Затерянный мир (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 75
- Предыдущая
- 75/79
- Следующая
— Бедная газетная братия, — сказал Мелоун, ведя меня через калитку чудовищно опутанной колючей проволокой изгороди. — Я сам из их сословия и знаю, каково им приходится.
В эту минуту мы услышали позади жалобное блеянье:
— Мелоун, Тэд Мелоун!
Блеял маленький толстенький человечек, только что подкативший на мотоцикле и теперь барахтавшийся в объятиях геркулеса-сторожа.
— Эй, пустите меня! — кричал он. — Уберите лапы. Мелоун, отзовите вашу гориллу.
— Отпустите его, Дженкинс. Это мой приятель, — крикнул Мелоун. — Ну, старый боб, в чем дело? Чего вам надо в этих краях? Ваше место на Флит-стрит, а не в диких оврагах Суссекса.
— Вы прекрасно знаете, чего мне нужно, — ответил посетитель. — Я получил приказ написать статью насчет Хенгист-Дауна и не могу явиться обратно без материала.
— Очень жаль, Рой, но здесь вы ничего не получите. Вам придется остаться по ту сторону проволочной изгороди. Если это вам не улыбается, придется вам пойти к профессору Челленджеру и взять у него пропуск.
— Был уже, — мрачно сказал журналист. — Сегодня утром.
— Ну, что же он сказал?
— Он пообещал выкинуть меня в окно.
Мелоун засмеялся.
— А вы что?
— Я сказал: «А почему не через дверь?» и вышел через нее, чтобы доказать, что и это не плохой путь. Спорить было некогда, и я просто ушел. А вы, Мелоун, кажется, завели дружбу с бородатым ассирийским быком в Лондоне и с этим душителем, который совсем испортил мой новый целлулоидный воротничок.
— Ничем не могу помочь вам, Рой; помог бы, если бы имел возможность. На Флит-стрит говорят, что вас ни разу не били, но вы были очень близки к потере своей репутации. Возвращайтесь в свою редакцию, и если подождете несколько дней, я, как только старик позволит, дам вам информацию.
— И никак нельзя туда проникнуть?
— Никак.
— Деньги?
— Вы сами знаете, что нет.
— Говорят, что здесь прокладывают прямой путь в Новую Зеландию?
— Для вас это будет прямой путь в больницу. Рой, если вы здесь будете мешать. Пока прощайте. Нам надо заняться своими делами.
— Это Рой Перкинс, военный корреспондент, — говорил мне Мелоун, пока мы шли через огороженный участок. — Мы ему натянули нос; а он считался неотразимым и вездесущим репортером. Ему помогает проникать всюду толстое невинное личико. Ну, мы подходим к главному штабу. Вот, — он указал на группу бараков с красными крышами, — это рабочие бараки. Тут живет множество рабочих, оплачиваемых много выше обычного. Но они обязаны быть холостяками или вдовцами и дают клятву сохранять служебную тайну. Не думаю, чтобы кто-нибудь из них пожелал уйти с работ. Вот их футбольная площадка, а этот дом — библиотека и клуб. Смею вас уверить, старик неплохой организатор. А вот мистер Барфорт, главный инженер и производитель работ.
К нам приближался высокий худой меланхоличный человек; его морщинистое лицо было озабочено:
— Очевидно, вы и есть инженер-артезианец, — мрачно сказал он. — Мне передали, что вы должны приехать. Чрезвычайно рад вашему приезду, потому что, скажу откровенно, эта ответственность начинает мне действовать на нервы. Мы работаем на ура, и я не знаю, что нам попадется дальше: источник ли меловой воды, пласт ли угля, фонтан нефти или, может быть, язык адского пламени. Мы вытащили оттуда все, что можно, но, насколько мне известно, последняя часть работы за вами.
— Там очень жарко, внизу?
— Н-да, жарковато, этого отрицать не приходится. И все же, пожалуй, там не жарче, чем полагается при таком атмосферном давлении на столь ограниченную площадь. Разумеется, вентиляция отвратительная. Мы накачиваем воздух вниз, но все равно больше двух часов человеку выдержать трудно, а они все работают с большой охотой. Вчера профессор спускался вниз сам и остался очень доволен всем. Пойдемте-ка позавтракаем вместе с нами, а потом вы все увидите сами.
После умеренной и быстрой закуски главный инженер любезно и основательно ознакомил нас со своим управлением и повел через ряд свалок использованных машин и орудий, сквозь которые уже пробивалась трава. В одном месте мы увидели огромную гидравлическую землечерпалку Арроля, освобожденную от чехла, которая одна из первых начала раскопки в этом месте. Около нее находилась крупная машина, выпускавшая бесконечный стальной канат, к которому был прикреплен ряд черпаков; эти черпаки непрерывно поднимали на поверхность земли обломки камня и мусор из шахты, по мере ее углубления. В здании силовой станции работало несколько большой мощности турбин Эшер-Висса, делавших до ста сорока оборотов в минуту и управлявших гидравлическими аккумуляторами, доводившими давление до тысячи четырехсот фунтов на квадратный дюйм, по трехдюймовым трубам передававшееся в шахту и приводившее в движение четыре скальных сверла с полыми наконечниками типа Брандта. К турбинному зданию примыкала электрическая станция, дававшая ток для огромных осветительных установок. Тут же находилась дополнительная турбина в двести лошадиных сил, приводившая в движение десятифутовый вентилятор, по двенадцатидюймовым трубам нагнетавший воздух на самое дно шахты. Показ всех этих чудес сопровождался техническими пояснениями гордых своими питомцами руководителей, донимавших меня техническими терминами, что я, в свою очередь, делаю по отношению к читателю. К счастью, вскоре объяснения были прерваны; я услышал шум колес и увидел, что мой трехтонный Лейланд, подпрыгивая и покачиваясь, катит по траве, нагруженный сверлами и разборными частями труб. На грузовике восседал мой десятник Питерс и рядом с шофером рабочий мрачного вида. Оба тотчас же соскочили и принялись разгружать машину, а мы с главным инженером и Мелоуном направились к шахте.
Это было гораздо более удивительное место, чем я себе представлял. Горы земли — тысячи тонн, вынутые из шахты — были расположены в форме гигантской подковы и образовывали весьма солидный холм. Внутри этой подковы, состоящей из мела, глины, угля и гранита, возвышалась конструкция — целый хаос прочных стальных балок и колес — где сосредотачивалось все управление многочисленными насосами и лифтами. Они были соединены с кирпичным зданием силовой станции, замыкавшей концы подковы. Под железным остовом была открытая пасть шахты, огромный глубокий колодец, футов тридцати-сорока в диаметре, выложенный внутри кирпичом и цементом. Нагнувшись над краем колодца, я заглянул в ужасающую бездну, которая, как мне говорили, имела около восьми миль в глубину, и у меня закружилась голова при одной мысли о том, что она в себе таит. Солнечный свет по диагонали проникал в отверстие, и я мог различить всего какую-нибудь сотню ярдов стены из грязного мела, тут и там в слабых местах укрепленного кирпичной кладкой и цементом. И вот, смотря вниз, я увидел далеко-далеко в беспросветной глубине легкий лучик света, мельчайшую световую точку, но не мигающую и ясную в этой черной бездне.
— Что это за свет? — спросил я.
Мелоун склонился над парапетом рядом со мной.
— Это поднимается один из лифтов. Не правда ли, чудесное зрелище? Он от нас на расстоянии мили или того больше, а этот слабый свет — мощный дуговой фонарь. Лифт поднимается быстро и будет здесь через несколько минут.
И верно, световая точка все росла и росла, пока не заполнила колодец серебристым сиянием, и я должен был отвернуться от невыносимо сильного блеска. А через мгновение клетка лифта остановилась наверху среди железных переплетов, четверо людей вышли из нее и направились к выходу.
— Почти все внизу, — сказал Мелоун. — Это не шутка — проработать два часа на такой глубине. Ну, кое-что из ваших инструментов готово к работе. Самое лучшее, по-моему, что нам следовало бы предпринять, — это спуститься вниз. Там вы будете иметь возможность сами определить ситуацию.
У машинного отделения была небольшая пристройка, куда Мелоун и провел меня. Здесь по стенам висело множество мешковатых костюмов типа прозодежды из легкого материала. По примеру Мелоуна я разделся до последней нитки и напялил один из этих костюмов, а на ноги надел туфли на резиновой подошве. Мелоун был готов раньше меня и первым вышел из пристройки. Через мгновение я услышал такой шум, точно десяток псов сцепились в смертельной схватке; я бросился во двор и увидел, что мой друг катается по земле, обхватив руками рабочего, который помогал разгружать мои артезианские трубы. Мелоун старался что-то вырвать у него, а тот судорожно цеплялся за этот предмет. Но Мелоун оказался сильнее его, вырвал у него предмет, из-за которого шла борьба, и до тех пор топтал его ногами, пока предмет не обратился в кучу обломков. Только тут я различил бренные остатки фотографической камеры. Мой мрачный рабочий поднимался, отряхивая пыль.
- Предыдущая
- 75/79
- Следующая
