Поход в Страну Каоба - Травен Бруно - Страница 17
- Предыдущая
- 17/58
- Следующая
За рекой начинались джунгли. Еще редкие и светлые, они походили на заросшее, давным-давно заброшенное поле. Но постепенно, однако приметно, они делались всё гуще, мощней, темней и с каждым шагом казались Селсо все более грозными.
Селсо шел быстро, торопясь добраться до селения засветло. Подойдя к селению так близко, что он уже слышал лай собак, Селсо вновь очутился у реки. Река была узкой, зато в середине течения такой глубокой, что Селсо пришлось вооружиться палкой и долго искать брода. Но он не знал, что в реке водились аллигаторы, — ведь никто ему этого не сказал, и он без страха перешел на другой берег. Аллигаторы, видно, были в это время чем-то заняты и не обратили никакого внимания на Селсо.
Наконец Селсо добрался до селения.
— Сегодня я понял, что такое джунгли. Мне предстоит ужасный и страшный путь, — сказал он старосте.
Староста положил ногу на ногу, поглядел на Селсо и принялся свертывать сигарету.
— Сегодня после обеда? — промолвил он, как бы между прочим. — Да, конечно, ты понял, что такое джунгли. Но только имей в виду, что ты еще и не видел джунглей. Заросли, сквозь которые ты шел, мы считаем парком. Это наше излюбленное место для воскресных прогулок. Лишь на расстоянии двух дней ходьбы отсюда начинаются настоящие джунгли — заросли там такие густые, что едва пропускают свет. Но не бойся, мучачо, — ягуары обычно не нападают днем. Днем они отдыхают. Их куда больше привлекает спящий человек, особенно если он мечется во сне. Но я видел немало людей, которых ягуар вообще не тронул.
Староста облизнул кончик сигареты, закурил и продолжал:
— Я не знаю тебя, мучачо. Но, если тебе придется снова попасть сюда, ты мне расскажешь, как ты поладил с ягуаром или ягуар — с тобой. Если нам доведется еще разок спокойно потолковать, я причислю тебя к тем моим знакомым, на которых ягуар не напал.
Парк для воскресных прогулок… Спустилась ночь. Селсо поглядел по сторонам. В двадцати шагах от убогой хижины, перед которой он сидел со старостой, стеной подымались джунгли. Они закрывали почти все небо. Захоти Селсо увидеть хоть одну звезду, ему пришлось бы так запрокинуть голову, что он коснулся бы затылком спины. Стена деревьев высотой в шестьдесят, восемьдесят, а то и в сто метров, темная, плотная, непроходимая стена, без малейшего просвета…
— Что тебе нужно в дорогу, чамула? — спросил староста. — У меня есть подсушенные тортилльяс особого сорта — они не плесневеют. Другие тебе не годятся. Есть у меня еще рис, бобы, сахарный тростник, соль, спички, скипидар, только что смолотый кофе, лимоны. Есть у меня и маисовая мука и перец для посола, но посол надо заказать заранее, не то он заплесневеет и прокиснет. Свежих табачных листьев у меня сколько хочешь, они дешевле оберточной бумаги — ее у меня, кстати, и нет. Могу тебе дать взамен немного папиросной. Впрочем, ты ведь сворачиваешь сигары, значит, бумага тебе не нужна. И вообще, я посоветовал бы тебе задержаться здесь на день. Тогда мы замесим свежий посол. Спешить тебе некуда. Так уж здесь заведено: путник, идущий через джунгли, не торопится. Все равно ничто ему не поможет. Ничто ему не поможет, когда он очутится в центре джунглей. Не торопись — тебе не к чему торопиться. Джунгли от тебя не уйдут… Тише едешь, дальше будешь.
Староста поднялся, вошел в хижину и начал возиться с закоптелым фонарем. Тем временем уже совсем стемнело.
Во дворе перед хижиной тускло горел костер. Дремлющее пламя еле освещало двор, но все же плетень вокруг дома можно было различить.
Селсо сидел на бревне. Собственно говоря, это было большое срубленное дерево с отвалившейся корой; никто не дал себе даже труда очистить ствол, на котором было множество зарубок — следов от ударов мачете тех, кто околачивался здесь, во дворе, и не знал, как убить время.
«Не торопись, спешить тебе некуда». Эти слова старосты не выходили у Селсо из головы. В них звучало обещание: «Погоди, сынок, я тебе помогу!»
Уже целых два дня Селсо находился под впечатлением рассказов о джунглях и сегодня к вечеру начал смотреть на предстоящий поход другими глазами. Он уже не стремился заработать лишнее песо, которое ему посулили за быструю доставку пакета. Но он обещал доставить на монтерию письмо и ящик с хиной. А все, что Селсо обещает, он всегда выполняет. Чтобы найти выход из затруднительного положения, в котором он оказался, наслушавшись грозных предупреждений об опасностях, таящихся в джунглях, Селсо сосредоточился только на одной мысли: как выполнить свое обещание с наименьшим риском.
Инстинкт не позволял Селсо губить свою жизнь понапрасну. Благодаря этому инстинкту он смутно ощущал, что ему дана только одна жизнь, а будет ли какое-то там загробное существование — это еще неизвестно. И он считал своим долгом не играть со смертью, оградить себя от опасности и направить весь свой разум, все свои силы на сохранение своей жизни.
В его мозгу шла напряженная работа — он мучительно искал возможности выполнить взятое на себя обязательство и в то же время не рисковать жизнью. За последние двое суток эта мысль всецело овладела им, и он ничего не замечал вокруг себя, хотя и продолжал идти вперед.
Когда Селсо попал в селение, он уже придумал для себя два возможных выхода. Ему оставалось только найти оправдание своему поведению, чтобы не выглядеть обманщиком ни в своих глазах, ни в глазах дона Аполинара.
У Селсо, как у всякого индейца, отсутствовало представление о связи между временем и необходимостью. Он не знал, что значит спешить. Они договорились, что, если Селсо доставит письмо на монтерию за две недели, он получит в награду песо. Но о том, что он должен принести пакет к определенному сроку, и слова не было сказано. Да дон Аполинар и сам понимал, что при таком долгом и трудном пути сотни самых разнообразных препятствий могут задержать Селсо на много дней. Посыльный может свалиться с кручи, его может унести быстрое течение реки, он может поранить ногу, после тропических ливней могут разлиться ручьи, и тогда придется долго ждать, пока спадет вода… Да мало ли что еще может случиться! Всего и не перечесть.
А поскольку не было условлено, что дон Эдуардо должен получить пакет в определенный день, Селсо мог остаться в селении и ждать попутчиков. Дон Аполинар оплачивает сорок дней пути. Если у Селсо уйдет больше дней на дорогу, он заплатит за них из собственного кармана. Значит, и в этом случае он не обманет дона Аполинара ни на сентаво.
Селсо взял на себя обязательство во что бы то ни стало доставить на монтерию письмо и ящик с хиной, и он рассуждал так: «Если я погибну в джунглях, пакет и лекарство тоже погибнут, и дон Эдуардо никогда их не получит. Я должен сохранить свою жизнь, чтобы выполнить поручение. Поэтому я не должен идти через джунгли один, а ждать попутчиков».
«Не торопись, спешить тебе некуда. Побудь здесь немного…» — эти слова старосты запали Селсо в душу.
Староста был ладино, и он говорил, что надо помедлить. Что ж, ему лучше знать! Если придется оправдываться перед доном Аполинаром или доном Эдуардо, Селсо всегда сможет сослаться на старосту. Селсо откровенно предупредил дона Аполинара, что не знает дороги через джунгли. Дон Аполинар мог бы и не посылать его на монтерию. Но он послал Селсо с пакетом, значит, и дон Аполинар должен нести свою долю ответственности.
Размышляя таким образом, Селсо постепенно успокоился, и, когда староста вышел наконец из хижины с мигающим фонарем в руке, индеец был уже в таком умиротворенном состоянии духа, словно ему предстояло пройти хорошо знакомый путь из родного села до Ховеля.
Он ощупывал свои босые ноги, вынимал колючки, выковыривал из-под ногтей проклятых песчаных блох, вытаскивал клещей, впившихся в кожу, и натирался камфарой, чтобы унять боль от укусов москитов. Все это Селсо делал спокойно и неторопливо, как и все странствующие индейцы, когда они знают, что завтра им не надо никуда идти, что их ждет отдых.
Покончив с этим занятием, Селсо достал из сетки плошку, сделанную из скорлупы кокосового ореха, и спросил, где здесь вода. Чтобы как-то убить время, оставшееся до ужина, староста качался в самодельном гамаке, подвешенном на столбах, подпирающих хижину.
- Предыдущая
- 17/58
- Следующая
