Бегущий по лабиринту - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 32

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая

Он с облегчением отметил, что Ньют здесь, — он сидел справа от пустующего места Алби.

— От лица нашего вожака, находящегося сейчас на лечении, объявляю Заседание Совета открытым, — произнес Ньют и слегка поморщился, словно ему претило все, что хоть отдаленно могло считаться формальной процедурой. — Как все вы знаете, за последние дни произошло много всякой хреновины, и в центре каждого происшествия оказывался Салага Томми, находящийся сейчас перед нами.

Томас зарделся от смущения.

— Теперь он не Салага, а обыкновенный нарушитель правил, — бросил Галли. Его обычно скрипучий голос звучал сейчас подчеркнуто строго.

Комната наполнилась приглушенным бормотанием и перешептываниями, но Ньют немедленно цыкнул на кураторов. Томасу вдруг захотелось убраться из этой комнаты как можно дальше.

— Галли, — произнес Ньют. — Постарайся соблюдать порядок, черт тебя дери, и не прерывай меня, потому что сегодня я не в духе. И если ты собираешься разевать свой поганый рот всякий раз, как я что-то скажу, то можешь сразу проваливать отсюда ко всем чертям!

Томас пожалел, что не имел права поддержать выступающего аплодисментами.

Галли сложил руки на груди и откинулся на спинку стула; при этом он напустил на себя настолько суровый вид, что Томас чуть не рассмеялся. Он все сильнее и сильнее удивлялся, как раньше до дрожи в коленях мог бояться Галли — теперь тот казался глупым и очень жалким.

Ньют бросил на Галли строгий взгляд, затем продолжил:

— Рад, что с этим мы разобрались. — Он снова поморщился. — Я созвал Совет, потому что последние пару дней ко мне выстраиваются целые очереди из желающих поговорить о Томасе. Причем одни видят в нем угрозу, другие, наоборот, возносят до небес и чуть ли не просят его руки и сердца. Надо, блин, решить, что с ним делать.

Галли подался вперед, но Ньют жестом остановил его, прежде чем тот успел произнести хоть слово.

— У тебя будет возможность выступить, Галли. Высказываемся по очереди. А ты, Томми, держи рот на замке до тех пор, пока мы не дадим слово. Лады? — Он подождал утвердительного кивка Томаса и указал на парня, сидящего у самого края справа. — Пердун Зарт, твой выход.

Раздались несколько смешков, и заведовавший Плантацией тихий рослый парень заерзал на стуле. Его присутствие в этой комнате казалось Томасу не менее неуместным, чем морковь на помидорной грядке.

— Ну… — начал Зарт, стреляя глазами по сторонам, словно искал поддержки у окружающих. — Я и не знаю… Он нарушил одно из основных Правил, и мы не можем позволить людям думать, что это в порядке вещей. — Он замолчал и, опустив глаза, потер ладони. — С другой стороны, с ним… многое изменилось. Теперь мы знаем, что в Лабиринте можно выжить, а гриверов — убить.

Томас немного успокоился. На его стороне был хоть кто-то, и юноша мысленно пообещал себе впредь быть максимально любезным с Зартом.

— Возражаю! — неожиданно выкрикнул Галли. — Могу поспорить, что с тупоголовыми тварями разделался Минхо.

— Захлопни варежку, Галли! — рявкнул Ньют, угрожающе приподнявшись с места. Томасу снова захотелось зааплодировать. — Тут я сейчас председатель, твою мать, и если ты еще хоть раз вякнешь вне очереди, гарантирую, что навлечешь Изгнание на свою унылую задницу!

— Я тебя умоляю, — саркастически пробурчал Галли и откинулся на спинку стула, снова напустив на себя граничащий с нелепостью серьезный вид.

Ньют сел и махнул рукой Зарту.

— Это все? Официальные рекомендации будут?

Зарт замотал головой.

— Хорошо. Фрайпан, ты следующий.

По бородатому лицу повара скользнула улыбка, и он встал.

— Надо признать, кишка у шанка не тонка. И этих кишок у него — как у всех свиней и коров, вместе взятых, которых мы нажарили за целый год. — Он сделал паузу, словно ожидал услышать в ответ смех, но никто не засмеялся. — По-моему, все это глупо. Он спас жизнь Алби и ухлопал парочку гриверов, а мы сидим тут и рассусоливаем, думая, как с ним поступить. Как сказал бы Чак, это куча кланка и больше ничего.

Томасу страшно захотелось подойти к Фрайпану и пожать ему руку; он высказал вслух именно то, что давно вертелось у него самого на языке.

— Каковы твои официальные рекомендации? — осведомился Ньют.

Фрайпан скрестил руки на груди.

— Введем его в Совет, нафиг, и пусть учит глэйдеров всему, что проделывал с гриверами в Лабиринте!

Комнату наполнил невообразимый гвалт, и Ньюту потребовалось не меньше минуты, чтобы восстановить порядок. Томас поморщился: Фрайпан зашел в своих рекомендациях слишком далеко, настолько далеко, что почти дискредитировал предыдущую великолепно сформулированную характеристику тому, что тут происходило.

— Хорошо. Так и запишем, — произнес Ньют, подтверждая слова какими-то пометками в блокноте. — А теперь все заткнитесь, черт побери! Вы отлично знаете правила: ни одно предложение не может быть отвергнуто сразу. Каждый из вас сможет высказаться, когда придет черед голосования!

Он закончил писать и кивнул третьему члену Совета — черноволосому конопатому парню, которого Томас видел впервые.

— На самом деле у меня нет мнения на этот счет, — промямлил тот.

— Чего?! — резко переспросил Ньют. — Тогда какого хрена мы избрали тебя членом Совета?!

— Сожалею, но я, честно, не знаю, как поступить. — Он пожал плечами. — Я, наверное, все-таки соглашусь с Фрайпаном. Зачем наказывать человека, который спас чью-то жизнь?

— Значит, мнение у тебя все-таки есть, и ты его только что огласил, правильно? — допытывался Ньют, поигрывая карандашом.

Парень кивнул, и Ньют сделал пометку. Томас понемногу успокаивался — кажется, большинство кураторов выступали на его стороне. И все-таки просто сидеть и ждать своей участи было тяжело; очень хотелось выступить самому, но юноша заставил себя следовать протоколу и продолжал молчать.

Следующим слово взял Уинстон — прыщавый куратор Живодерни.

— Он нарушил Правило Номер Один, и я думаю, его следует наказать. Не обижайся, Шнурок. Послушай, Ньют, ты у нас больше всех твердишь о соблюдении Правил. Если мы его не накажем, то подадим плохой пример остальным.

— Отлично, — ответил Ньют, делая запись в блокноте. — Значит, ты рекомендуешь наказание. Какое именно?

— Предлагаю посадить его в Кутузку на неделю и не давать ничего, кроме хлеба и воды. Кроме того, предать дело гласности, чтобы другим неповадно было.

У Томаса упало сердце, а Галли захлопал в ладоши, за что получил от Ньюта грозный взгляд. Далее выступили еще два куратора: один из них принял сторону Фрайпана, другой — Уинстона.

Наконец настала очередь Ньюта.

— В основном я согласен со всеми вами. Томаса надо наказать, но потом подумать, каким образом воспользоваться его навыками. Я воздержусь от оглашения собственной рекомендации до тех пор, пока не выслушаю каждого из вас. Следующий.

Разговоры про наказание бесили Томаса даже больше, чем невозможность сказать хоть слово в свою защиту. Впрочем, как это ни странно, после всего, что он совершил в Лабиринте, в глубине души юноша не мог не согласиться с кураторами — он действительно нарушил Главное Правило Глэйда.

Заседание продолжалось. Некоторые считали, что Томас достоин похвалы, другие настаивали на наказании. Или на том и другом одновременно. Теперь юноша почти не слушал их, ожидая лишь выступления последних двух кураторов — Галли и Минхо. Последний не произнес ни слова с того момента, как Томас вошел в комнату, и сидел, откинувшись на стуле с видом человека, не спавшего целую неделю.

Галли говорил первым.

— Думаю, я уже достаточно четко выразил свое мнение.

Великолепно, — подумал Томас. — Тогда сиди и помалкивай.

— Лады, — ответил Ньют и в который раз поморщился. — Минхо, твоя очередь.

— Нет! — заорал Галли так громко, что несколько кураторов подскочили на стульях. — Я еще хочу сказать кое-что!

— Тогда не тяни кота за хвост! — рявкнул Ньют.

Томас с облегчением отметил, что временно исполняющий обязанности председателя Совета относится к Галли с не меньшим презрением, чем он сам. И хотя Томас теперь не боялся Галли, он все равно его не переносил.

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая