Великосветский переполох - Лэйтон Эдит - Страница 27

• Предыдущая
• 27/66
• Следующая

— В чем дело? — спросил он.

Она сильно затрясла головой, боясь разрыдаться. Все это было правдой, и она досадовала на саму себя, и ей было стыдно, что глаза у нее на мокром месте. Но от всего этого у нее в глазах появилось еще больше слез.

— Ну хватит, хватит! — сказал он и двинулся вверх по лестнице. — Вам пора в постель, миледи. Скоро вам станет лучше, и, как только это произойдет, мы отправимся домой. В любом случае мы не собирались задерживаться здесь надолго. Поверьте мне, вы лучше будете чувствовать себя, как только мы окажемся у меня… у нас дома, в моей семье.

Охвативший Аннабеллу испуг вмиг высушил все ее слезы.

— Говорю вам еще раз, на щеках у вас румянец, синяки сошли, вы можете смотреть на себя без всякого содрогания, — сказала миссис Фарроу Аннабелле. — Вы поправляетесь гораздо быстрее, чем вам кажется.

Аннабелла отвернулась от зеркала и молча оттянула платье, показывая, как оно стало ей велико.

— Едва ли имеет смысл ушивать его, поскольку скоро все ваши платья будут вам впору, — невозмутимо сказала миссис Фарроу.

Аннабелла пристально посмотрела на нее и демонстративно сорвала с головы свой кружевной чепец. На голове уже появился темный пушок, который больше походил на тень, чем на волосы.

Выражение лица миссис Фарроу не изменилось.

— Да, они отрастают. И уже начинают виться.

— Да, очень привлекательно. Выглядит точь-в-точь как прежние волосы, только не такие пышные, — горько сказала Аннабелла, опуская взгляд и вновь натягивая на себя чепчик.

— Волосы у вас отрастают, — сказала миссис Фарроу. — Вы уже можете ходить самостоятельно, и ветром вас не сдувает. А вчера вы даже ходили ловить рыбу…

— Вчера я сидела на берегу и смотрела, как он ловит рыбу, — поправила ее Аннабелла. Она замолчала, вспоминая. Не важно, что сама она не могла ловить, ей было достаточно интересно просто наблюдать.

Майлс был прекрасным рыболовом, он очень умело забрасывал удочку, но не это доставило ей такое удовольствие. Они молчали, чтобы не распугать форель, но тем не менее они общались. Он позаботился об этом, хотя это означало, что он ничего не сможет поймать. Вместо того чтобы сосредоточиться на рыбалке, он развлекал ее. Мимикой и жестами Майлс показывал, что именно собирается делать, пока она не начинала давиться от едва сдерживаемого смеха. Он притворялся, что поскользнулся на камне и вот-вот свалится в воду, демонстрировал свое недовольство, когда намеренно неудачно закинул удочку. В следующий раз Майлс изображал преувеличенную радость, сменившуюся ужасом, когда он якобы почувствовал что-то на крючке и… потерял наживку.

Он ничего не поймал. Но Аннабелла получила такое огромное удовольствие, на которое даже и не рассчитывала.

Миссис Фарроу заметила ее озабоченность и добавила:

— Вы находитесь здесь уже больше месяца; его семейство наверняка уже начинает волноваться.

— Они ни в коем случае не думают, что у нас счастливый медовый месяц, — отрезала Аннабелла. — Он сообщил им о моей болезни. А если вы переживаете из-за того, что вам приходится приходить сюда и ухаживать за мной, то в этом нет необходимости, — добавила она высокомерно. — Я прекрасно могу обходиться без посторонней помощи.

— Именно в этом и заключается моя задача, — ответила миссис Фарроу и улыбнулась. — Я пришла, чтобы заботиться о вас, пока вы нуждаетесь во мне. Но, миледи, возможно, это удивит вас, я здесь, чтобы заботиться не только о вашем здоровье. Вы умная и энергичная женщина, и этими вашими качествами я восхищаюсь. И вы добрая, несмотря ни на что. Болезнь может превратить человека в чудовище, по крайней мере я видела многих женщин, которые отвратительно обращались со своими друзьями и родственниками. Вы всегда вежливы, даже со слугами. И как бы язвительно вы ни высказывались, когда у вас плохое настроение, сарказм отличается от швыряния вещами. Поверьте, мне не раз приходилось уклоняться от брошенного в меня ночного горшка.

Аннабелла не смогла сдержать улыбку, а миссис Фарроу продолжала:

— Вы начитанны, и у вас хорошее чувство юмора. Я рада, что познакомилась с вами. И я предлагаю вам отправиться в Холлифилдс не ради себя, но ради вас и ради него. Время пришло.

— Дорогая, милая миссис Фарроу, — вздохнула Аннабелла, ее плечи грустно поникли, — вы правы. Пожалуйста, простите мне мою резкость. Я так благодарна вам, вы так много для меня сделали. Вы видели меня в самые плохие времена и помогали мне достойно их переносить. И поэтому я говорю вам то, чего не сказала бы, возможно, просто не могла бы сказать кому-то другому: я бы отправилась хоть завтра, но… я боюсь. — Взгляд Аннабеллы молил о том, чтобы ее поняли. — Все дело в том, что я избалована, — сказала она. — Я была такой красавицей. Это не самонадеянность, по крайней мере теперь, когда я потеряла свою привлекательность. Но сейчас я понимаю, как много для меня это значило. Это было главным во мне. Я не говорю, что это всегда, да и вообще когда-либо помогало мне получать то, что я хотела, — добавила она с кривой усмешкой. — Вовсе нет. Но это отличало меня. Я ведь славилась своей красотой. Как же я смогу появиться в свете теперь, когда я так выгляжу? И смогу ли я вращаться в свете потом, ведь из-за этого я стану другой. Я уже стала. Я чувствую себя голой, я себя… просто не узнаю.

— В таком случае должна сказать, что пора узнать себя.

— Что готовит мне будущее? — прошептала Аннабелла еле слышно.

— Этого никто не знает, миледи, и это не зависит от внешности. Но мы не можем спрятаться от нашего будущего, в этом нет никакого резона. И даже если мы будем прятаться от него, оно все равно наступит. Вопрос лишь в том, хотим ли мы прожить это будущее, скрываясь, или нет.

Аннабелла подняла голову:

— Это вызов?

Миссис Фарроу пожала плечами:

— Можно воспринимать и так. Это всего лишь истина.

— Понятно. Никто никогда не посмеет сказать, что я не приняла вызова, какая бы ни была цена, — сказала Аннабелла. — В конце концов, я настоящий специалист по прыжкам в неизвестность, разве не так?

По подсчетам Аннабеллы, это началось приблизительно через три часа двадцать минут после того, как они выехали из охотничьего домика.

Тогда они остановились в придорожной гостинице, чтобы перекусить. Майлс, который ехал верхом впереди кареты, въехал во двор гостиницы и дал знак экипажу следовать за ним. Он спешился, навел справки и подошел к карете.

Чтобы он мог говорить с женой, горничная леди Пелем с шумом опустила окно кареты.

— Тут чисто, и еда пахнет восхитительно, — сказал Майлс жене. — Хорошее место, чтобы сделать остановку.

— Я могу ехать и дальше. Я ничуть не устала. И сейчас еще только полдень, — возразила она.

— Я обещал миссис Фарроу, что мы будем часто останавливаться, — настаивал Майлс. — Она сказала, что если вы утомитесь, то возможен рецидив.

— Но я еду в экипаже, — не сдавалась Аннабелла. — Это меня совсем не утомляет.

Он открыл дверь кареты и протянул руку, чтобы помочь ей спуститься по ступенькам.

— В нашем распоряжении масса времени, — сказал он. — В Холлифилдсе никто не знает, что мы едем, поэтому нас не ждут. Да, вы сейчас гораздо лучше себя чувствуете. Но я беспокоюсь о себе. Если у вас будет рецидив, миссис Фарроу меня не пощадит. Ну, смелее, миледи, составьте мне компанию, чтобы заморить червячка или двух, если вы действительно хотите доставить мне удовольствие.

Ей ничего не оставалось делать, как выйти из кареты.

Это была прелестная гостиница и, судя по деревянно-кирпичной архитектуре, очень старая, но свежевыкрашенная и аккуратная. Глициния и ракитник карабкались по стене и шпалерам, разбрасывая по небольшому дворику мерцающие желтые и багряные тени. Во дворе было выставлено несколько столов. Майлс проследил за направлением ее горящего желанием взгляда и покачал головой.

— Прелестно, — согласился он. — Но открыто ветру — а это именно то, чего, по словам миссис Фарроу, вам следует избегать. Кто знает, когда могут набежать тучки? Нет. Только в доме, пока вы, миледи, не окрепнете настолько, чтобы победить меня в соревновании по ходьбе.

• Предыдущая
• 27/66
• Следующая