Ночь восставших мертвецов - Усачева Елена Александровна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/35
• Следующая

Заглянувшая в окно ночь застала его с широко распахнутыми бессонными глазами.

На окне шевельнулась штора. Слетел с подоконника и упал на пол сто лет уже лежавший там кленовый листок. Ветерок приподнял плакат, прикрепленный к стене.

Илька спустил ноги с кровати. В комнате стоял привычный ночной полумрак, все предметы вокруг были чуть размыты — сумрак съедал четкие границы и насыщенные цвета. Вроде бы все было как обычно — кровать, стол, книжные полки, куча всякого барахла в углу.

Но сейчас в воздухе чувствовалось чужое присутствие. Словно вместе с темнотой, сумраком и непроглядностью здесь появился еще кто-то, кто вошел так же бесшумно, как ночь, и был так же неуловим и безжалостен, как мрак.

За последний день Шагунов привык не доверять своим глазам. Вот и сейчас он их сначала потер, прежде чем действительно убедился, что это никакая не галлюцинация, а самая настоящая ночь. Ночью же, как известно, все кошки серы, а хорошо знакомые предметы принимают причудливую форму.

То, что видится бесформенной горой, пристроившейся на стуле, на самом деле твоя комом брошенная одежда. А вылезающий из-за шторы скелет не кто иной, как сквозняк.

Чтобы не нагонять на себя лишнего страха, Илька встал закрыть форточку. Заодно решил сбросить со стула одежду.

Но сделать этого не успел.

«Одежда» сама поднялась и подошла к нему.

Илька застыл посреди комнаты, а к нему медленно подплывали зеленые глаза.

Шагунов уже мысленно прощался с жизнью, когда бесформенная масса, которую ребята между собой решили называть Восставшим Мертвецом, хотя Сашка до хрипоты доказывал, что настоящие мертвецы выглядят иначе, уж он-то знал точно. Так вот этот Восставший Мертвец вытянул вперед руку и показал сначала на Илькино горло, а потом на его глаза.

Собственно на этом можно было заканчивать захватывающее повествование о трех друзьях, влезших не в свое дело, потому что без голоса и без глаз Шагунов перестал бы быть участником этих событий. А без него, двигателя и инициатора всех приключений, остальные просто забросили бы это дело.

Конечно, слепым и безголосым Шагунова никто бы не оставил. Не зря же он дружит с инспектором по делам несовершеннолетних Ник Санычем. Когда-нибудь, может быть, даже через много лет, Ник Саныч разобрался бы в этом деле. Плохих бы наказал, остальным бы тоже досталось. Но это случилось бы много позже, и вряд ли кого-нибудь заинтересовал бы этот душещипательный рассказ. К тому же мы и так знаем, что ничего Восставший Мертвец с Шагуновым не сделал. Иначе не оказался бы Илька через день, в субботу, запертым в школе, в кабинете химии, и не ругался бы он с Сашкой, который от страха и безысходности просто потерял голову.

Пока же шла не суббота, а заканчивался четверг, впереди был еще целый день, а Мертвец всего-навсего ограничивался размахиванием рук.

Но вот он сделал последний шаг, разделяющий их с Илькой, и положил Шагунову руку на плечо.

— Не ходи завтра никуда, — услышал Илька собственный голос. Рот у него открывался сам собой, без его воли. — Не надо.

От ужаса Шагунов хотел закричать. Он и закричал, причем очень громко. Но мысленно. Из горла же у него вырывались совсем другие слова.

— Ничего хорошего из этой встречи в «Букинисте» не выйдет.

«Помогите! — вопил Илька. — На помощь!»

До этого мысли легко складывались в звуки, язык принимал во рту правильное положение, и Илька спокойно говорил. Но почему-то хорошо отлаженный механизм дал сбой, и мысли не хотели превращаться в звучащие слова.

— Уж я-то знаю этих людей… — произнес Шагунов.

Пальцы, сжимающие Илькино плечо, чуть ослабли.

— И вообще — завязывайте с этим делом. Иначе все закончится плохо.

В том, что все закончится плохо, Илька не сомневался. Правда, у него была слабая надежда, что они выкрутятся. Но теперь от этой надежды не осталось и следа.

— Бегите отсюда. Бегите все! Она не успокоится, пока не найдет себе глаза. Глаза!

С этими словами призрак оттолкнул от себя Ильку и поднялся. В комнате на мгновение стало еще темнее. И только зеленые глаза горели среди этой черноты, как два ярких огня. Но вот и они погасли. Сквозь занавеску на окне стал виден хорошо знакомый фонарь со своим неизменным желтым светом. На его фоне на подоконнике корячился колючими ветками куст алоэ. На стуле комом лежала одежда.

Илька сидел на ковре и, судорожно всхлипывая, все повторял: «Глаза! Глаза!»

Утро было пасмурным. Хмурые сумерки вползли в комнату и повисли на шторах. Дальше идти они не решались.

Сон застал Ильку забившимся между столом и кроватью. Он был с головой завернут в одеяло и занимал на удивление мало места. Бледное лицо, впалые щеки, нервно подергивающиеся веки — все говорило о том, что уснул он недавно, и облегчения сон его не несет.

В квартире стояла тишина, даже за окном не грохали машины и не чирикали воробьи. Но Шагунов все равно проснулся. Он дернулся. Лицо его исказила гримаса боли. Веки, чуть помедлив, открылись. В первую секунду глаза были бесцветно-серые, но потом быстро поменялись, став привычно карими. Илька моргнул, нерешительно осматривая узкую полоску комнаты, видную из его убежища.

Все было тихо, но Шагунов все равно не спешил менять неудобную позу. Сначала он вытянул шею и выглянул из-за стола. Убедившись, что в комнате действительно никого нет, он еще какое-то время посидел, собираясь с силами. Сил оказалось немного. Их хватило на то, чтобы рывком поднять себя на ноги и тут же свалиться на ковер. Илька перекатился на спину и стал прислушиваться к себе — занемевшие руки и ноги неприятно покалывало.

Сумрак хлопьями стек со шторы и стал медленно занимать комнату.

Илька глянул на ручные часы. Было шесть утра. Новый день, не обещающий ничего хорошего, наступил.

Мысли вяло копошились в Илькиной голове. Обе поставленные перед ним задачи: найти куклу и что-то придумать с пергаментом — никак не соединялись по причине своей глобальной невыполнимости.

И зачем он полез во все это? Ведь по всему выходило, что добром его затея не завершится.

Некоторое время у Ильки ушло на самобичевание.

Легче от этого не стало. Зато он смог встать и подойти к окну.

На шторе проступил огромный черный силуэт.

Илька резким движением отбросил штору.

За окном на уровне пятого этажа, где располагалась квартира Шагунова, в воздухе, без всякой видимой поддержки, висел Воскресший Мертвец. Зеленые глаза его были печальны.

— Смотри! — далеким эхом донеслось до Ильки.

Мертвец отлетел в сторону.

Хорошо знакомых домов за окном не было. Как не было детской площадки, расколотого тополя и множества любимых вещей. Вместо всего этого перед Илькиными окнами стоял, вытянувшийся в нечеловеческий рост, коллекционер странных кукол, Александр Николаевич. Лицо его оказалось таким огромным, словно Шагунов посмотрел на него в подзорную трубу с сильным увеличением. При этом стали хорошо видны все морщинки и поры старого лица. От этого Александр Николаевич становился еще грознее. Он недовольно хмурил кустистые брови, раздувал ноздри, поджимал губы.

Старика что-то отвлекло. Он отошел в сторону. Стало видно, что в руках он держит куклу Улю в новом длинном пышном платье. Была она целой и невредимой, словно не разбивал ее нетерпеливый Сашка об пол кабинета истории.

Александр Николаевич перекинул куклу в воздухе со спины на живот.

— Мама! — раздался механический голос.

— Что ты сделал? — возмущенно спросил коллекционер.

— Это кукла.

Шагунов повернул голову и увидел, что с другой стороны к его окну идет мужчина, такой же высокий, как и старик. У него широкое улыбчивое лицо, светлые волосы. Он бережно взял из рук коллекционера куклу, поправил задравшуюся оборку.

— Это самое лучшее, что я сделал. — Мужчина любовно пригладил растрепавшиеся кукольные волосы. — Я дам ей глаза, и она снова оживет.

• Предыдущая
• 12/35
• Следующая