Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция - Млечин Леонид Михайлович - Страница 36

Министр внутренних дел СССР Александр Владимирович Власов, который всю жизнь провел на партийно-комсомольской работе, самолетами перебросил в Алма-Ату несколько тысяч солдат из внутренних войск. Они поздно вечером 17 декабря атаковали митингующих и, проведя спецоперацию, очистили город. Использовались саперные лопатки и дубинки. Митингующих избивали, иногда очень жестоко.

По первым официальным данным, погибли два человека, двести были ранены. Впрочем, в официальные цифры никто не поверил, считали, что погибло значительно больше людей, но власти скрыли количество трупов и убитых хоронили тайно. Министр внутренних дел республики получил боевой орден Красной Звезды, его подчиненных тоже не оставили без наград.

В ночь на 18 декабря провели совещание партийно-хозяйственного актива.

— Подстрекательским элементам, — говорил секретарь ЦК компартии Казахстана по пропаганде Закаш Камалиденов, — удалось увлечь молодежь. Она представляла собой махрово-националистическую, обезумевшую от принятия наркотиков и алкоголя массу.

В республике не простили Камалиденову такого выступления.

Геннадий Колбин шифротелеграммой в ЦК КПСС доложил, что митингующие «избивали прохожих некоренной национальности, допускали враждебные выкрики в адрес руководства ЦК КПСС и компартии Казахстана».

Сотрудники КГБ снимали участников декабрьских событий. По этим снимкам искали активистов и вдохновителей протестов. Арестовали несколько тысяч человек, на скамью подсудимых посадили сто. Несколько сотен студентов исключили из комсомола и выгнали из учебных заведений. По приказу из Москвы провели расследование, жестко высказались относительно «казахского национализма».

— Одно ясно, — говорил в Алма-Ате Михаил Соломенцев, — это не случайное явление, это не стихийное явление. Это организованное дело. Определенная группа людей будет привлечена к уголовной ответственности. Вероятно, будут судебные процессы, два-три процесса будут открытые. Народу надо все это хорошо показать… Извращения в политике, подборе студентов. Разве так надо подбирать кадры? Я знаю — тут дискуссия идет насчет открытия казахских школ, где на казахском языке шло бы обучение… Разве дошкольные учреждения создаются тоже по национальному признаку в Алма-Ате? Как, товарищи члены бюро? А что же дальше? Очень неблагополучно в интернациональном воспитании. Надо разобраться и в том, как пополняется город. Вот Алма-Ата. Когда я здесь работал, помню, тогда было казахского населения восемь процентов. Правильно я говорю? А сейчас шестнадцать процентов. В два раза увеличилось…

Слушая Соломенцева, казахская интеллигенция сделала для себя вывод: грядут тяжелые времена, начнутся репрессии, сократится число студентов — выходцев из сельской глубинки. Впрочем, многие известные писатели, деятели искусств подписали тогда заявление, в котором осуждался казахский национализм.

«25 декабря 1986 года, — вспоминает Горбачев, — политбюро приняло вполне традиционное решение, нацеленное не столько на то, чтобы разобраться в причинах происшедшего, извлечь отсюда урок для себя, сколько на то, чтобы преподнести урок Казахстану, а заодно и другим».

Геннадий Колбин старался произвести впечатление на Казахстан. Потребовал от всех, кто не владеет казахским языком, немедленно его выучить. Обещал на ближайшем пленуме ЦК сделать доклад на казахском… Его долго держали в Алма-Ате, чтобы не возникло ощущение, будто Москва капитулировала перед митингующими. В мае 1989 года Геннадию Васильевичу подыскали место — утвердили председателем союзного комитета народного контроля.

На пост первого секретаря ЦК компартии Казахстана 22 июня 1989 года назначили Назарбаева. Он выступал резко и откровенно:

— Когда мы утверждаем, что Казахстан — богатая республика, неисчерпаемы ее недра, то при этом богатстве почему-то не обращаем внимания на, не побоюсь этого слова, убогость.

Не хватало больниц и поликлиник. Все средства шли на обустройство областных и республиканских центров, об остальной республике забывали. По уровню жизни Казахстан находился на одном из последних мест в стране.

Через полгода после избрания Назарбаева, в феврале 1990-го, казахи вновь вышли на улицы. На сей раз они требовали реабилитации тех, кого, как они считали, несправедливо наказали в декабрьские дни.

Назарбаев на пленуме ЦК Казахстана сказал:

— Выход молодежи на площадь не был нацелен против других народов, населяющих Казахстан, а тем более против русского народа, с которым казахов связывает традиционная вековая дружба… Выход юношей и девушек на площадь явился демонстрацией возросшего национального самосознания, выражением недовольства и возмущения, отсутствием гласности при выборе первого руководителя республики в условиях перестройки.

Назарбаев предложил исправить ошибки, иначе говоря, отменить приговоры в отношении тех, кого осудили за участие в декабрьских событиях. Чиновники, которые санкционировали применение силы, уже покинули свои посты. Сменили председателя республиканского КГБ. Второго секретаря ЦК Олега Мирошихина отправили послом в Замбию. В аппарате его недолюбливали, и кто-то в сердцах бросил:

— Чтоб его там людоеды съели.

Комиссия Верховного Совета Казахстана полностью пересмотрела официальную оценку того, что произошло в Алма-Ате в декабре 1986 года. В заключении комиссии говорилось: «Выступление казахской молодежи не было националистическим, это было их право на свободное выражение гражданской и политической позиции». Назарбаев добился, чтобы политбюро ЦК КПСС сняло с казахского народа обвинение в национализме. Разгромное постановление ЦК «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся» было пересмотрено.

В 2006 году в Казахстане отметили 20-летие студенческого восстания. В Алма-Ате на улице, где молодежь попала под саперные лопаты и дубинки, открыли памятник. Пострадавшие участники манифестаций получили награды и квартиры.

События в Алма-Ате были лишь началом. Весной 1989 года события в Тбилиси приобрели еще более серьезный характер. 7 апреля первый секретарь республиканского ЦК Джумбер Ильич Патиашвили сообщил в Москву, что в Грузии проходят митинги, участники которых требуют выхода республики из состава СССР.

Горбачев в эти дни находился за границей. Оставшийся на хозяйстве Егор Кузьмич Лигачев провел совещание членов политбюро. Приняли решение навести порядок в Грузии и для этого перебросить в Тбилиси необходимые воинские части.

Министр обороны позвонил командующему воздушно-десантными войсками генералу Ачалову:

— Что у тебя есть в Закавказье?

Ачалов доложил, что 104-я дивизия дислоцируется в Кировобаде (Гянджа), но целесообразнее перебросить в Тбилиси 106-ю Тульскую. Тем не менее 328-й полк 104-й дивизии сразу двинулся на Тбилиси.

Вечером того же 7 апреля Шеварднадзе вместе с Горбачевым вернулись из Англии. Прямо в аэропорту встречавшие генерального секретаря члены политбюро сообщили, что в Тбилиси идет несанкционированный митинг у Дома правительства и туда отправлены подразделения внутренних войск. Секретарь ЦК Чебриков сказал Горбачеву:

— Патиашвили настойчиво просит у центра помощи.

Он имел в виду шифротелеграмму, присланную первым секретарем из Тбилиси. В ней говорилось: «Обстановка в республике резко обострилась. Практически выходит из-под контроля. В сложившейся ситуации надо принимать чрезвычайные меры».

Горбачев распорядился:

— Действовать только политическими средствами. Если надо — пусть туда летит Шеварднадзе.

Эдуард Амвросиевич позвонил в Тбилиси. Ему сказали:

— Положение нормализуется. В вашем приезде необходимости нет.

8 апреля в ЦК проходило рабочее совещание под председательством Чебрикова. От Патиашвили пришла успокоительная телеграмма: «В целом ЦК КП Грузии, правительство, местные партийные и советские органы владеют ситуацией… Каких-либо дополнительных к ранее принятым мерам со стороны ЦК КПСС, Правительства СССР в настоящий момент не требуется».