Остров безветрия - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая

Они просидели эти полчаса друг против друга молча, часто оглядываясь на часы.

— Пойду звонить, — поднялся отец.

Ему было страшно произнести вслух названия учреждений — милиция, больница.

Мать тихо заплакала.

— А всё ты, всё ты, споришь со мной… Вот и создали ребенку ад, — сказала она сквозь слёзы.

— Да и ты хороша, — отец вздохнул, но продолжать не стал, а пошёл снова на улицу к телефону-автомату.

Следующий час он звонил то в милицию и больничные приёмные покои, то бегал домой — вдруг сын уже вернулся и пьёт дома чай.

Ни в милиции, ни в больницах о Максиме Михееве, мальчике двенадцати лет, не знали.

— С кем хоть он дружил, ты не помнишь? — спросил отец.

— Не знаю, — отвечала мать, по-прежнему плача. — Слышала от него про Олю Найдёнову, их посадили за одну парту.

К счастью, когда Максим учился ещё в первом классе, на первом родительском собрании его отец сидел рядом с отцом Оли Найдёновой. Настроение было тог да у родителей праздничное. Ещё бы — их дети уже выросли, уже в школу пошли. И отец Максима проводил отца Оли Найдёновой до самого дома с грифонами, а потом зашёл даже к ним на часок, по смотреть футбол по телевизору.

Память у отца Максима была отличная — стоило ему пройти самой запутанной дорогой хоть раз, он запоминал эту дорогу навсегда.

— Может, сходим к ним, вдруг они знают что-нибудь? — предложил он неуверенно.

И мать Максима не стала спорить.

Она только испуганно покачала головой:

— Поздно уже. Завтра всем на работу. О том, что-им завтра тоже на работу, они уже не думали. Они думали только о сыне.

Они посидели ещё около часа, напряжённо вслушиваясь в каждый звук на улице. Потом отец встал и сказал коротко:

— Одевайся, пошли.

И снова мать не стала спорить, а молча и быстро оделась.

Они шли по пустынной улице и впервые за двенадцать с лишним лет оба думали одинаково.

Конечно, она права, это я во всём виноват. Нет, чтобы сказать доброе слово, уступить, когда надо. А я только спорю по пустякам. Ребёнок должен любить семью. Его должно тянуть домой. А он, наоборот, от дома бегает. Создали ему ад. И тут же он поклялся себе: только бы найти сына! Лишь бы встретить его здоровым и невредимым! В семье начнётся новая жизнь, это от него — отца, мужчины — зависит мир и покой в семье.

Удивительно, но то же самое думала про себя мать.

Да, конечно, виновата она. Она женщина, мама. От неё должны идти по кой, ласка и хорошее настроение. Только бы нашёлся сын, и уж она сделает всё, чтобы семья жила по-новому.

Они поднялись на третий этаж и остановились у двери Найдёновых в нерешительности. Весь город давно спал.

Отец нажал на звонок. Нажал ещё раз и ещё…

Удивительная экскурсия

Оля крепко спала, когда её разбудила встревоженная мама. Яркий свет бил в глаза. В клетке ворочался Орлик и недовольно командовал:

— Койки катать, на молитву становиться!

— Оля, Оленька, проснись — повторяла мама, — родители Максима пришли.

Посреди комнаты на стульях сидели отец и мать Максима.

Оля ещё наполовину спала, когда вошла в комнату.

— Максим домой не вернулся, — сказал его отец. — Ты не знаешь, он, может, куда уехать собирался?

— Он не говорил. Мы из метро вышли вместе, а дальше я одна пошла.

Тут её стали спрашивать, куда они ездили и зачем.

И волей — неволей пришлось рассказать про Тарховку. Что они нашли Ивана Петровича, спутника капитана Палтусова, а его дневники хранятся в Музее Арктики, И точно такие же дневники лежат здесь, в сундуке.

Про всё это родители слушали с удивлением. Мама Максима даже перестала плакать и только ойкала от изумления.

— Может, он назад в Тарховку поехал к тому старику? — предположила она.

Оля отрицательно покачала головой. — Я пошла домой, а они все вместе по Владимирскому проспекту.

— Так вот зачем ты отсылала нас в кино… Вы изучали дневники!

— Одеваемся и пойдём к другим, — решительно сказал Алин папа. — Кто ближе всех живёт?

Минут через пятнадцать шли уже ввосьмером: шестеро родителей и Оля с Валей.

Разбуженный Миша сказал, что они зашли вместе в магазин «Природа»,

а потом Максим пошёл вдвоём с Олегом Саркисяном.

Теперь их повёл Миша. Родителей было уже так много, что они заполнили тротуар от края до края. Одинокий милиционер на пустынной улице смотрел на них долго и пристально.

Олег сказал, что Максим собирался пойти к какому-то Матвею Петровичу и звал его с собой. Кто такой Матвей Петрович, Олег не знал. Зато знала Оля.

— Он в Музее Арктики работает!

И живёт тоже там. Теперь все ребята и все родители отправились к музею. Не хватало только Лиды и её родителей.

Оля обвела всех вокруг старинного здания, подошла к служебному входу.

— Да вон же он! Я в окно его вижу! радостно воскликнула мать Максима. Сидит за столом и что-то рисует.

Максим открыл дверь и, увидев среди ночи толпу родителей, испугался.

— Живой! — сказала Максимова мама и в который раз заплакала. А отец, на оборот, стал громко смеяться и всё повторял:

— Ну и напугал! Всех на ноги поднял.

Максим закрыл вход и провёл их в полутёмный зал.

— Ты что тут делаешь, сынок? — спросила, наконец, мать.

— Музей охраняю. Матвея Петровича увезли в больницу, а я остался.

— Ты бы хоть нам позвонил, — сказал Олин папа, — а я бы сходил к вам.

— Господи, надо валерьянки вы пить, что ли. — Мама Максима накапала в стакан валерьянки со стола Матвея Петровича и добавила воды из графина.

Вслед за нею накапали себе валерианки и другие матери.

Отцы вышли в главный музейный зал.

— Ну и что ты тут караулишь? Хоть бы рассказал нам, — предложил отец Максима. Он считал себя главным виновником случившегося.

Максим взял указку, зажёг подсветку под экспонатами и стал вести экскурсию.

Он начал рассказ от первых новгородских мореплавателей — ушкуйников, от златокипящей Мангазеи, а потом говорил о Баренце, Лазареве, о Нансене и Амундсене.

Когда Максим стал рассказывать о капитане Палтусове, Валя объявила:

— Это мы вместе открыли.

— В истории капитана Палтусова пока много неизвестного, — закончил Максим и как-то по-особенному посмотрел на Олю и её отца.

Пожалуй, такой экскурсии никогда ещё не было в Арктическом музее со дня его основания.

С пяти часов ночи до семи утра родители и их дети плотной группой ходили вслед за двенадцатилетним экскурсоводом, хорошо им знакомым Максимом Михеевым, и, удивляясь, слушали о славных подвигах полярных исследователей.

Максим мог бы говорить и дальше, но тут зазвонил телефон. Трубку снял отец Оли, потому что он был ближе всех к аппарату.

Он удивлённо послушал, потом проговорил:

— Всё правильно, это музей, сейчас передам.

— Максим? Всё в порядке. Леонид Григорьевич говорит, — услышал Максим. — Всё в порядке, говорю. Матвей Петрович в реанимации. Главная опасность, я думаю, миновала.

— Хорошо бы попить хотя бы чаю перед работой, — предложил Алин отец, когда Максим передал всем, что сказал ему доктор Семёнов. Отец посмотрел на других родителей и добавил: — А всё-таки дружные мы люди! Хорошие!

В этот день ребята опоздали на первый урок. Но удивительное дело, их за это ни кто не ругал. Даже наоборот, класс ждал их с нетерпением.

А директор школы встречал у входа.

Ещё бы! Директору школы позвонил директор музея и передал благодарность за то, что его ученики дружно охраняли реликвии освоения Арктики и Антарктики.

Приглашение

Каждый нёс с собой яблоки, пирожки, печенье, конфеты, варенье. И на тумбочке старика скоро образовался продуктовый склад. Никогда раньше у него не было так много вкусных вещей одновременно.

Кончилось это тем, что Матвей Петрович временно запретил приносить съестное, а каждого пришедшего стал сам угощать конфетами и яблоками.

… В субботу вечером в Олином доме раздался телефонный звонок. Трубку снял папа.

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая