица всемогущего Хуфу — была огромна. Предки ремесленников, поселившиеся здесь в незапамятные времена, окружили свои хижины садами и огородами. Давно посаженные деревья буйно разрослись и, перемешавшись с любимыми здесь виноградными лозами, совсем закрыли убогие хижины. Но жители в особых строениях и не нуждались. Жизнь, в основном, протекала во дворах, где стояли очаги для пищи, здесь же и ели, сидя на тростниковых циновках.
По дороге Руабену часто попадались храмы, окруженные густыми рощами. Статные стволы пальм с гордыми кронами чеканно вырисовывались на чистой синеве неба. Они господствовали над строениями и чуть колыхались от северного ветра, несущего влагу и свежесть с Великой Зелени. Перед храмами были открытые площадки с жертвенниками, на которых приносили жертвы богам в празднества.
День был праздничный, и к базару во всех направлениях устремился народ. Маленькие ослики бодро тащили грузы или седоков, ноги которых спускались почти до земли.
Было уже позднее утро, когда он вместе с другими подошел к базару, близость которого чувствовалась по доносившемуся гвалту. Он враз попал в крикливую сутолоку.
Базар в городе Менфе был огромный и славился по Черной Земле. Из окрестных селений привозили и приносили в прожорливую столицу всевозможные продукты и изделия.
Руабен вошел в пищевые ряды. Большие корзины с луком, чесноком, петрушкой, огурцами и редькой окружили его своими резкими запахами и с особой силой обострили чувство голода, от которого он давно уже не мог избавиться. Ряды корзин с прозрачными, туго налитыми виноградными кистями зазывали своей свежестью. Каких только не было здесь сортов! И здесь же груды фиников, орехов и каких-то незнакомых фруктов. Яркие, ароматные, они радовали глаза и вызывали судороги в пустом желудке. Он поспешил пройти, но попал в хлебные ряды. Зычными голосами зазывали владельцы покупателей:
— Свежие лепешки! Свежие лепешки!
— Горячие пирожки! Вкусные пирожки!
От манящих запахов Руабену стало совсем дурно. А кругом разносился тонкий аромат медовых сладостей, печенья разных цветов и форм. Он почти пробежал это место и попал к рыбникам. В больших двуручных корзинах трепетала и переливалась жемчужной чешуей всевозможная рыба — щедрые дары реки. С запахом влажного речного ила смешивался резкий всепобеждающий привкус соленой вяленой рыбы, нанизанной на тонкие веревки.
Вокруг шел бойкий обмен. Владельцы продуктов и вещей спорили и торговались с покупателями, у которых через плечо висели мешочки с зерном. При расплате зерно замерялось кружками определенной емкости. Но Руабен все это видел мельком, хотя посмотреть было интересно. Нестерпимо хотелось есть, он торопливо вышел на окраину базара. Оглянулся. Здесь было свободно. Стояли, понурившись, ослики, боязливо вздрагивали привязанные антилопы. На земле из корзины высовывали головы гуси, похожие в своем движении на змей. Один из них недовольно гоготал. Около гусей, видимо, ремесленник держал в руках блестящие медные тесло и топор. Оживленно торговался с хозяином. В ожидании покупателей переминались у мешков с ячменем и пшеницей земледельцы. Рядом продавались общипанные птичьи тушки. Продавцы из местных селений предлагали небольшие стволы пальм и акаций. Важные купцы стояли со слоновыми бивнями и связками страусовых перьев. Он прошел дальше. Здесь продавали полотно, пестрое или в полоску, и тончайший прозрачный льняной виссон. Были здесь и толстые, плетенные из болотных трав передники для бедняков. Он внимательно посмотрел на красивые пестрые ткани — вспомнилась Мери.
«Привезти бы ей такой тонкой, прозрачной на платье», — печально подумал он.
Базару не было видно конца. Теперь пошли ряды ювелиров. На их маленьких столиках сверкали всевозможные украшения — перстни и кольца, ожерелья из лазурита и бирюзы, сердолика и оникса; золотые и электроновые запястья, ножные браслеты, пряжки. Он любовался на серебро, которое видел впервые. На низеньких скамейках сидели мастера и работали над своими миниатюрными изделиями. Столичные щеголихи стайками порхали от стола к столу, оживленно переговаривались, примеряли понравившиеся украшения. Они надевали тонкие серебряные кольца и качали головой... Золотые стоили дешевле...
Повернув в сторону, Руабен попал к кожевникам. Какой только здесь не было обуви! Изящные женские сандалии и мужские из посеребренной кожи и золоченой, с блестящими пряжками. На шестах висели целые кожи всех цветов, шкуры животных и диких зверей.
И вот, наконец, то, что ему нужно. Бесконечные ряды кувшинов, чаш и бокалов, дорогих и тонких, из горного хрусталя, из прозрачного алебастра, стеатита, яшмы. Украшенные сложными рисунками, они радовали глаз своей красотой. Его заинтересовала невиданная форма изящных сосудов, продаваемых купцами с северных островов. Но особенно много было гончарной посуды, около которой толпился ремесленный люд, городская беднота. Она была самой дешевой, и ее охотно приобретали. По соседству он увидел ремесленников с мелкими изделиями из камня и дерева — фигурки слуг, детей, животных. Боязливо стоял Руабен в чужой крикливой толпе со своими вещами. Мимо проходили люди богатые и бедные. Иные веселые, а больше озабоченные и хмурые, такие проходили, даже не глядя по сторонам. Иногда группы молодых людей продвигались по сторонам с остротами и шутками, они вступали в легкую перебранку с владельцами вещей. Руабен плохо понимал их быстрый столичный говор, но по их бойкому поведения ясно было, что они просто проводили время. Мастера по камню тщетно ждали покупателей, их было мало. Жизнь в городе была дорогой, простолюдины больше всего интересовались пищей, и все устремлялись туда. Руабен видел это и стоял грустный и подавленный, не надеясь на успех. Никто не интересовался его работами.
Так простоял он часа три под солнцем, изнывая от жажды и голода. Предприимчивые мальчишки предлагали воду, но и за нее что-нибудь надо было отдать. Он был в отчаянии, ведь начальник не отпустит его во второй раз.
Вдруг около него появился богатый вельможа в густом парике, в золоченых сандалиях. Высокий и полный, он был в белой юбке-переднике из дорогой шелковистой ткани. Величаво и надменно прошествовал он в сопровождении слуги, который оберегал своего господина от толчков. В руках слуга нес дорогой эбеновый ларец инкрустированный слоновой костью. Вельможа искал что-то. Его глаза быстро скользили по рядам ремесленников; вот они безразлично остановились на Руабене и уже с интересом — на его безделушках. Он подошел к Руабену, опустившемуся в низком поклоне в мягкую пыль, взял обе вещи и стал их рассматривать с видом знатока.
— Где ты взял их?
— О, великий господин! Я нигде не взял, сам сделал.
— Ты работаешь по камню в мастерской?
— Нет, великий господин. Я земледелец, а резьбой занимаюсь с детства.
— Откуда ты?
— Из-под Асуана, из первого сепа, великий господин.
У вельможи сдвинулись густые брови, он еще внимательно смотрел на работы Руабена и о чем-то задумался.
— Ты, верно, работаешь на Ахет Хуфу?
— Да, великий господин, на перевозке глыб.
Вельможа смотрел на него испытующими глазами, окинул его истрепанный передник и ноги, покрытые, ссадинами, синяками и царапинами.
— А ты любишь работу по камню?
— Очень люблю.
— Вещи твои мне нравятся, я возьму обе.
Он взял ларец и подал два медных кольца, которые начали заменять зерно при взаимных расчетах на базаре. Благодарный Руабен упал перед богачом, ему казалось, что целое богатство свалилось в его руки.
А тот передал купленные вещи слуге и повернулся к Руабену:
— Завтра отпросись у своего начальника и после полудня придешь во дворец князя Хемиуна. — Он протянул костяную пластинку с иероглифами. — Передашь ее привратнику, он проведет тебя ко мне.
Вельможа слегка кивнул головой и пошел дальше.
Ошеломленный Руабен смотрел ему вслед. Так это был знаменитый чати, о котором с трепетом говорили на строительстве. Создатель небывалой постройки, строгий и требовательный, перед которым все начальники дрожали не меньше, чем перед царем.
- Предыдущая
- 16/61
- Следующая
