Великосветский переполох - Лэйтон Эдит - Страница 33

• Предыдущая
• 33/66
• Следующая

У Камиллы было приятное лицо, и она была очень общительна. Но она слишком высокая, и у нее слишком широкий костяк и крепкое сложение, чтобы стать настоящей красавицей. Лицо девушки было чуть грубоватым, как и ее фигура, цвет лица был слишком свежим, а румянец слишком ярким. Да, у нее был и живые большие карие глаза, красивые вьющиеся каштановые волосы и заразительная улыбка, но Аннабелла знала, что таким девушкам джентльмены стихи не посвящают.

Аннабелла была решительно настроена присутствовать на балу. Она могла помочь Камилле и начать готовить ее к дебюту в Лондоне, могла помочь самой себе, вновь появившись в свете. Если она встретит там кого-то из своих знакомых и ее изменившаяся внешность так их шокирует, что они не смогут удержаться от замечаний, она это стерпит. Аннабелла, конечно же, могла по-прежнему скрываться от света, но она отбросила эту мысль. Ей и раньше приходилось становиться объектом насмешек, не раз терпеть шокирующие слухи. Именно поэтому она и вышла замуж. Если она станет прятаться, это не положит конец пересудам. Если она смогла избежать смерти, то и с этим она тоже справится.

— Я страстно хочу отправиться на бал, — заявила Ан-набелла в темноте спальни. Когда пришел Майлс, она еще не спала. Они врозь лежали на огромной кровати, и ее голос отчетливо слышался в ночной тишине. — Но и сельские танцы меня вполне устроят, — добавила она. — На самом деле в моем нынешнем положении я была бы в восторге и от танцев с кухарками. Слишком долго я болела. Мне нужно показать всем, что я еще жива.

— Вы живы и такой останетесь, — произнес он, зевая. — А теперь, ш-ш. Спите. Чем больше вы будете спать, тем быстрее будете поправляться.

— Вы разговариваете со мной как с ребенком, — пожаловалась она. — Я не ребенок.

— Я прекрасно это знаю, — сказал он и, потянувшись, подвинул ее к себе. Она не противилась. Он заключил ее в свои объятия и легким поцелуем коснулся бровей. Когда она ответила ему удивленным взглядом, он прикоснулся губами к ее губам. Он почувствовал, как ее бархатистые губы откликнулись на его поцелуй и как ожило ее тело и поднялись соски, касающиеся его груди. Но он чувствовал также, как упираются в него ее ребра.

Он отнял свои губы от ее губ.

— А сейчас спать, — сказал он. — Для этого наступит свой черед.

Она отвернулась от него резко, почти рывком, и зарылась лицом в подушку. Он тихонько рассмеялся и вновь притянул ее к себе, подгоняя ее тело под изгибы своего, обхватив ее небольшую грудь своей крупной ладонью. Сначала она лежала напряженная, потом постепенно расслабилась и наконец изогнулась, прильнув к нему. Майлс положил подбородок ей на плечо.

— Ш-ш-ш, — вновь тихо повторил он. — Теперь спать.

Они лежали, как сложенные ложки; она точно подходила ему, ее ягодицы плотно прилегали к его животу. По крайней мере ее хорошо сформированные ягодицы ни в коей мере не были костлявыми, подумал он, усмехаясь. Ее тело становилось все теплее, и он почувствовал, как в его ноздри проникает запах ее духов, пахнущих фрезией. Но он не волновался, что случайное возбуждение вдруг побеспокоит его или ее. Майлс слишком остро ощущал ее хрупкость, которая заставляла его чувствовать себя крепким, очень большим, почти грубым по сравнению с ней. Если он чего и боялся, так это причинить ей боль, физическую или душевную. Он должен быть очень бережным, прикасаясь к ней, и в такой же степени осторожным, чтобы ни в коем случае не выдать своих неприятных ощущений при этом.

Нет, он крепко держал ее в объятиях, поскольку сейчас Аннабелла остро нуждалась в утешении. Для нее это было очень важно. На миг Майлс поразился охватившему его умиротворению и, завороженный этим чувством, вместе с ней мягко погрузился в сон.

— Только не красное, — сказала Аннабелла, — но ты это и сама знаешь.

Камилла вздохнула, глядя на открытку с изображением модного платья, которую они рассматривали.

— Да, но я надеялась, что ты не знаешь. С таким же успехом можно было надеяться на чудо, верно?

Аннабелла подняла бровь в притворном ужасе, затем обе они рассмеялись.

— Но я не жду чуда, — сказала Камилла, — всего лишь одно-два симпатичных платьица. Не смотри на меня так! Я говорю серьезно. Я буду хорошо себя чувствовать в чем угодно, потому что не собираюсь искать принца. Я хочу лишь весело провести время.

— Ты, разумеется, хочешь познакомиться с достойными людьми! — сказала Аннабелла.

— И я, разумеется, познакомлюсь. Я даже могу встретить такого, за которого мне захочется выйти замуж. Но если этого не случится, переживать я не стану, потому что знаю, что когда-нибудь это все равно произойдет. Я легко схожусь с людьми.

Аннабелла не знала, что ответить, поэтому она промолчала и переключилась на другую открытку. Камилла относилась к числу самых приятных людей, которых она когда-либо встречала, поэтому она боялась хоть чем-то обидеть ее. Но ее золовка не была красавицей или особенно привлекательной, а Аннабелла слишком хорошо представляла, какое значение это имеет для молодой незамужней женщины. Нелегко будет найти ей мужа, какой бы обаятельной она ни была. Аннабелла могла лишь надеяться, что Камилла сумеет сохранить свою жизнерадостность, столкнувшись с неизбежным неприятием. Сейчас ничего не стоит ей говорить, чтобы ни в коем случае не поколебать ее уверенность. Возможно, именно это является главной задачей Аннабеллы в преддверии предстоящего Камилле лондонского сезона.

— А что ты скажешь об этом? — спросила Аннабелла, показывая Камилле открытку с платьем, которое могло бы лучше выявить достоинства ее фигуры.

— Ну, если ты так считаешь, — ответила та с веселой небрежностью.

Аннабелла бросила на нее теплый взгляд. За те несколько недель, что она провела в Холлифилдсе, Аннабелла нашла в своей золовке замечательную подружку. Девушка была не похожа ни на кого из ее знакомых. Открытая, как мальчишка, веселая, как ребенок, абсолютно без всякого притворства и настолько дружелюбно настроенная по отношению к ней, как не была настроена ни одна женщина. Возможно, последнее объяснялось тем, что теперь она перестала составлять конкуренцию, подумала Аннабелла. Ведь только из-за ее красоты женщины плохо относились к ней — так утверждала ее мать.

Какова бы ни была причина, даже несмотря на то что она не разделяла увлечений молодой девушки — Камилла безумно любила лошадей, обожала спортивные игры и предпочитала проводить время на свежем воздухе, — Аннабелла не могла не наслаждаться ее обществом. Ее золовка была не только занимательна и дружелюбна, она была единственным человеком в Холлифилдсе, который обращался с Аннабеллой как с равной.

Майлс был внимателен, но постоянно преисполнен заботы и поэтому обращался со своей супругой с величайшей осторожностью. А в этом как раз и заключалась проблема. Он следил за тем, чтобы ей было удобно, старался, чтобы она не скучала, когда ему приходилось ненадолго уезжать, возил ее на прогулки в экипаже, гулял с ней по саду и ни в коем случае не позволял ей утомляться. С местным доктором он договорился о регулярных визитах, и тот приходил и следил за ходом ее выздоровления. Майлс следил за тем, чтобы она хорошо ела и достаточно спала. Вся эта забота заставляла Аннабеллу постоянно задаваться вопросом: кого он видел в ней сейчас — жену или человека, за которого он несет ответственность?

Но в любом случае это было лучше, чем отношение его матери.

Элис Проктор обращалась с ней как с умирающей: она всегда одаривала Аннабеллу грустными улыбками, вскакивая в тревоге, стоило невестке чихнуть, громко выражала свое беспокойство, если Аннабелла не спала, не сидела, не шила, а занималась чем-либо еще. Это заставляло Аннабеллу задумываться над тем, не было ли это преувеличенное беспокойство на самом деле принятием желаемого за действительное. Элис не стремилась поддержать разговор. В действительности, помимо озабоченных замечаний относительно здоровья Аннабеллы, она обменивалась со своей невесткой лишь самыми общими любезностями.

• Предыдущая
• 33/66
• Следующая