Нежный бес для падшего ангела (СИ) - "Solveig Ericson" - Страница 36

• Предыдущая
• 36/52
• Следующая

- Эрик! У него кости черепа мягкие!

- Это у всех младенцев так, – отозвался он, не оборачиваясь ко мне и продолжая осматривать Мэри.

Да, точно… Я стал вспоминать детскую анатомию. Аккуратно устроив головку малыша на сгибе своего локтя, я стал разглядывать его.

- Мэри, – услышал я, – сейчас мне придется извлечь послед, ты не пугайся, больно больше не будет, только нужно немного потужиться.

- Как мой малыш? – прошептала новоиспеченная мать.

- Он в порядке, – успокоил Эрик.

- Он?

- Он.

Он. Я смотрел на сверток в своих руках. Маленький человечек. Новая жизнь, созданная людьми. Личико младенца было красно-розовым и припухшим, но он так забавно таращил свои глазюхи на потолок, хмурил еще не существующие брови, чмокал губками, что внутри меня поднялось чувство, которого не должно было быть. Это было не просто умиление, а потребность… Я нуждался в этом крохотном существе. Руки заныли от сдерживаемой мной силы, иначе я бы просто повредил малыша, так хотелось сжать его в объятиях, не отпускать. Хотелось самому растить его, видеть его первые шаги, слышать первые слова, вкладывать в него себя и гордиться подрастающим малышом.

Я не заметил, как стал покачивать его на руках и напевать что-то мелодичное, но бессмысленное. В груди все сжалось от тоскливого счастья, когда малыш закрыл глаза и поднес кулачки к щечкам. Сжалось до слез в глазах…

За то время, что я был занят ребенком, Эрик привел в порядок мать и уже открыл дверь, чтобы впустить отца.

Сэм, вопреки моему ожиданию, зашел медленно, с растерянным выражением на лице. Он бросил испуганный взгляд на бледную и ослабевшую Мэри, потом на меня с ребенком на руках и растеряно остановился. Такой активный и решительный раньше, сейчас он не знал к кому бежать первым: к жене или ребенку.

- Сэм, – позвала его жена.

Сэм кинулся к матери своего новорожденного сына.

Я не обращал внимания на воркование супругов, а только облегченно вздохнул, потому что у меня было еще немного времени подержать это крохотное чудо на руках. Я пропустил момент, когда Мэри попросила сына к себе. Просто вот я держу его на руках, и вот чужие руки тянутся забрать его у меня.

Я все понимал… Понимал, что это их частица… не моя. Это не мое тело создало эту жизнь, даже не мое семя. Не я вынашивал без трех месяцев год эту жизнь в себе, не я страдал, производя малыша на свет…

Я замер, прижав к себе младенца, и мое замешательство Сэм расценил по-своему.

- Что-то с малышом? – он побледнел на глазах, глядя на меня встревоженными, умоляющими глазами.

- Нет, – выдавил я, и покачал головой, придавая своим словам дополнительный вес.

Я взглянул на Эрика и поймал его настороженный взгляд. Не знаю, что он увидел во мне, но думаю, что о чем-то догадался.

- Миссис Торнфильд, – обратился он ко мне, – отдайте сына отцу. Я уверен – Сэм донесет малыша до матери в целости и сохранности.

Я сглотнул ком в горле… и позволил забрать ребенка. Теперь меня ничто не отвлекало от идиллии, развернувшейся перед моими глазами.

- Как мы его назовем, Мэри? – спросил Джонсон, кладя малыша под бок матери.

- Оскар…

Зависть, черная и беспощадная. Это был единственный раз за всю мою жизнь, когда я остро пожалел, что не родился женщиной, а являюсь всего лишь жалкой пародией… Может быть тогда я смог бы украсть часть Дерека и спрятать в себе…

Я снова провалился в тот мир тягучего пространства и не видел, как ко мне подошел Эрик. Он взял меня под руку и вывел на улицу. Я зажмурился от вспышки света и боли в глазах.

Солнце взошло.

- Ричард, помогите леди прогуляться тут неподалеку. Роды у Мэри были тяжелыми, и миссис Торнфильд слегка переутомилась. Пусть подышит свежим воздухом.

Я не стал дожидаться, когда меня передадут из рук в руки и пошел сквозь безликую для меня сейчас толпу.

Куда я шел, не могу сказать. Я просто шел вдоль реки к солнцу.

- Мэм, Вам нехорошо? – мужской голос позади меня.

Нехорошо? Да, давно уже.

Я побежал. Куда? Да все туда же – к Солнцу. Бежал сначала по равнине, потом в гору. Спотыкался, падал, чувствовал чьи-то руки, помогающие мне подняться. Я отталкивал их и снова бежал, карабкался, ломая ногти и осыпая камни под собой. Бежал, пока не остановился на краю обрыва. Я отчетливо видел дорогу между краем скалы и солнцем. Непреодолимое желание пройти этот путь, толкнуло меня вперед. Пусть я сгорю в огне небесного светила, тогда наверняка не буду чувствовать эту боль, дробящую грудь и перемалывающую сердце в пыль.

И я шагнул.

- Куда?! – сильные грубые руки жестко схватили меня поперек торса и оттащили от края.

Да, что такое?! Даже умереть не дают так, как я хочу! Я когда-нибудь смогу распоряжаться собственной жизнью?!

Я рычал, матерился и вырывался с силой и энтузиазмом, которыми мог гордиться и дикий лев. Я ударил наотмашь в одно лицо, потом в другое, такое же.

- Отвалите от меня! – заорал я, срывая голос.

Увидев недоумение на одинаковых лицах, я воспользовался моментом и снова бросился к краю. Уже из чистого упрямства.

Хочу умереть, значит умру!

- Держи!

Опять поймали! Да в чем дело то, а?! Вся жизнь наперекосяк и смерть не лучше. Мои руки прижаты к телу так, что пошевелиться не могу.

- Дайте мне умереть! Я ХОЧУ УМЕРТЬ!

- Нет, не хочешь! Успокойся, кому от твоей смерти легче будет?!

- Мне! Мне будет!

- Держи этому буйному чудовищу руки за спиной!

Я не разобрал сначала, кто из братьев держал мои руки сзади, а кто спереди отвешивал пощечины, но мне порядком надоело за сегодня получать оплеухи. В промежутке между пощечинами, я плюнул в смазливую физиономию. Парень застыл, потом медленно вытер лицо ладонью и посмотрел на меня так, что я понял, кто передо мной стоит. Ричард.

- Вот стерва, – но вопреки словам, интонация у него была мурлыкающая, ласкающая.

Он сжал мою челюсть пальцами и поцеловал. Грубо, намеренно причиняя боль. Я онемел от ужаса, холодом растекшегося по внутренностям. ТАК меня целовал Торнфильд. Я сжался, ожидая насилия. Но поцелуй вдруг стал нежным, мягким, не требующим, а дающим. Он давал мне надежду на счастье, давал выбор между жизнью и смертью…

Я ответил на поцелуй, перестал сопротивляться и обмяк, позволив себе утешиться этой неожиданной лаской.

Ричард отстранил моё лицо, обняв его ладонями.

- Вот и все… все прошло, правда? – он говорил спокойно, нежно, как с обиженным ребенком, большими пальцами оглаживая мои скулы.

Я смотрел, не отрываясь в его необычные серебряные глаза в черненой оправе. Смотрел, ища там защиты и понимание. И я нашел в них то, что искал. Горло сжало спазмом, и я тяжело, с всхлипом, вздохнул.

- Плачь, говорят, что помогает.

Эта фраза подействовала на меня как спусковой механизм, и я заскулил, сначала без слез, уткнувшись ему в плечо. Я ревел, орал и снова скулил, чувствуя себя наконец-то защищенным в объятиях Ричарда и Валентайна, потому что это именно тело Валентайна прижималось ко мне сзади, и это его губы ласкали мою открытую шею. Я успокоился, но не спешил отстраняться. Мне понравилось быть зажатым между ними, это странно расслабляло.

Руки Ричарда снова обхватили мое лицо, и я приоткрыл губы, ожидая поцелуй. Опять нежно и бережно, ласковый язык скользил внутри моего рта. Руки Валетайна прижали меня к себе, и он лизнул меня в сгиб между плечом и шеей. Я застонал в рот Ричарда, и он отпустил мои губы, продолжая ласкать подбородок. Мне пришлось откинуться на плечо его брата, чтобы открыть доступ к шее. Горячие губы целовали, язык ласкал, а я таял, прижавшись спиной к Валентайну. Его руки гладили мое тело, сжимали бока, язык очерчивал контуры ушной раковины, а потом скользнул внутрь, потом еще раз… очень ритмично и недвусмысленно. Пальцы прикоснулись к соскам сквозь ткань блузки, они ласкали и ласкали, пока я не повернул к Валентайну лицо. Старший МакКонах поцеловал меня впервые, только его поцелуй был требовательным, но меня уже это не пугало. Я позволил ему терзать свой рот, сжимать и тереть соски… Я жил в эту минуту. Ярко и жадно жил.

• Предыдущая
• 36/52
• Следующая