Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция - Млечин Леонид Михайлович - Страница 73

Руцкой вернулся только через два с лишним часа.

— А знаете, что он мне предложил? — торжествующе спросил он с порога. И, не дожидаясь ответа, выпалил: — Вице-президента!

— Ну и как?

— Я согласился, — важно сказал Руцкой. — Правда, я его предупредил, что китайским болванчиком не буду, что у меня есть свое мнение по многим вопросам и я буду его отстаивать.

— Ну и что он?

— Он сказал, что такой человек ему и нужен. Но еще я сказал, — добавил Руцкой, — что бы ни случилось, я пойду с ним до конца. Ведь я офицер…

Вроде бы Геннадий Николаевич Харин, давний помощник Ельцина, и Людмила Григорьевна Пихоя, которая писала президенту речи, уговорили Бориса Николаевича взять в вице-президенты Руцкого:

— Мы получим часть голосов коммунистов… Ельцин красивый, высокий, а рядом с ним будет Руцкой в военной форме, со звездой Героя, с усами, наконец. Все бабы наши.

«Руцкой был просто создан для избирательной кампании, — согласился Ельцин. — Он как будто родился специально для того, чтобы быть запечатленным на глянцевых цветных плакатах, участвовать в телевизионных трансляциях, выступать перед большим скоплением народа. Внешность заслуженного артиста, боевой летчик — Герой Советского Союза, говорит резко и красиво. Одним словом — орел!..»

Александр Руцкой командовал полком штурмовой авиации в Афганистане. В 1986 году был сбит «Стингером» и повредил позвоночник. Его отстранили от полетов, но он добился своего и вновь стал летать. В 1988-м вернулся в Афганистан заместителем командующего военно-воздушными силами 40-й армии. И вновь был сбит на границе с Пакистаном, где бомбил склады с боеприпасами моджахедов. Моджахеды передали его пакистанской разведке. Москва обменяла его на пакистанского разведчика. Президент Афганистана Наджибулла уверял потом, что за Руцкого заплатили большие деньги.

Потом станет ясно, что кандидатуре вице-президента вообще напрасно придавали столь большое значение. В июне 1991 года люди все равно голосовали за Ельцина, кандидатура вице-президента мало кого интересовала. Но ведь это стало ясно после выборов, а до голосования казалось, что нельзя упустить ни одного шанса.

На выборах 12 июня Ельцин собрал 57,35 процента голосов. Президентскую присягу Борис Николаевич произнес, положив руку на Конституцию РСФСР и Декларацию о государственном суверенитете России. Ельцин приносил присягу один. Вице-президент сидел в зале, тогда как в Соединенных Штатах американские вице-президенты стоят рядом с президентом. Но кто же принимал Руцкого в расчет? Эта ошибка потом дорого обойдется Ельцину и его окружению.

Ельцина благословил патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Он сказал:

— Вы принимаете на себя огромную ответственность, вы берете на себя не честь и славу, а берете огромный подвиг и крест, ответственность перед Богом, перед историей и перед народом, который вас избрал.

По православным канонам, когда патриарх его благословлял, Борис Николаевич должен был поцеловать благословляющую его руку, но не решился или не захотел. Ельцин смотрелся внушительно — высокий, широкоплечий, седовласый. Отец нации. Поздравлявший его Горбачев выглядел неуверенным и неловким. Невиданная в нашей стране церемония произвела впечатление. Инаугурация сопровождалась хоровым исполнением «Славься» из оперы Глинки «Жизнь за царя». Отныне в Москве было сразу два президента.

Пока в Кремле и на площади Дзержинского шла лихорадочная подготовка к государственному перевороту, ничего не подозревавший Борис Николаевич находился в Казахстане и наслаждался жизнью. Принимали его в Алма-Ате с особым почетом.

18 августа после официальных мероприятий Ельцин и президент Казахстана Назарбаев играли в теннис, потом поехали на конезавод, полюбовались скачками и отправились на «Медео». Здесь уже были расставлены юрты, и московский гость оказался на пикнике. Пригласили артистов, Назарбаев играл на домбре, Ельцин тоже продемонстрировал свой коронный номер — на деревянных ложках. И не упустил случая искупаться в ледяной воде горной речушки. Температура воды была не выше тринадцати градусов.

Ельцин должен был вылететь в четыре дня. Но пикник удался на славу, российский президент расслабился, и любезный Назарбаев предложил отложить отлет на пару часов. Самолет президента России приземлился в Москве в час ночи. А утром переворот.

Ельцин уже тогда постоянно жил на даче. После избрания Бориса Николаевича председателем Верховного Совета аппарат позаботился о создании ему «нормальных условий для работы». Стали искать Ельцину подходящий загородный дом. Облюбовали поселок Архангельское, который принадлежал республиканскому Совету министров. Главный телохранитель Ельцина Александр Коржаков тоже жил в Архангельском. Услышав по радио об отстранении Горбачева, сразу пошел к Ельцину и вызвал подкрепление. Охрану Ельцину набрали из отставников и гражданских. От услуг 9-го управления КГБ, обеспечивавшего безопасность высшего руководства, отказались — не доверяли этому ведомству.

Возникли трудности с получением оружия, но некоторое количество автоматов и пистолетов удалось получить с помощью хороших личных отношений в министерстве обороны и МВД. Накануне путча служба безопасности президента России имела на вооружении шестьдесят автоматов и около ста пистолетов.

Незадолго до переворота Ельцин побывал в Тульской дивизии. Его сопровождал новый командующий воздушно-десантными войсками веселый и компанейский молодой генерал Павел Грачев. Он понравился Ельцину. И между ними состоялся такой разговор:

— Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность — какой-то террор, заговор, нас попытаются арестовать. Можно положиться на военных, можно положиться на вас?

Генерал твердо ответил:

— Да, можно.

По словам Коржакова, беседовали Ельцин и Грачев с глазу на глаз: «Ельцин был первым руководителем высокого ранга, который разговаривал с Грачевым столь нежно и доверительно. Поэтому Павел Сергеевич еще за несколько месяцев до путча проникся уважением к Борису Николаевичу».

Утром 19 августа Ельцин позвонил Грачеву прямо из Архангельского. Грачев вспоминал потом, как Борис Николаевич спросил его:

— Командующий, что там за движение войск и какую вы имеете задачу?

Грачев ответил:

— Борис Николаевич, я получил приказ от министра обороны усилить охрану и оборону основных административных зданий в Москве, а часть сил оставить на аэродроме в Чкаловске в резерве.

— А другую задачу вы получили?

— А другой задачи, Борис Николаевич, я не получал.

И тогда Ельцин многозначительно напомнил о том, прежнем разговоре.

«Грачев, — вспоминал Ельцин, — смутился, взял долгую паузу, было слышно на том конце провода, как он напряженно дышит. Наконец он проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ.

И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар… Он ответил:

— Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту…

Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что уже в то раннее утро я положил трубку и сказал ей:

— Грачев наш…

Первая реакция Грачева меня не обескуражила… Грачев не отрекся от своих слов. И это было главное… Пока Грачев дышал в трубку, он решал судьбу не только свою, но и мою».

В двухэтажном коттедже собрались все близкие президенту люди — министр печати Михаил Никифорович Полторанин, государственный секретарь РСФСР Геннадий Эдуардович Бурбулис, председатель Российской телерадиовещательной компании Олег Максимович Попцов, Руслан Имранович Хасбулатов, государственный советник РСФСР по правовой политике Сергей Михайлович Шахрай, министр внешних экономических связей Виктор Николаевич Ярошенко.

Вокруг дачи стояли несколько охранников.

Там, на даче, набросали текст обращения «К гражданам России», которое подписали президент Ельцин, глава правительства Силаев и исполняющий обязанности председателя Верховного Совета РСФСР Хасбулатов: