Затерянный мир (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 71
- Предыдущая
- 71/79
- Следующая
«И как раз на этом, — как сказал бы мой американский коллега, — я хочу закончить свой рассказ. Как читатель несомненно заметит, он представляет собою всего лишь более подробное и обстоятельное повторение отчета, который единогласно признается величайшей газетной сенсацией всех времен и разошелся не меньше чем в трех с половиною миллионах экземпляров. В моей комнате красуется в рамке на стене следующий великолепный заголовок:
МИР ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЧАСОВ В ЛЕТАРГИИ
НЕБЫВАЛОЕ СОБЫТИЕ
ЧЕЛЛЕНДЖЕР ОКАЗАЛСЯ ПРАВ
НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ ИЗБЕЖАЛ ОПАСНОСТИ
ЗАХВАТЫВАЮЩИЙ ДОКЛАД
КИСЛОРОДНАЯ КОМНАТА
СТРАШНАЯ АВТОМОБИЛЬНАЯ ПОЕЗДКА
МЕРТВЫЙ ЛОНДОН
ДЕНЬ, ВЫПАВШИЙ ИЗ КАЛЕНДАРЯ
ПОЖАРЫ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВЫ
ВОЗМОЖНО ЛИ ПОВТОРЕНИЕ?
За этим роскошным заголовком следует доклад на девяти с половиною столбцах, представляющий собою единственное и последнее описание катастрофы, постигшей планету, насколько мог ее охватить один наблюдатель в течение одного бесконечного дня. Саммерли и Челленджер описали этот процесс в чисто научном журнале, между тем как мне на долю выпало составление популярного очерка. Могу теперь сказать: «Ныне отпущаеши!» Чего же ждать еще журналисту после таких лавров?
Но я не хотел бы закончить свое повествование сенсационными заголовками и бахвальством. Позвольте мне лучше привести звучные фразы, которыми наша самая большая газета заключила свою великолепную передовую статью на эту тему — статью, которую следует запомнить каждому мыслящему человеку:
«Общеизвестною истиной, — говорит «Таймс», — является полная беспомощность человека перед лицом бесконечных скрытых сил природы, окружающих его. Пророки древности и философы нашего времени обращались к нам часто с этим напоминанием и предостережением. Но истина эта, подобно всем часто повторяемым аксиомам, с течением времени утратила свою свежесть и принудительную власть. Понадобился урок, действительный опыт, чтобы снова привести нам ее на память. Из этого несомненно спасительного, но страшного испытания мы вышли с душою, еще не оправившейся от внезапного удара, но просветленной сознанием ограниченности и недостаточности наших сил. Мир заплатил страшной ценою за этот урок. Мы еще не знаем всех размеров бедствия, но одно уже полное уничтожение огнем Нью-Йорка, Орлеана и Брайтона принадлежит к ужаснейшим трагедиям человеческого рода. Только по получении полных сведений о железнодорожных и морских катастрофах можно будет обозреть все последствия этого события. Впрочем, есть доказательства, что в большинстве случаев машинисты успевали останавливать поезда и судовые машины, прежде чем сами впадали в каталепсию. Не убыль в человеческих жизнях и материальных ценностях, как бы ни была она значительна сама по себе, должна прежде всего занимать теперь наши умы. В потоке времен это все позабудется. Но навеки должно запечатлеться в наших сердцах сознание неограниченных возможностей во вселенной, разрушившее наше невежественное самодовольство и открывшее нам глаза на наше материальное существование, как на бесконечную узкую тропу, с обеих сторон ограниченную глубокими провалами. Зрелость и торжество человеческой мысли — эта черта нового нашего душевного состояния — пусть послужит основным устоем, на котором более серьезное поколение воздвигнет достойный храм природе!»
КОГДА ЗЕМЛЯ ВСКРИКНУЛА
Я довольно смутно вспоминаю, что мой друг Эдуард Мелоун, сотрудник «Газетт», говорил мне что-то о профессоре Челленджере, с которым он пережил замечательные приключения. Однако я настолько занят своими профессиональными делами, и моя фирма была настолько завалена заказами, что я очень мало следил за всем, что творится на свете, за всем, выходящим за пределы узкопрофессиональных интересов. Единственно, что удержалось у меня в памяти, это что Челленджер представлялся мне каким-то диким гением, обладающим жестоким, нестерпимым характером.
Поэтому я был очень удивлен, получив от него деловое письмо следующего содержания:
14-бис, Энмор-Гарденс.
Кенсингтон.
Сэр!
У меня явилась надобность воспользоваться услугами специалиста по артезианскому бурению. Не буду скрывать от вас, что мое мнение о специалистах вообще невысокое, и обычно я обнаруживал, что человек с хорошо развитыми мозгами, как я например, может шире и глубже вникать в дело, чем другой, избравший узкую специальность (что, увы, очень часто называется профессией) и поэтому имеющий весьма ограниченный кругозор. Тем не менее я склонен попробовать иметь с вами дело. Просматривая список авторитетных специалистов по артезианскому бурению, я заметил некоторую странность — чуть не написал нелепость. Выше имя привлекло мое внимание, и по наведенным справкам обнаружилось, сто мой молодой друг, м-р Эдуард Мелоун, знаком с вами.
Поэтому я пишу вам и заявляю, что буду рад побеседовать с вами, и если вы удовлетворите моим требованиям — а они не маленькие, — я буду склонен передать в ваши руки чрезвычайно важное дело. В настоящее время большего сказать не могу, потому что дело носит совершенно секретный характер и сообщить о нем можно только в устной форме. Поэтому прошу вас немедленно оставить все дела, если у вас таковые имеются, и прийти по вышеуказанному адресу в следующую пятницу в 10.30 утра. У дверей вы найдете скребок для очистки грязи с подметок и цыновку ибо миссис Челленджер кралюбит опрятность.
Остаюсь, сэр, как вам известно,
Это письмо я передал своему старшему клерку для ответа, и он уведомил профессора, что м-р Пирлесс Джонс имеет удовольствие принять его предложение. Это было обычное вежливое деловое письмо, начинавшееся с трафаретного выражения:
«Ваше письмо от (без даты) получено».
На это последовал следующий ответ профессора, имевший вид загородки из колючей проволоки:
«Сэр!
Я замечаю, что вы негодуете на то, что мое письмо было без даты. Смею ли я обратить ваше внимание на тот факт, что, в качестве некоторой награды за чудовищные налоги, наше правительство имеет привычку ставить маленький круглый значок или штамп на внешней стороне конверта, который имеет как раз нужную вам дату отправления. В случае отсутствия или неразборчивости этого штампа вам надлежит обращаться к содействию авторитетных лиц почтового ведомства. Тем не менее предлагаю вам направить свои замечания лучше на обстоятельства того дела, о котором я хочу с вами посоветоваться, и прекратить обсуждение формы и стиля моих писем».
Мне стало ясно, что я имел дело с сумасшедшим, и я почел за благо, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, пойти к моему другу Мелоуну, которого я знал еще с тех пор, когда мы оба играли в Ричмондской спортивной команде.
Он был все тот же неунывающий ирландец и очень потешался над моим первым столкновением с Челленджером.
— Ничего, ничего, сын мой, — заявил он. — После пятиминутного разговора с ним вам покажется, что с вас живого содрали кожу. Ему ничего не стоит оскорбить человека.
— Так с какой же стати с ним так няньчатся?
— Никто с ним не няньчится. Если бы собрать всю ругань, скандалы и полицейские протоколы…
— Протоколы?
— Да, черт возьми, он ничуть не задумается спустить вас с лестницы, если вы ему не понравитесь. Это первобытный пещерный человек в пиджаке. Как сейчас представляю его с дубиной в одной руке и кремневым топором в другой. Бывает, что люди родятся не в том столетии, а он опоздал родиться лет на тысячу. Это тип раннего неолита или что-то в этом роде.
- Предыдущая
- 71/79
- Следующая
