Саддам Хусейн - Апдайк Робин Дж. - Страница 29

• Предыдущая
• 29/82
• Следующая

— Нет оснований, — говорил он на партийном семинаре в 1976 году, — осуществлять поспешные меры, если они вызовут у части нашего народа, которая до сих пор нас поддерживала, враждебное отношение к Революции.

Еще через десять лет Саддам предпримет решительный шаг и лишит идеологическую приверженность Баас к эмансипации женщин какого-либо реального содержания. Обеспокоенный, с одной стороны, падением коммунистических диктатур в Восточной Европе, а с другой, — распространением общественного недовольства после того, как режиму не удалось выправить экономическое положение после окончания ирано-иракской войны, он искал поддержки мусульманских масс, чтобы повернуть вспять десятилетнюю политику и восстановить благоговейный, а на самом деле — средневековый патриархальный контроль над иракской женщиной. 18 февраля 1990 года СРК издал особый декрет, оговаривающий, что «любой житель Ирака, который на основании супружеской измены намеренно убьет свою мать, дочь, сестру, тетку с отцовской или материнской стороны, племянницу с отцовской или материнской стороны, двоюродную сестру с отцовской или материнской стороны, не должен подвергаться судебному преследованию».

Самая яркая иллюстрация готовности Хусейна приспособить свои взгляды и стратегию к утилитарным соображениям — это, наверное, его нефтяная и торговая политика. Тогда как национализация нефти, несмотря на ее краткосрочные экономические неудачи, создала Саддаму репутацию последовательного националиста, который освободил экономику страны от «иностранной оккупации», он все же поддерживал тесные торговые связи именно с этими «оккупационными силами». «Национализированная нефть не должна продаваться тем сторонам, чья доля была национализирована», — горячо заявлял он. И тем не менее, летом 1972 года он нанес официальный визит в Париж, единственную западную столицу, в которой он был и до этого, и согласился продать Франции почти четверть нефти, произведенной «Иракской компанией по операциям с нефтью», новой национализированной иракской нефтяной компанией. Очень скоро Саддам радушно принимал эмиссаров, приезжавших в Багдад из Европы, Японии, Индии и Латинской Америки, чтобы заключить выгодные сделки.

Нефтяной политикой Хусейна двигала жажда максимальных экономических и, следовательно, политических выгод. Вслед за войной Судного Дня в октябре 1973 года, когда нефть впервые была использована как политическое оружие против Запада при помощи бешеного повышения цен на нефть и бойкота определенных стран, Саддам сотрудничал с братскими арабскими производителями нефти только в той мере, в какой их политика служила экономическим потребностям Ирака. Он не делал усилий, чтобы помешать иракской нефти попасть в бойкотируемые страны, отказывался понижать свою производственную квоту и таким образом снижал цену, когда кризис достиг своей высшей точки и высокие цены оправдали свою политическую полезность для арабского дела. Подобным же образом, хотя экономические связи с Францией были представлены как награда за «правильную» французскую политику во время Шестидневной войны (когда Париж воздержался от поставок оружия Израилю, несмотря на ранее подписанные соглашения), Франция фактически предложила Саддаму столь необходимый доход и доступ к весьма желанной французской технологии.

В этом-то и заключалась главная привлекательность Запада для Саддама. В начале 1970-х годов Советский Союз был основным партнером Багдада, как в гражданской, так и в военной сфере. С увеличением доходов от нефти Саддам постепенно пришел к выводу, что по экономическим соображениям Москва уже не была нужна Багдаду. Советский Союз заметно уступал Западу в каждой из экономических областей, которые были важны для Саддама — как помощник его программам развития, как покупатель иракской нефти и как поставщик современной технологии. Основой экономических сделок Ирака была прибыль, и если это означало расширение контактов с более богатым Западом в ущерб Москве, пусть так и будет. Поэтому во второй половине 1970-х годов. Советам пришлось с тревогой следить за развитием интенсивных торговых отношений Ирака с Японией, Западной Германией и даже с Соединенными Штатами, а экономические сделки Багдада с коммунистическим блоком снизились всего до 5 процентов от его общей торговли.

Такой же тревожной с точки зрения Москвы была растущая решимость Саддама разнообразить источники вооружения Ирака, чтобы избежать пагубной зависимости от Советского Союза.

— Мне все равно, откуда поступает мое оружие, — сказал Саддам потрясенному советскому министру иностранных дел Андрею Громыко, который запротестовал против возросшего интереса Ирака к западным вооружениям, — важно то, что это оружие послужит моим целям.

И действительно, к концу 1970-х годов он установил торговые связи с Италией, Западной Германией, Бельгией, Испанией, Югославией и Бразилией. Хотя основная часть вооружений все еще поступала от Советского Союза, его доля во всех багдадских приобретениях упала с 95 процентов в 1972 году приблизительно до 63 процентов в 1979 году.

В основном от саддамовской «политики разнообразия» выиграла Франция, которая с середины 1970-х гг. ухитрилась стать вторым после Советского Союза поставщиком оружия. Поставки оружия из Франции можно проследить с 1968 года, когда Ирак проявил интерес к самолетам «Мираж-III».

Впрочем, это кончилось ничем, и в этом отношении не было никакого прогресса до второй половины 1970-х годов. Летом 1977 года Ирак подписал свою первую сделку с Францией о поставках истребителей «Мираж-Ф-I», а годом позже последовали дальнейшие соглашения относительно продажи атакующих вертолетов «Алуетт», ракет «земля-воздух» «Кроталь-I» и электронного оборудования.

До Алжирского соглашения с Ираном эта политика расширения военного ассортимента была непонятной. Разнообразие оружия приводит к осложнениям даже в передовых, современных армиях, действующих в мирных условиях. Египту понадобилось не меньше десяти лет, чтобы удовлетворительно завершить с помощью Запада перевооружение своих войск. Саддам даже и не думал о серьезном перевооружении, пока иракская армия не увязла в изматывающем конфликте в Курдистане. Отчаянная потребность Саддама в советской военной поддержке и в политическом содействии при его конфронтации с курдами и Ираном не оставляла ему места для маневров против своего более крупного союзника. Кроме того, политическое положение Саддама не было достаточно прочным, чтобы позволить ему установить тесные связи с «империалистическим» Западом. Озабоченный этим, он вел свои переговоры с Западом в обстановке строгой секретности. В конце 1970 года Саддам запретил государственным средствам массовой информации публиковать какие-либо подробности иракских торговых сделок за исключением лаконичных объявлений о заключении контрактов «с одной из иностранных компаний». Сообщение в иракских источниках о торговле нефтью с Западом стало преступлением, караемым высшей мерой наказания.

Раскрытие подробностей о нефтяных сделках с Западом было не единственным «преступлением», наказуемым смертью. Столь же опасно было членство в коммунистической партии в конце 70-х годов. В начале 1979 года один из иностранных гостей Саддама Хусейна с ужасом узнал, что его хозяин лично застрелил двух коммунистических министров в своем кабинете. Как сказал некто из свиты Саддама, эти двое были приглашены в кабинет заместителя председателя, чтобы обсудить их возможное повышение. Пока они, ничего не подозревая, сидели в кабинете Саддама и пили кофе, Хусейн неожиданно вытащил пистолет и прикончил их обоих. Весь кабинет был в крови до такой степени, что пришлось менять ковры.

В отличие от других рассказов о склонности Саддама лично казнить крупных диссидентов, этот рассказ легко опровергнуть: оба коммунистических министра в кабинете после 1974 года — Муккарам Талабани и Амир Абдалла — были изгнаны, но не казнены. Следовательно, вопрос состоит в том, почему человек, принадлежавший к внутреннему кругу Саддама, очень умный и высокообразованный, измыслил историю, которая могла бы повредить его хозяину и дорого обойтись ему самому? Очевидно, он был горд предполагаемым поступком Саддама и хотел сообщить другим о беспощадности своего шефа.

• Предыдущая
• 29/82
• Следующая