Солнышко на память - Пляцковский Михаил - Страница 10

• Предыдущая
• 10/12
• Следующая

— Такое дело ни-куд-ку-да не годится! — прокудахтала наседка Соня.

— Победа не досталась никому-му! — громко замычали все коровы во главе с Муренкой.

— Ничего, — успокоил своих болельщиков щенок Тявка. — В следующий раз мы обязательно победим?

Жили два воробья: Чик и Чирик. Однажды Чику пришла посылка от бабушки. Целый ящик пшена. Но Чик об этом ни словечка не сказал своему приятелю.

«Если я пшено раздавать буду, то себе ничего не останется», — подумал он. Так и склевал все зернышки один. А когда ящик выбрасывал, то несколько зернышек все же просыпалось на землю.

Нашел эти зернышки Чирик, собрал в пакетик аккуратно и полетел к своему приятелю Чику.

— Здравствуй, Чик! Я сегодня нашел десять зернышек пшена. Давай их поровну разделим и склюем.

— Не надо... Зачем?.. — стал отмахиваться крылышками Чик. — Ты нашел — ты и ешь!

— Но мы же с тобой друзья, — сказал Чирик. — А друзья все должны делить пополам. Разве не так?

— Ты, наверно, прав, — ответил Чик. Ему стало очень стыдно. Ведь он сам склевал целый ящик пшена и не поделился с другом, не дал ему ни одного зернышка. А сейчас отказаться от подарка приятеля — это значит обидеть его. Взял Чик пять зернышек и сказал:

— Спасибо тебе, Чирик! И за зернышки, и за урок... дружбы...

Все ежи на свете — колючие. Не правда ли? На них столько острых иголок, что не дотронешься даже. А по головке погладить — и вовсе нельзя. Поэтому их никто никогда и не приласкал ни разу.

Но одному доброму Ежику все-таки повезло. Как это произошло? А вот как.

Брел Ежик по лесу. Видит: пень торчит. А на том пеньке сидит Зайчонок и кашу манную из тарелки ест. И не просто ест, а столовой ложкой. Съел Зайчонок всю кашу и сказал:

— Спасибо, мама!

Подошла к Зайчонку мама Зайчиха, по головке лапкой погладила и похвалила:

— Молодец? Какой у меня воспитанный сынок растет? А Ежику, которого никто никогда не гладил так ласково, вдруг стало грустно. До того грустно, что он даже заплакал. Увидела Зайчиха, что Ежик плачет, и спрашивает:

— Кто тебя обидел?

— Никто не обидел, — отвечает Ежик.

— А почему тогда у тебя слезинки на глазах?

— Потому, что вы Зайчонка... погладили... лапкой.

— Разве тебя твоя мама не гладит?

— Не гладит. Никто меня не гладит. 

— Я бы тебя, малыш, погладила, если бы... если бы ты не был таким колючим, — пожалела Ежика Зайчиха.

— Конечно, она бы тебя погладила, — вмешался Зайчонок. — Но можно очень даже просто лапку уколоть.

— А если я не буду колючим? — вдруг спросил Ежик.

— Тогда другое дело, — говорит Зайчиха. — Но ведь это невозможно!

— Возможно! — крикнул Ежик и стал кувыркаться, стал кататься по земле до тех пор, пока не нацепил на все свои иголки целый ворох опавших листьев. Он стал похож на пестрый разноцветный шарик.

Когда шарик этот подкатился к Зайчихе, она сразу не поняла, в чем дело. Но Ежик просунул сквозь листья черную кнопочку носа и пробормотал:

— Теперь я... совсем... не колючий. Правда? Зайчиха улыбнулась и погладила Ежика.

— Молодец? — сказала она. — Ах, какой находчивый Ежик растет!

Нашла лиса Хитроглазка нору. Большую, просторную. Нашла, обрадовалась и объявление повесила:

«ПОСТОРОННИМ ЛИСАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Подмела она нору своим пушистым хвостом, как веником, и ушла в магазин за продуктами.

Дождалась лиса Рыжехвостка этого удобного случая. Объявление в кусты забросила и разлеглась в норе поудобней. Вернулась Хитроглазка. Видит: нору-то ее заняли. Только кончик рыжего хвоста наружу торчит. Сразу догадалась Хитроглазка, кто в нору залез без спросу.

— А ну вылезай, Рыжехвостка! Ты что — объявлений читать не умеешь?

— Каких объявлений? — притворно пискнула Рыжехвостка.

— Обыкновенных? — говорит Хитроглазка. — Я же черным по белому написала: «Посторонним лисам вход воспрещен». Разве не понятно?

— Никакого объявления я не видела? — соврала Рыжехвостка. — И вообще почему ты ко мне пристала? Это — моя нора.

— Как же твоя, когда она моя? — доказывает Хитроглазка.

— Ничего подобного. Моя!

— А вот и нет!

— А вот и да!

— Не выдумывай!

— Не сочиняй!

— Уходи подобру!

— Уходи поздорову!

Спорили-спорили Рыжехвостка с Хитроглазкой, вдруг слышат чей-то скрипучий бас:

— Кто в мою бер-р-рлогу забр-р-рался? Бр-р-рысь? Увидели крикливые лисы Медведя — и ну удирать? Только хвосты между березами замелькали.

Так они большую, просторную нору и не поделили. Вот глупые? Зачем чужое делить? Верно?

Щенок Тявка лежал в своей будке и наблюдал, как играли козленок Мармеладик и теленок Рогалик. А играли они так: подбегут к сосне, стукнут со всего размаха по стволу головой — и с веток шишки осыпаются. Кто больше сбил, тот и победил.

Не выдержал Тявка, из будки вылез и подошел к приятелям.

— И я хочу с вами играть. Принимаете?

— Нам не жалко, — сказал Рогалик.

— Принимаем! — сказал Мармеладик.

Козленок сбил пять шишек. Теленок — целых десять.

Помчался щенок к сосне — и как двинет по стволу головой с разбегу. У него даже искры из глаз посыпались.

— Ой? Больно! — заскулил он. Потом щенок Тявка пощупал голову лапой и попросил друзей:

— Посмотрите, пожалуйста, что у меня на голове вскочило...

Козленок Мармеладик и говорит ему:

— Эх, мы совсем забыли, что у тебя совсем рогов нет!

А теленок Рогалик лизнул щенка языком и сказал со вздохом :

— У тебя... — шишка. Одна, но собственная... А у меня хотя и десять, но все — сосновые. Так что не переживай и не расстраивайся?

Маленький Умка — белый медвежонок — сказал маме:

— Я хочу летать.

— А ты попробуй, — ответила Большая Медведица. — Может, у тебя и получится.

— Но я же не умею, — вздохнул Умка. Большая Медведица ласково потрепала сынка за ухо и показала на гагар, сидящих на скале.

— Смотри, как летают птицы. У них это получается. А я пойду рыбу ловить. Ушла Большая Медведица, а Маленький Умка остался один и стал наблюдать за гагарами. Гагары сидели. Гагары кричали. Гагары летали над медвежонком. А он провожал их грустным взглядом, задрав к небу свою остроносую мордочку.

• Предыдущая
• 10/12
• Следующая