Кошачья Леди - Кинг-Смит Дик - Страница 3

• Предыдущая
• 3/7
• Следующая

«И да, и нет», — сказала про себя Кошачья Леди и обратилась к Мэри:

— Мне тебя очень жаль. Мой отец тоже военный, то есть был военным.

«А теперь он белый кот», — прибавила она про себя.

— Благодарю вас, мэм, — сказала Мэри Натт. — Признаться, с тех пор как мама умерла, мне негде жить. Последние недели я просто брожу по округе, сплю в стогах сена, сами видите, да и не ем почти — денег у меня нету. Сейчас я первый раз за несколько дней как следует поела, так что спасибо вам за вашу доброту.

Рассказ девочки о своих бедах и вид Вики, уютно устроившейся у неё на коленях, вероятно, и так способствовали бы принятию решения.

Но тут случилось кое-что ещё, что окончательно устранило сомнения мисс Понсонби. В дверь гостиной важно вошёл белый кот Персиваль и, прямиком направившись к девочке, стал тереться об её ноги и мяукать, как одержимый.

Мэри Натт протянула руку и погладила его.

— Какой красавец! — сказала она.

— Ты, значит, любишь кошек? — спросила дочь полковника.

— Ужасно люблю! — ответила дочь рядового.

Кошачья Леди увидела, как девочка одной рукой гладит полковника сэра Персиваля Понсонби, а другой ласкает Викторию, Королеву Соединённого Королевства, Императрицу Индии, и все её сомнения улетучились.

— Я надеюсь, — сказала она, — что ты останешься у меня, Мэри, и поможешь ухаживать за моей семьёй.

В тот зимний день, когда Мэри Натт впервые ступила в поместье Понсонби, дом находился в том состоянии, в каком пребывал уже многие годы. Иначе говоря, полы были замызганы, с потолков свисала паутина, мебель была покрыта пылью, накидки на стульях перепачканы, окна грязные.

Зато дом был раем для тараканов и мокриц, уховёрток и жуков, а в наиболее сырых местах так даже улиток. Мыши, естественно, благоразумно держались подальше. И вдобавок ко всему дом провонял кошками.

К весне дом изменился самым чудесным образом: полы, потолки и мебель стали чистыми, накидки свежими, а насекомые исчезли.

Возродись сейчас полковник и его супруга в человеческом облике, они нашли бы дом в его прежнем виде, в каком он был при них. Правда, кошачий запах до конца не выветрился, но, благодаря тому что чисто вымытые окна открывались теперь как можно чаще, если только позволяла погода, запах был уже гораздо слабее.

Всё это, конечно, свершилось благодаря работящим рукам Мэри Натт, которая оказалась, как выразилась бы мать мисс Понсонби, «сущим сокровищем».

Поначалу из простой благодарности за крышу над головой, а потом быстро привязавшись к Кошачьей Леди, Мэри трудилась с рассвета до сумерек, мела, вытирала пыль, скребла, стирала и полировала, да и, в сущности, стряпала тоже. И что, с точки зрения хозяйки, было важнее всего — её новая помощница уделяла массу времени всем кошкам и, улучив свободную от хозяйства минуту, причёсывала их, мурлыкающих от наслаждения. Персиваль и прочие кошки в своих беседах с одобрением отзывались о девочке.

— А девчушка стоящая, как ты считаешь? — сказал Персиваль жене. — Отлично помогает Мью, а?

И Флоренс вполне с ним согласилась, равно как дядя и тётя, кузины и школьные подруги. Одна Вики не высказала своего мнения.

Полковник откашлялся.

— Надеюсь, вы одобряете юную служанку, Ваше Величество? — осведомился он почтительно.

Вики взглянула на большого белого кота с обычным высокомерным видом.

— У нас имеется лишь одна претензия, — ответила она.

— Какая же, скажите, прошу вас, мадам!

— К нам не проявляют должного внимания, а, в конце концов, мы самая важная персона среди кошек в доме, да, собственно, и в поместье и во всей здешней округе. Девочка должна кормить нас в первую очередь.

— Разумеется, мадам, — отозвался Персиваль. И когда Вики удалилась, он поговорил на эту тему с остальными кошками.

С этих пор, к недоумению Мэри и на радость Мьюриэл, когда на большой обеденный стол выставлялись миски с едой, ни одна кошка не дотрагивалась до пищи, пока толстенькая рыжая Вики не кончала есть и не спрыгивала на пол.

«Как и должно быть, — думала Кошачья Леди. — Её Величество и должна есть первой. Может быть, на днях я всё-таки расскажу Мэри про переселение душ. Бедняжка потеряла мать и отца, во всяком случае, она так считает. Ей, безусловно, послужит утешением, если удастся убедить её, что оба они, вне сомнения, наслаждаются новой жизнью в ином воплощении».

Время шло и взаимная приязнь между Кошачьей Леди и юной сиротой-помощницей становилась всё крепче.

Мисс Мьюриэл, как теперь обращалась к ней Мэри, в каком-то смысле заменила ей мать, хотя разница в возрасте между ними и была слишком велика.

Так же и для бездетной мисс Понсонби эта трудолюбивая, ласковая девочка, любящая кошек, стала настоящим благословением. Тем более что кошачье население в поместье Понсонби росло и росло. Потомство Маргарет Мэйтланд и Эдит Уилсон составило ещё полдюжины котят, так что общее число кошек достигло теперь тридцати шести.

Мэри видела, что мисс Мьюриэл довольна прибавлением, но не могла только понять, почему Кошачья Леди подносит к лицу каждого нового котёнка, заглядывает ему в глаза, а потом разочарованно произносит: «Вот жалость какая, ты самая обыкновенная кошка».

«Ещё одна кошка, — думала Мэри, — а мне — ещё больше работы». Она знала от людей, что, пока полковник и леди Понсонби были живы, они держали, кухарку, экономку и трёх горничных и при этом, разумеется, в доме не было такой уймы животных.

«Если бы мне только удалось уговорить мисс Мьюриэл, — думала Мэри, — избавиться хотя бы от нескольких. Вся мебель покрыта кошачьей шерстью, в сырую погоду пол во всех помещениях пестрит следами грязных лап, повсюду стоят их подносики, которые надо чистить, а часто котята и вовсе не пользуются ими. Что бы такое придумать, чтоб мисс Мьюриэл рассталась хотя бы с частью кошек?»

И словно в ответ на её вопрос в комнату, которую убирала Мэри, вошёл кот. Она сразу догадалась, что это именно кот — чёрный, с большой круглой мордой, и он принялся громко мяукать, требуя еды.

— Вымогатель! — громко сказала Мэри, а про себя подумала: «А что, если я скажу мисс Мьюриэл, мол, если она не избавится от большей части кошек, я уйду? Конечно, я никуда не уйду, не могла бы я её подвести, она так была добра ко мне. Но вдруг это сработает? Мы бы тогда заперли некоторые комнаты и уборки стало бы меньше. Будем надеяться — мне удастся уговорить её».

Однако случилось так, что удача улыбнулась Мэри. Пока она набиралась храбрости, чтобы подступиться с уговорами к хозяйке, та и сама уже стала ощущать, что, пожалуй, кошек в поместье Понсонби слишком много. «И дело не в расходах на корм, — говорила она себе, — они не так уж велики, и не в лишней работе — теперь милая Мэри готовит им пищу, моет миски и убирает за ними. Дело, наверное, в Вики. Она для меня имеет такое большое значение… И немудрено, ведь она королева… А из-за неё я уделяю внимания остальным меньше, чем раньше. Ну, исключая, конечно, папу и маму, родных и подруг. Но что касается остальных… Пожалуй, я бы обошлась без них.

И одеяло из кошек стало чересчур громоздким. Мне хватило бы на постели только Её Величества».

И тут произошло событие, которое решило дело — и для Мэри, и для Мьюриэл.

Последнее время у Кошачьей Леди вызывала беспокойство её покойная мать, вернее сказать, кошка Флоренс черепаховой расцветки, в которую перевоплотилась леди Понсонби, — она толстела с каждым днём.

— Ах, мама, — сказала однажды мисс Понсонби, войдя в главную спальню с Вики на руках, — придётся кормить тебя поменьше. Взглянуть только на твой животик!

Что она и сделала, и, приглядевшись внимательнее, ахнула от ужаса — ей всё стало ясно.

— Ох, мама! — воскликнула она. — Да ты беременна!

Флоренс томно потянулась, лёжа на громадной постели, а Персиваль с гордостью замурлыкал.

• Предыдущая
• 3/7
• Следующая