Плеск звездных морей - Войскунский Евгений Львович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая

Автопилот принял программу, «гепард» помчался на северо-запад. Под нами поплыла серо-жёлтая пустыня, нарезанная каналами на ровные прямоугольники, собственно, уже и не пустыня — вся в зелёных и белых пятнах, и сюда добралась весна, а дальше пятна слились в сплошной пёстрый ковёр, пошли мелькать дома, дома, мачты инфор-глобус-системы, и вот уже шестипалая дельта реки в зелёной оправе берегов, а слева-голубое и серебряное мерцание моря…

Я наслаждался сменой пейзажей и скоростью и предвкушением встречи. Давай, «гепард», нажимай, милый! Я представлял себе Андру на кафедре докладчика — она говорит быстро, увлечённо, глаза блестят, а причёска какая-нибудь новая…

Ух, как бушует весна, разлилась зелёным морем вокруг корпусов Веды Гумана!

Знакомый вестибюль факультета этнолингвистики. Прыгая через ступеньки, я понёсся на второй этаж, в конференц-зал. Леон и Нонна еле поспевали за мной.

Я влетел в одну из раскрытых дверей и остановился в проходе. Резкий высокий голос нёсся навстречу — нет, не голос Андры. Внизу изогнулся полукругом длинный стол, за ним сидело человек десять-двенадцать, вон красивая голова Стэффорда, а рядом с ним молодая женщина в жёлтом костюме и тёмных очках…

Да это же Андра! Надо же — родную жену не узнал! Но что за очки на ней? И почему волосы гладко стянуты к затылку, никогда она раньше не стягивала…

Не спуская с неё глаз, я тихонько пошёл вниз меж скамей, амфитеатром спускающихся к полукруглому столу. Сел на свободное место сбоку и стал мысленно взывать к Андре: «Посмотри на меня, я здесь!» Но Андра, как я уже упоминал, не владела менто-системой. Она сидела, слегка наклонив голову набок, и внимательно слушала оратора. Ничего не поделаешь, придётся потерпеть.

Говорил пожилой негр со сморщенным маленьким лицом, он сидел между Андрой и высоким загорелым юношей, в котором я узнал Эугеньюша, надежду этнолингвистики. И тут я понял, что негр вовсе не сидит, а стоит, ну да, это тот самый пигмей-этнограф, о котором Андра мне не раз рассказывала. Забыл его имя: не то Ндау, не то Нгау.

Я прислушался к его резкому голосу.

— …глубоко вошла в быт моего народа, и я приветствую, что экспедиция не ограничилась одними этническими и лингвистическими исследованиями. Вопрос о вырождении пигмеев ныне снят окончательно. Но встаёт вопрос о будущем…

Андра принялась листать блокнотик. Я следил не отрываясь за быстрыми движениями её пальцев. Все, что она делала, нравилось мне, каждый жест, каждое движение. Вот только тёмные очки не нравились, я хотел видеть её глаза.

— Методика воздействия на наследственность, — продолжал между тем Ндау или Нгау, — не вызывает сомнений. Химфизики полагают, что эволюция завершится примерно через двести лет и пигмеи достигнут среднеземного роста. Но! — Тут он сделал паузу и вытер лицо платком. — Мы не вправе рассматривать проблему пигмеев в отрыве от проблемы перенаселения. Общеизвестны трудности, возникшие ныне с расселением человечества на планетах Системы. Венера, в сущности, потеряна. Заселение Марса идёт крайне медленно в силу технических и энергетических причин. Что же остаётся?..

— Выход в Большой космос! — крикнули из зала.

Мне показалось, что это Леон.

— Выход за пределы Системы — авантюра, — сказал негр.

Только я хотел вмешаться, как вдруг — возмущённый голос Нонны:

— Надо выбирать слова, старший! И надо следить за текущей информацией. Закончено проектирование корабля, который…

— Слежу и знаю, — резко прервал её Нгау. — Не мешай мне говорить, женщина. Лично я не верю в преодоление парадокса времени, но допустим, такой корабль действительно будет создан…

— А полет Улисса Дружинина? — гаркнул кто-то сверху. — Как можно не верить в факт?

Стэффорд ударил молоточком по столу и попросил не прерывать оратора.

— Даже если будет создан такой корабль, — продолжал Нгау, — потребуется много десятилетий на разведку. И даже в том оптимальном случае, если будет найдена хотя бы одна пригодная для жизни планета, понадобится не менее столетия для её освоения. Я предлагаю другой путь. Надо разработать методику постепенного уменьшения роста людей.

— Уменьшения? — опять гаркнули сверху. — Ты хочешь всех превратить в пигмеев?

— Нет, этого мало, — спокойно возразил Ндау. — Когда все люди уравняются в росте с пигмеями, уменьшение должно продолжаться — общее для всех. Пигмеи тоже слишком крупны.

— До какой величины ты предлагаешь уменьшаться, Нгау? — спросил Стэффорд.

— До биологически допустимой, Стэф. Я не утверждаю, что это единственно возможное решение проблемы. Но если не будет найдено других путей, то оно может оказаться наиболее радикальным. Планета станет просторнее, а пищи и прочих материальных благ понадобится значительно меньше.

— Ну конечно, — раздался иронический голос. — Горсти хлебных крошек и ложечки воды хватит на целую неделю. Но не опасаешься ли, что нас загрызут муравьи?

— И вообще — как быть с другими животными? — выкрикнула Нонна. — Их всех тоже уменьшать?

— А дома? — Выкрики нарастали лавинообразно. — А технические средства цивилизации?

— Поломаем все! Вернёмся к первобытной радости жизни!

— Переселимся в скворечники!

— Что вы резвитесь, как первоклассники? — крикнула Андра. — Предлагается идея, пока только идея. Новизна и необычность требуют серьёзного подхода, а вы…

Её возмущённый голос потонул в нестройном хоре. Стэффорд стучал молотком, безуспешно пытаясь водворить тишину. А Нгау, маленький упрямый человечек, спокойно стоял посреди этого урагана.

Потом шум стал стихать, и тут знакомый голос произнёс медленно и как бы задумчиво:

— По-моему, не надо уменьшаться. Есть другой путь.

Голос Феликса! Я привстал и увидел его лохматую голову на тонкой шее, раньше я не замечал, что у него такая тонкая шея, или, может, он похудел? Он сидел на несколько рядов ниже меня.

— Какой путь ты имеешь в виду, Феликс? — осведомился Стэффорд.

— Я могу показать, — ответил тот нерешительно, — но это пока только формулы, боюсь, что вы… Я ещё не думал, какое для них найти словесное выражение…

Диспут окончился, но мне не сразу удалось протолкаться к Андре. Могучие спины этнолингвистов загородили её от меня, проходы были забиты. Действительно, тесновато стало на шарике, подумал я, протискиваясь вниз. Вдруг я оказался притёртым к Феликсу.

— Привет! — Я попытался высвободить руку, чтобы хлопнуть его по плечу. — Как поживаешь, потрясатель основ?

Он пробормотал нечто неразборчивое, в глазах у него мелькнуло не то удивление, не то испуг. В следующий миг он рванулся вверх, чуть не опрокинул седоусого гуманитария, бочком пролез меж двух полинезийцев и был таков. Что ещё за странная выходка?

Наконец я пробился к Андре. Она убедительно доказывала что-то Стэффорду, тот слушал её с доброй улыбкой, Эугеньюш заметил меня, сказал Андре несколько слов на незнакомом мне языке, с прищёлкиванием. Андра живо обернулась…

— Ох, Улисс!

У неё опустились руки и как-то поникли плечи — будто она вдруг обессилела. Целоваться на людях не хотелось, я взял её узкую руку в свои ладони. Ну вот. Теперь все в порядке. Теперь не выпущу твоей руки, пока Самарин не объявит глобальные розыски некоего Улисса Дружинина, пилота всевозможных линий.

Я, конечно, слышал, что говорили вокруг. Слышал, как Стэффорд, обращаясь ко мне, нахваливал Андру за кипучую просветительскую деятельность в пигмейских деревнях. Слышал, как Эугеньюш рассказывал что-то смешное про Андру — как она училась пигмейским танцам и преуспела в них. Я и свой голос слышал. Я отвечал на шутки и приветствия, нескладно острил. Но мысли мои были заняты только Андрой, я не мог оторваться от неё. Только на какой-то миг я отвёл глаза и встретил взгляд Леона. Он смотрел на меня серьёзно, без улыбки, и пощипывал двумя пальцами себя за мочку уха. Потом я услышал голос Стэффорда — он разрешил Андре не являться на вечернее заседание конгресса. На редкость умный человек! Я горячо его поблагодарил. Я похлопал бы его по плечу, если б не разница в возрасте. Хорошо бы выучиться повязывать платок вокруг шеи с таким же небрежным изяществом, как это делает Стэффорд.

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая